Грань бессмертия (сборник)

— И поэтому они разместили базу там, в храме?

— Нет, нет, — поспешно возразил мой друг. — Действие шара не было настолько уж сильным, чтобы мы потеряли рассудок. С базой было иначе. Сначала Логер пробовал убедить проционидов перенести шар к транспортной ракете. Но они покинули город. За одну ночь! Весь город с многомиллионным населением!

— Прекрасная организованность!

— Да! Это они сумели! Обладай проциониды нашей техникой, положение могло бы быть чрезвычайно неприятным. Логер выбрал для базы место, окруженное особым поклонением проционидов, по форме оно немного напоминало крепость. Сначала казалось невероятным, чтобы они навсегда покинули такой большой богатый город. Однако прошло две недели, а никто не возвращался. Попытки контактов, как ты знаешь, закончились провалом. Проциониды явно оказывали пассивное сопротивление. За это время на дне амфитеатра Логер и Петерсен оборудовали павильон и оттуда совершали вылазки в глубь города. Там было огромное количество произведений искусства. Некоторые, более легкие и в первую очередь те, что не были прикреплены к основаниям, удавалось перенести на базу при помощи транспортной ракеты. Производить исследования в опустевшем городе в одиночку опасались. Была вероятность нападения, а тем временем… Если предмет был слишком тяжел или соединялся с почвой, дело усложнялось. Поля скафандров были слишком слабы, а о создании без помощи проционидов роботов из антиматерии, управляемых на расстоянии, как это планировал Логер, нечего было и думать. Наконец Гольдену пришло в голову перевести вверх, на орбиту „Маттерхорна“ некоторые небольшие, но особенно интересные предметы. Это было уже слишком для моих нервов. Я сказал, что не приму ни одного килограмма груза, и, когда, несмотря на мое предупреждение, они прислали несколько таких предметов, я уничтожил их, вызвав аннигиляцию.

— Об этом я читал. Потом Логер закрыл тебя в аварийной камере?

— Еще немного — и я сдох бы там от голода и жажды. Меня спас робот-координатор, открывший аварийный люк.

— Как это случилось?

— Сам не знаю… Думаю, ему просто что-то „не понравилось“ внутри корабля. Между прочим, он имел задание следить за исправностью систем корабля. Конструкторы не исключали возможности каких-нибудь неожиданностей, аварии. В этом случае координатор вмешивался, чтобы восстановить нормальное положение. По-видимому, мое многодневное пребывание в аварийной камере и стуки в дверь были ненормальным положением с точки зрения автомата.

— Ты уверен, что Логер, закрывая тебя в аварийной камере, хотел таким образом…

Он отрицательно покачал головой.

— Сначала и я так думал. Но, пожалуй, он не имел намерения меня „прикончить“. Хотел только изолировать, арестовать, чтобы я не вступил в контакт с Каленом, Гибсоном и Гартером. Логер боялся бунта. Если бы за нами шло две трети экипажа, Логер был бы вынужден уступить. Поэтому всех остальных он держал при себе на базе. Меня боялся больше всего. Он не мог предвидеть, что не вернется на корабль.

— И они все остались на планете?

— Эх, глупейшая история! Ужасно глупая! Дали себя живьем похоронить! Сами влезли в ловушку. Когда я в первый раз взглянул в телескоп, меня пробрала дрожь. База стояла на дне амфитеатра, тут же, рядом с шаром. И все было как будто на месте, но весь храм, до самого края усеченной пирамиды, заполняла какая-то стеклянная прозрачная масса. В первый момент я подумал, что это вода. Но это была не вода. Застывшее стекло! А они были там, внутри амфитеатра, словно мошки в янтаре. Все роботы, даже простые приборы, сконструированные в последние дни Петерсеном, были там, на дне, собранные вокруг шара, который сквозь эту кристаллическую глыбу продолжал сверкать своими многоцветными огнями.

— Но что же, собственно, произошло?

— Логер решил оторвать шар от цоколя. Подтянули всех роботов. Но, когда удалось сдвинуть его с места, из отверстия под ним хлынул поток какой-то жидкости, которая в несколько секунд заполнила дно амфитеатра, быстро застывая. Люди едва успели укрыться внутри павильона и соединенной с ним ракеты. Но взлететь ракета уже не могла. Клеевидная субстанция выливалась не только снизу. Она лилась также из нескольких боковых отверстий, о существовании которых никто и не догадывался. В несколько секунд храм был затоплен.

