Страница 5 из 12
– Проституткам? – переспросила Патрисия. Она быстро бросила взгляд на Жана, убеждаясь, что он записывает.
– В шестнадцать, – продолжила Лиззи. – я, будучи весьма бойкой девочкой, часто ссорилась с родителями. Они так рьяно заставляли меня учиться, что отбивали все желание это делать. И я всерьез думала, назло им, уйти работать в дом удовольствия, как только мне исполнится восемнадцать. Мне казалось это райским местом. Занимаешься сексом, получаешь бесконечное удовольствие от клиентов, а тебе за это еще и платят…
– Но вы так и не работали там?
– Ровно один день я проработала в Доме Удовольствий Мисс Квазар, – голос Лиззи резко охладел и несколько огрубел на мгновение. – На следующий же день после своего дня рождения, я устроилась в этот бордель и, получив первого клиента, я была уверена, что утру нос своим родителям, особенно матери… – она замолчала, продолжая пускать облачка дыма. – Но первый клиент стал моим последним. Я быстро поняла, что удовольствие в этих борделях получает лишь клиент. Каким бы мерзким и гадким ни было его желание, ты должна его выполнить. Ведь тебе платят, – она развела руками и улыбнулась. – На меня был спрос. Молодая, глупая…
– Тогда вы и лишились своей невинности? – спросила Патрисия.
– Да, – Лиззи слегка кивнула. – Можно сказать, что это стало кредо всей моей жизни – лишаться девственности в каком-либо деле впервые по глупости, но за деньги.
– Ваши родители, вероятно, были в ярости?
– Я не хочу говорить о них, – махнула рукой певица. – Мне нет дела, что творилось в их головах.
– Хорошо… – кивнула Патрисия. – Но, все же, как вы стали певицей?
– Я неплохо пела еще в школе в творческом кружке, – продолжила женщина. – хорошо держалась на сцене… Но, в глубине души, всегда мечтала стать врачом… После неудачи в доме Мисс Квазар, следовал выпуск и поступление в высшую школу… Я хотела поступить в Медицинский, но мне не хватило EF-баллов, – она ухмыльнулась и затянулась. – Сказали, что с таким уровнем самоконтроля к пациенту меня не допустят. После моей первой «работы» из родительского дома меня выгнали. А раз я не поступила куда хотела, мне нужно было искать работу, чтобы снимать хоть какое-то жилье… И я пошла работать в бар. Сначала официанткой, затем, один раз подменила на сцене какую-то убогую певчушку, что должна была развлекать пьяных посетителей. Затем еще раз, и еще…
– Так вы и познакомились со своим продюсером, верно?
– Да, Венсан как-то отдыхал со своими друзьями в этом баре, как раз, когда я выступала, – кивнула Лиззи. – На пьяную голову ему понравилось, как я выступила, и он обещал, что сделает меня звездой, если я ему… ну вы понимаете? – она ухмыльнулась и бросила взгляд на раскрасневшегося Жана. – Достаточно грязи, чтобы набить цену вашему материалу?
– Вы… – Патрисия напряглась. – Вы все это выдумали…?
– Вы первые берете у меня интервью, – улыбнулась Лиззи. – Даже если кому-то другому я расскажу иное, у вас будет самая интересная версия. Разве вам этого мало?
– Мы бы хотели знать все-таки правду, чтобы… – начала Патрисия, но певица резко ее перебила.
– Правду? – в голосе женщины звучала насмешка. – Правда для вас то, что я говорю. Если любой желающий откроет мой профиль в «Цивлайве» и прочитает мою «правду», на кой черт нужны вы?
Патрисия смутилась, но быстро взяв себя в руки, продолжила.
– Хорошо… Став певицей, вы быстро завоевали популярность… Не расскажите ли, сколько вы зарабатываете кредитов в год?
– С концертов – не очень много. Основной мой доход идет от рекламного агентства, которое я основала после своего первого гонорара, – спокойно продолжила интервью Лиззи. – Но, в среднем, около десяти миллионов.
– Ох, это не маленькие деньги, – покачала головой Патрисия. – Не расскажите ли, на что вы их тратите?
– Что ж, – Лиззи задумалась. – думаю мне не повредит рассказать вам. Как я уже сказала, я открыла рекламное агентство, что активно завоевывает рынок благодаря, так называемой, «рекламе легкого вмешательства». Большая часть моих средств уходит на содержание и развитие этого бизнеса.
