Страница 12 из 14
«Блажен, кто верует», – ответил мне мой внутренний голос, но я не поняла, что он имел виду.
Ресторан оказался довольно далеко от отеля, но вид на Барселону и Средиземное море с его террасы был просто потрясающий. Мирон, видимо, был тут далеко не редким гостем, потому что в меню ориентировался быстро и уже через пять минут нам принесли бутылку красного вина.
– Я не пью, – поджав губы, тихо сообщила я. – Я не соврала тогда на корпоративе.
– А ты не пей, ты просто попробуй, – ответил Мирон и протянул мне бокал.
– Я не люблю вино, – я поджала губы, слегка покраснев. – Я не умею пить… Никогда еще не пила ничего спиртного, – добавила я еще тише.
– Высоцкая, ты прелесть, – улыбнулся он и поднял свой бокал. – Попробуй, сделай один глоток. Если хочешь, закрой глаза: так ты точно почувствуешь само вино, чтобы никакие другие чувства тебя не отвлекали от его букета…
Гулять – так гулять. Да, я – Виктория Высоцкая, впервые за свои 24 года сделала один глоток красного вина. Потом еще. И еще. И еще…
Теплой волной откуда-то изнутри вырвалась невыразимая расслабленность. Хотелось улыбаться, быть доброй и всех любить. Мирон вообще-то уже давно перестал быть врагом и я была рада его компании. Он меня смешил. Сам смеялся надо мной, но меня это уже не злило.
– Откуда ты испанский знаешь? – спросила я, свободно откинувшись в кресле и давая теплому морскому бризу играть с моими волосами.
– Выучил. Я много, где был в Европе, здесь язык сам собой учится, – он закурил. – А вот ты, Высоцкая, кстати, тоже должна была бы учиться кое-чему, не забыла? Твоя группа вчера вечером занималась.
– Какая группа?
– В автошколе, маленькая моя. Ты помнишь, что я тебе про экзамены говорил? Я лично буду у тебя их принимать.
– Ты не мне это говорил, а всей группе, – улыбнулась я Мирону, вспоминая нашу первую совместную поездку на машине.
– Говорил всем, но заниматься буду только тобой, – он выпустил табачный дым в сторону, наклонил голову и, дерзко ухмыляясь, ел меня глазами.
Мне очень не хотелось говорить ему сейчас, что в автошколу я больше не вернусь.
– Я умная, один прогул – это не страшно. И потом: ты-то тоже их пропускаешь. Кто же вчера вечером вместо тебя лекции о светофорах и перекрестках читал?
– Я, Высоцкая, лекции не читаю. Это моя автошкола. Я всегда лично знакомлюсь с новой группой и могу отсутствовать в любое время, – и его губы растянулись в самодовольной улыбке.
– Так это твоя школа? – спросила я не без восхищения и протянула ему руку, а он ее недоуменно пожал. – Вот у меня и появился «свой человек» в ГАИ для решения вопросов получения прав! Заступишься за меня, когда меня на вождении валить будут?
– Помогать тебе? Никогда. До ГАИ ты у меня не доберешься, пока с закрытыми глазами ездить не научишься. Тебя, Высоцкая, я буду мучить долго-долго.
Он сказал это наигранно серьезно. А я нахмурилась. А потом мы оба захохотали в голос так громко, что другие гости на нас зашикали.
Что мы делали? Просто разговаривали? Может быть. Он явно игнорировал мой совет: не тратить на меня время. Его слова, его действия, его манеру общения со мной я расценивала как флирт и попытку меня соблазнить. Попытка уже была мною засчитана и я отвечала взаимностью. Я смотрела на его губы и понимала, что хочу еще. От воспоминаний того, как он меня поцеловал, мне хотелось крепко сжать ноги от пульсации, которая начиналась, как только я им предавалась. Вино делало свою работу, Мирон ее шлифовал каждым своим словом, а я медленно, но уверенно тонула в его глазах.
Мне понравилось ощущение легкости в голове, которое подарил мне бокал красного вина. Это было что-то новое. Вернулись в свой отель мы порядком навеселе и тут же включились во всеобщее празднование окончание рабочих будней, которому уже придавались все мои коллеги, индусы и их переводчица во главе с Пузаном. Играла громкая музыка, солнце уже скрылось за горизонтом и все было очень здорово. Мы с Мироном сели за столик к симпатичной переводчице, которая тут же протянула мне руку:
– Привет, я вчера не представилась. Меня зовут Катя Метелица, я работаю переводчиком с вашей группой.
