Страница 15 из 18
В клане Кадана сражаться умели не только мужчины, но и женщины, и дети. Обучение военному ремеслу начиналось сызмальства. Сначала это были просто драки, чтобы дети учились терпеть боль и защищаться. Дальше – больше. Фадия тоже училась. Она не могла использовать людям во вред магию, но никто не запрещал колдунам брать в руки оружие.
К тому возрасту, когда юные девушки начинают привлекать мужское внимание, на зеленоглазую красавицу Фадию заглядывались все холостяки клана, но заявить о своих чувствах, желаниях или намерениях так никто и не решился. Она была как живой огонь – и в жизни, и в бою. Завораживающе прекрасная и изящная, но безжалостная и скорая на расправу. В крови девушки бушевало пламя её колдовского рода, и она не признала бы власти над собой, а мужчины привыкли повелевать.
В набеги на другие селения Фадия не ходила, хотя к семнадцати годам считалась одним из лучших воинов клана.
– Это варварство, – заявила она Кадану, когда вождь предложил ей присоединиться к походу. – Мне не нравится эта сторона вашей жизни, и навязывать свою точку зрения мы друг другу не вправе. Я буду защищать клан, но нападать ни на кого не стану.
И защищала. Она управляла кланом, когда приёмный отец уводил воинов в походы. В его отсутствие приказам Фадии подчинялись беспрекословно, поскольку знали, на что способна юная колдунья ради людей, которых считала своей семьёй.
В набеги никогда не уходило больше четверти воинов, и в селении оставалось достаточно тех, кто мог сражаться – это было непреложное правило. Но однажды Кадан не вернулся из очередной вылазки, вождём стал его старший сын Ясар, и в клане многое изменилось. Новый вождь принимал осторожные решения, но не смог удержаться от опрометчивого поступка, когда земли острова сковала зимняя стужа.
– Они сидят в своих норах и мечтают только о том, чтобы дожить до весны. На нашей стороне сейчас такое преимущество, какое нам никогда и не снилось, – убеждал Ясар старейшин клана. – Мы оставим здесь только детей, стариков и женщин на сносях, а остальных разделим на три больших отряда и выдвинемся одновременно в трёх направлениях – на север, северо-восток и вдоль южного побережья. Фадия даст нам достаточно тепла своей магии, чтобы его хватило до конца зимы, а сама останется здесь. Мы уничтожим всех, кто способен держать в руках оружие, и к весне весь этот остров будет принадлежать нам.
– Жадность застит тебе глаза, – прямо заявила ему юная колдунья. – Так ты потеряешь всё. Наши соседи умеют защищаться даже в такую стужу. Есть ещё и горные кланы, которые привыкли жить в снегах, и эта зима для них не намного суровее прочих.
Но Ясар был вождём, мужчиной, воином, и он всегда недолюбливал Фадию, потому что отец считал приёмыша-колдунью лучшей из всех своих детей. Ей удалось выторговать у него десять крепких воинов для защиты селения на случай нападения, но этого оказалось слишком мало. Когда спустя месяц остатки разбитого отряда привезли своего раненого вождя домой, они не нашли на месте деревни ни одного уцелевшего жилища. Ни одного живого человека из тех, кого здесь оставили – только присыпанные снегом тела родных и врагов. Два других отряда из этого похода тоже не вернулись.
Едва оправившись от ранения, Ясар заявил своим воинам, что колдунья предала клан. Это ведь она сказала, что он потеряет всё, и её слова сбылись. «Это было проклятие, а не пророчество», – уверенно прорычал он и сделал месть колдунам смыслом дальнейшего существования остатков своего клана.
Ясар не видел, как отчаянно сражалась Фадия, защищая вверенных ей людей. Он не мог знать, на что она пошла ради них. Магию природы нельзя использовать против человека, но когда речь идёт о спасении хотя бы нескольких жизней, своя собственная не кажется такой уж великой ценой. Юная колдунья выжгла своей магией сердца всех нападавших, когда поняла, что они никого не оставят в живых. Она обрекла себя на скорую мучительную смерть ради того, чтобы спасти хоть кого-нибудь. Увы, к тому моменту практически все беспомощные селяне уже обрели вечный покой. Выжил только один молодой воин Акиль, но и он был серьёзно ранен, а у Фадии больше не было магии на то, чтобы хотя бы согреть его.