– Но ведь… – нахмурилась Патрисия. – ведь нейроэкономика и, в особенности, нейромаркетинг запрещены орденом?
– Все верно, – ухмыльнулась Лиззи. – именно поэтому реклама моего агентства так востребована. Ведь она так же эффективна как нейромаркетинг, но им, фактически, не является.
– Вероятно, у вас было немало проблем с орденом?
– Вовсе нет, – махнула рукой Лиззи. – реклама, которую мы делаем, лишь слегка наталкивает человека на мысли о товаре. Воздействие происходит на осознанном уровне, а орден запрещает неосознанное воздействие на людей. Иными словами, наша реклама заставляет человека задуматься, интересен ли ему тот или иной товар. Эффективность, безусловно, ниже, чем у запрещенного неосознанного воздействия, но намного выше, чем у рекламы просто в ознакомительных целях. Хотя, после появления Торговой Гильдии, возможно и этот запрет снимут…
– Были ли у вас случаи конфронтации с croisés? Случалось ли, что вам приходилось защищать себя перед орденом?
– Да, был один случай, – кивнула Лиззи. – После моего первого крупного выступления… в Дубае, как мне кажется… В общем, после концерта я получила от своего заказчика баснословный гонорар, – женщина махнула рукой, указывая на незначительность упущенной информации. – Я, что-то, так была рада этим деньгам, и не обратила внимания, что всю сумму мне отдали частным переводом, а не официальной оплатой за работу. Но эта сумма, так вскружила мне голову, что захотелось их потрать на… на что угодно, честно говоря. Просто хотелось купить себе что-то особенное и безумно дорогое, что могут себе позволить лишь богачи. В итоге, я потратила половину всего гонорара на покупку статуи Буцефала, той что стоит в вестибюле, – Патрисия и Жан синхронно кивнули, а Лиззи продолжила. – Так вот, я спокойно привезла ее домой и уже хотела было расслабиться в ванне, как ко мне заявились эти croisés и арестовали меня. Сказали, что я совершила покупку фальшивыми деньгами…
– Но, ведь они не были фальшивыми, верно? – спросила Патрисия.
– О, но они были! – радостно сообщила Лиззи, а Патрисия и Жан удивленно переглянулись.
– В каком смысле…?
– В прямом, – Лиззи, затянувшись, продолжила. – имя «Плутарх» вам о чем-нибудь говорит? – оба покачали отрицательно головой, а Лиззи улыбнулась. – На допросе, я сказала все как есть. Сказала откуда у меня такие деньги, и на что я их потратила, будто они сами этого не знали. Как выяснилось, хакер по имени Плутарх взломал королевскую матрицу и создал для себя несколько триллионов кредитов. Вы представляете сколько это денег?
Патрисия с ужасом лишь дернула головой, а Жан громко сглотнул.
– Именно, – Лиззи ткнула мундштуком в сторону оператора. – Мой заказчик, как оказалось, работал с Плутархом и тот заплатил ему этими фальшивыми деньгами… Ну, в общем-то, они не были фальшивыми. Они, как раз-таки, были самыми настоящими. Но, для ордена это, естественно, было нарушением законов. В общем, меня отпустили. Для шевалье, я не сделала ничего противозаконного. Да, деньги были добыты нечестным путем, но я их заработала своим концертом, то есть честно…
– А что стало с вашим заказчиком и этим… Плутархом?
– Понятия не имею, – развела руками Лиззи. – Но, раз вы не слышали это имя, то, я полагаю, ордену так и не удалось его поймать. Видите ли, – продолжила она, увидев вопрос на лице Патрисии и Жана. – орден крайне щепетильно относится ко всем нарушениям, что уязвляют их «идеальную» систему. Если один смог сделать себя богаче короля, то смогут и другие. Уверена, если бы они его поймали, весь мир наблюдал бы жестокую расправу над нарушителем, «дабы другим не повадно было». Однако, мы ничего о нем не слышали. Мое мнение – ему удалось улизнуть.
– Что ж… Это и правда интересная история, – Патрисия взглянула на Жана. – но я не уверена, что ее стоит оставлять в нашем интервью… Могу я задать еще вам парочку вопросов?