Страница 2 из 102
Остальные планеты Абэсверта — экзотианские. И, кроме воли Колина, препятствий к расширению экзотианского влияния никто не видел.
Но воля для наших врагов — штука серьёзная.
Казнить Колина побоялись. Устраняя из игры крупную фигуру, тем самым вводишь другую, возможно, ещё более опасную и непредсказуемую.
Вот так он и попал на тот же корабль, где служил тогда я.
Прошло месяцев десять пока во время первой увольнительной я наконец не столкнулся с ним нос к носу.
На боевом корабле класса моего тогдашнего «Аиста» — 12 пар пилотов. Дежурят по шесть пар, в разные смены. Я встречал, конечно, Колина в общем зале, но он был гораздо старше меня, а я общался в основном с первогодками.
Я слышал про его тяжёлый характер, а не менее тяжёлые кулаки иногда наблюдал в действии. Война тогда ещё не началась, шуток, приколов и просто драк было несоизмеримо больше, чем сейчас. Сейчас мои ребята так успевают нашутиться за день, что иногда засыпают сидя.
Близко мы сошлись с Дьюпом только на Орисе, красивейшей рукотворной планете миров Экзотики, вращающейся вокруг четырёх искусственных солнц. Мы встали тогда по соседству на профилактику, и нас стали потихоньку отпускать в увольнительные. Первые увольнительные в моей армейской жизни.
Отпускали на двое-трое суток, чтобы к возвращению бойцы успевали и напиться, и подраться, и проспаться. Но я не успел. А вытащить меня пьяного из какого-то злачного места одногодки просто не сумели. Во мне чистых два метра роста, с физподготовкой всегда было более чем нормально, а местное пойло просто напичкано галлюциногенами.
В результате именно Колину пришлось тащить меня на корабль.
Он как-то договорился с дежурными, и проснулся я не в карцере, а в его каюте. Он тогда как раз потерял напарника, жил один, хотя обычно пилоты так и живут сработавшимися парами.
Дьюп говорит, что сам не помнит, почему оставил меня тогда. Он был несоизмеримо старше, его квалификация, как пилота, была гораздо выше моей. Он имел право отказаться от моей скромной в плане навыков персоны.
Но он почему-то не отказался. И я привязался к нему за те два года, что мы прослужили вместе.
Однако началась война. Друзья добились реабилитации Колина, и он улетел в Южную часть Галактики.
Он не хотел брать меня с собой, справедливо предполагая, что я ещё не дорос до взрослой игры в смерть.
Но я его не послушал и влез во всё это сам.
Что-то из затеянного мною закончилось хорошо, что-то плохо.
Мы добились перемирия в Южном секторе, но Влана, первая и единственная девушка, которую я любил по-настоящему, лежала сейчас в коме с обширным поражением мозга, и спасти её наша имперская медицина, скорее всего, не могла.