Но у этого воина ещё оставался шанс на спасение – тайная горная тропа в земли колдунов начиналась всего в одном дне пути от уничтоженного селения. Зимой без магии соваться в горы было рискованно, но Фадия сочла, что это лучше, чем смотреть, как юноша умирает, и умирать рядом с ним. Она соорудила носилки, погрузила Акиля на них и потащила его к горам. Лечила, как умела и могла. Согревала горячим питьём и теплом своего тела.
Их путь лежал через земли трёх кланов – того, из которого пришли разрушившие деревню враги, и два горных. Нигде Фадия не встретила препятствий. Вождь враждебного клана узнал колдунью, и она честно рассказала ему о том, что никто из его воинов не вернётся, но умолчала о том, как именно эти люди погибли. Её ясные зелёные глаза из-за утраты магических сил потускнели, и вождь сам всё понял. Эта девушка потеряла свой колдовской дар, жить ей оставалось не больше года, а раненый воин не подавал признаков того, что доживёт хотя бы до следующего утра, поэтому вождь их отпустил. В знак верности богам и уважения к колдовскому роду он дал обречённым путникам лошадь, сани и немного еды.
Лошадь не пройдёт по горной тропе, и Фадия это понимала. Остаток пути по Предгорью им удалось проделать быстро, но дальнейшее продвижение было таким медленным, что девушка начала падать духом. Акиль слабел, да и сама она выбилась из сил. Надежду на благополучный исход этого путешествия оставляло только то, что зимой с равнины в горы никто не суётся, обитатели горных кланов не слишком тщательно охраняют границы своих владений, и их воины не создадут лишних препятствий.
Ей снова повезло – помех на чужих землях она не встретила, а там, где заканчивались известные тропы и начинались тайные, Фадию ждала провидица Лилейла с небольшим отрядом сильных людей из клана колдунов.
– Ты ведёшь за собой смерть, девочка, но так и должно было случиться, – ласково сказала женщина, которая уже тогда знала, чем всё это закончится.
Все знали. Для Фадии из последствий её возвращения секрета тоже никто не делал. Отравленный жаждой мести вождь соберёт под свои знамёна бесчисленную армию и приведёт её в горы, чтобы навсегда положить конец существованию магии – таким было пророчество, а провидица, сделавшая его, никогда не ошибалась.
Целительная магия спасла жизнь Акиля, но Фадии она помочь уже не могла – таково было наказание за использование природных сил против людей. Колдуны создали зелье, навсегда изменившее необычно-зелёный цвет их глаз на присущие обычным людям цвета, и постепенно покидали свои горные владения, чтобы на равнинах острова найти спасение от неминуемой гибели. Вместе с ними уходила и магия. Семья, когда-то подарившая Фадии жизнь, приняла и обречённую дочь, и спасённого девушкой воина, но и они ушли ещё до того, как опустевшие колдовские земли согрели первые лучи весеннего солнца. Остались только те из колдунов, кто был слишком стар, и те, кто не захотел с ними расставаться.
– Я не для того спасала твою жизнь и обрекла свой род на изгнание с родных земель, чтобы теперь ты умер здесь, – прогоняла Фадия и Акиля. – Уходи. Не нужно умирать из благодарности за спасение. Это глупо.
Тогда она ещё не понимала, что молодым воином движет не благодарность, а любовь. Акиль был влюблён в неё ещё до того, как погиб Кадан, и Ясар своей непростительной ошибкой уничтожил собственной клан. Юноша любил зеленоглазую колдунью всем сердцем, но не решался сказать об этом, а потом она спасла ему жизнь, и взамен он без тени сомнений готов был пожертвовать своей. Акиль знал, что Фадия умирает. Целители сказали, что ей не дожить до следующей зимы. Её чудесные золотистые локоны постепенно тускнели, нежная кожа становилась всё более бледной, а с приходом весны начались боли, от которых девушка часто стонала во сне.
– Мы можем потратить остаток отпущенного нам времени на споры, но я никуда не уйду и никогда не перестану тебя любить, – решился наконец-то на признание Акиль.