— И ты все это видел?!

— Нет. Позже мы установили связь при помощи световых сигналов, так как радио не работало. Тут-то я все и узнал. Ведь они там, в затопленной базе, жили. А я не мог им помочь, — добавил Конопатый, словно оправдываясь. — Не мог. Не располагал никакими приспособлениями, никакими транспортными средствами, имеющими защитное поле. Все ракеты Логер стянул туда, на планету. Проциониды выбрали подходящий момент! Они все время наблюдали за нами и знали, насколько мы беспомощны, когда нас окружает твердая антиматерия.

— А изнутри павильона нельзя было что-то предпринять?..

— Я же говорю: все приспособления оказались затопленными, погребенными, в стеклянной массе! Как можно пробиться при помощи полей сквозь антиматерию? Только с помощью аннигиляции. А именно это и было невозможно, так как означало бы смерть! Прежде всего от гамма-излучения. Люди внутри пытались растопить стекловидное вещество, усиливая напряжение поля, но из этого ничего не получалось. Нужна очень высокая температура, а значит — и охлаждение. А они не могли разбрасываться энергией, хотя имели возможность использовать охладительную аппаратуру ракеты. Ведь если бы не хватило энергии, если бы даже на мгновение наступил перерыв в ее подаче из реактора, вся база превратилась бы в колоссальную аннигиляционную супербомбу!

Он умолк, а я был так потрясен, что не мог произнести ни звука.

— Не известно, живы ли они еще, — помолчав, угрюмо произнес Конопатый. — Не помню, на какое время могло хватить энергии их роботам. Ведь достаточно, чтобы только у одного сдало поле. Только у одного! Последние недели роботы потребляли много энергии. Если говорить о базе и ракете, то думаю, что Петерсен нашел бы выход из положения. Он мог даже создать какой-нибудь аннигиляционный реактор, соединяющий нашу материю с антиматерией планеты. Но я им помочь не мог. Не мог помочь. Не мог убивать! — выдавил он голосом, дрожавшим от возбуждения. — Логер хотел, чтобы я принудил пропионидов освободить базу. А как я мог их принудить? Только убивая. — Он поднял голову и долго в упор смотрел на меня. — Скажи! Разве я мог?!

Я не знал, что ему ответить. Рассказ, хотя и убедительный, был тем не менее односторонним, а события — столь необыкновенными, что любые попытки оценить их, пользуясь аналогиями, были невозможны.

— Ну, скажи, — настаивал мой друг, — а ты, ты поступил бы иначе?

— Не знаю. Наверное, нет, — неуверенно ответил я.

Он резко перегнулся через диван и схватил меня за руку.

— Так, значит… Так, значит, ты думаешь, что надо было… что можно было иначе?

— Ничего я не думаю! — возразил я довольно резко, вырывая руку. — Мне трудно сказать что-нибудь определенное. Я не знаю всех обстоятельств, не знаю технических возможностей, которыми ты располагал.

— У меня не было никаких возможностей. Я мог только убивать! Уничтожать! Значит, ты думаешь, что надо было принудить проционидов силой?

— Я этого не говорил. Но ты хоть пытался им объяснить световыми знаками, что если они не освободят твоих товарищей, то рано или поздно доведут дело до взрыва, а значит — до полного уничтожения их столицы?

— Я знал, что ты об этом спросишь, — ответил он с горечью. — Все вы спрашиваете одно и то же. Словно это изменило бы положение. А если бы они их освободили, то какие у тебя гарантии, что Логер не стал бы мстить?! Не сомневайся — я старался объяснить проционидам, как обстоит дело. Может быть, они освободили наших. Кто знает?.. — Конопатый как-то странно взглянул на меня. — Да, наверняка освободили. Наверняка:

Я был обескуражен.

— Что ты говоришь?! Ведь только что ты утверждал…

— Допустим, что они никогда не были заключены, — сказал Конопатый, меняя тон. — Что вообще не было никакой ловушки.