– Привет. Я Вика, а это… – я напрягла память, чтобы вспомнить свою легенду. – Это мой парень Мирон.
– Bonsoir,3 – грессированно приветствовал Мирон нашу переводчицу и тоже пожал ей руку.
– Очень приятно, – улыбнулась она. – Отличное произношение, кстати. Много времени провели на юге Франции?
– Достаточно, чтобы пополнить свой словарный запас самыми грязными поровыми ругательствами марсельских моряков, – ответил Мирон.
В моей голове при этих словах пронеслось «портовые шлюхи», но мой новый друг алкоголь наглухо закрыл двери моего разума и я пропустила очередной укол ревности.
– Что будете пить? – спросила Катя. – Испанские вина на высоте, очень рекомендую.
– Красное вино, – не раздумывая, ответила я, ощущая болезненную необходимость вернуть себе внимание этого мужчины.
– Высоцкая, – сразу же шепотом мне на ушко позвал Мирон. – Притормози. Для первого раза тебе достаточно. Я пойду в бар и принесу тебе чашку кофе.
Мирон ушел за напитками. Я немного успокоилась: мне была не по душе их болтовня.
– Вы где-то ужинали? – спросила меня Катя.
– Да. Где-то на горе, вот там, – я размазанным жестом попыталась указать направление, но мой палец уперся в Макарова, который стоял чуть поодаль и таращился на меня. Схлестнувшись со мной взглядом, он немедленно направился в нашу сторону. Катя это заметила, наклонилась ко мне и шепнула:
– Терпеть его не могу, мерзкий тип.
– Согласна, – шепотом ответила я. – Сейчас мы его отошьем.
Макаров уже тем временем сел за наш столик и ехидно улыбался.
– Добрый вечер, Екатерина Юрьевна. Здравствуйте, Виктория Андреевна. Где были? Гуляли по вечерней Барселоне?
– Представьте себе, – с не меньшей язвительностью ответила я. – На свете есть такие люди, которые умеют работать, а потом наслаждаться результатами своего труда и расслабляться. Не все таскаются за своими боссами, заглядывают им в рот целыми днями и собирают сплетни по углам как баба. Ты уверен, что у тебя юридическое образование, а, Макаров? Может быть, ты на ассенизатора учился: уж больно любишь в чужом дерьме ковыряться.
Поразительно. Если бы не вино, такое не вырвалось бы у меня ни за что на свете. Олег густо покраснел: он явно не ожидал от меня такой прямоты в присутствии посторонних.
– Что вы, Виктория Андреевна, куда уж мне до вас-то в вопросах «заглядывания в рот начальству». Только вы далеким путем пошли, окружным. Через дальних родственников, так сказать…
– Боже мой, – я засмеялась. – Это максимум, на который ты способен? Ты, Макаров, не переживай. Учитывая, что ты лижешь задницу напрямую, так сказать, непосредственному начальнику, у тебя есть все шансы меня обойти. Только смотри, мозоль на языке не натри.
– Викуся, ты о своих мозолях беспокойся. Они у тебя в более интимных и труднодоступных местах будут…
– Да, пошел ты! – отрезала я. – Проваливай, здесь тебе не рады.
– Высоцкая, ты самая обыкновенная шлюха! – произнес Макаров, вставая.
И тут я залепила ему пощечину. Он не ожидал этого, а потому споткнулся о ножку стула и грохнулся на колени рядом с упавшим стулом. Катя хихикнула, но Макаров быстро поднялся и двинулся на меня. Лицо его исказилось от гнева и решимости. Он уже замахнулся на меня и на мгновенье я испугалась его, но…
Но путь ему преградили два момента. Первый – это Мирон, который вырос между нами точно из-под земли. А второй – это кулак Мирона, который точно вписался в искривленную гневом физиономию, отчего Макаров отлетел назад метра на три.
– Ты в порядке? – спросил Мирон у меня сразу же после приземления Олега на пол.
– Ага, – кивнула я и вдруг внезапно поняла, что сейчас расплачусь.
Я никогда не плачу. Никогда или очень редко. Никто еще не видел моих слез. А сейчас они просто яркими блестящими бусинами выкатились из глаз. И я не поняла, по какой причине были эти слезы: то ли от обидных и несправедливых слов Макарова (что вряд ли), то ли оттого, что за меня только заступился мужчина (чего раньше еще никогда не случалось, ибо я сама всегда за себя стояла).
3
Добрый вечер (фр.)