Страница 81 из 94
Однако Сталин, в отличие от Буденного, привык воевать, не считаясь с жертвами собственной армии. В начале войны он рассчитывал на блицкриг, а потом, когда блицкрига не получилось, все равно исповедовал наступательную стратегию. Это было вызвано двумя причинами. Во-первых, Сталин искренне верил, что так быстрее удастся победить Гитлера и меньше зависеть от помощи западных союзников. Во-вторых, он хорошо помнил по опыту Первой мировой, что длительная позиционная война разложила русскую армию, что стало главной причиной революции. В сталинскую же стратегию сокрушения применительно к условиям Великой Отечественной войны Буденный никак не вписывался. Поэтому Сталин и не стал поручать ему ни одной наступательной операции в 1943–1945 годах, когда наступала уже Красная армия. У Семена Михайловича, как кажется, не было столь импонирующей Сталину беспощадности к собственным солдатам, какая была, например, у Георгия Константиновича Жукова. Но потому-то Москву и отстоял Жуков, а не Буденный.
В январе 1943 года Буденный был назначен командующим кавалерией Красной армии. Это был чисто декоративный пост, не предполагавший непосредственного руководства боевыми действиями. Вероятно, Сталин учел, среди прочего, что в 1943 году Семену Михайловичу исполнится уже 60 лет и ему уже не так легко, как молодым, командовать войсками на поле боя. Объявив Буденному о новом назначении, Сталин доверительно изложил ему основы советской стратегии после Сталинграда: «Мы победим, в этом нет сомнения. Сломаем хребет фашистскому зверю. Победим даже в том случае, если союзники не откроют второго фронта в Европе. Но мы не можем говорить о победе отвлеченно. Нам надо разгромить врага и поставить его на колени как можно быстрее. Однако враг еще силен. Впереди тяжелые бои. От нас потребуются предельное напряжение сил, большие жертвы. И надо сделать так, чтобы эти жертвы не были напрасными. В лагере противника идет подозрительная возня. Гитлеровская клика делает крупную ставку на разлад между СССР и союзниками. Если война затянется, правящие круги США и Англии могут пойти если не на прямую измену, то на сепаратный мир. Этим кругам, – а тон задает им Черчилль, – очень хотелось бы сохранить фашистскую Германию – пусть без Гитлера – как форпост против СССР на Западе. Черчилль идет еще дальше: мечтает восстановить панскую Польшу, бережет буржуазное польское правительство. Мы должны наращивать силу ударов и в то же время воевать с умом, добиваться победы в любом бою малой кровью… И кое-кто за границей полагал и теперь полагает, что война предельно истощит нас. Мы окажемся-де настолько обессиленными, что лишимся какой-либо возможности влиять на международную политику, потеряем всякий международный вес, и тогда нам, даже непобежденным, можно будет диктовать любые условия. А мы должны войти в Западную Европу, имея закаленную в боях армию.
И пусть тогда попробуют господа Черчилли диктовать нам условия мира, применять политику диктата!»
Сталин не исключал, что Красной армии удастся разбить Германию и оккупировать основные страны Западной Европы еще до того, как англо-американские войска высадятся на континенте. Но в беседе с Буденным Иосиф Виссарионович предъявил к Красной армии два взаимоисключающих требования. С одной стороны, не считаясь с жертвами, как можно скорее поставить врага на колени и войти в Западную Европу. С другой стороны, стремиться побеждать малой кровью. Практическое значение из этих установок имела только первая – идти вперед как можно скорее, не считаясь с потерями. Эти слова – «не считаясь с жертвами» – повторяются во многих приказах и директивах Ставки и лично Сталина. Лозунг же «воевать малой кровью», также встречающийся и в приказах, и в беседах Сталина с командующими фронтами, имел чисто пропагандистское значение. Он призван был убедить бойцов и командиров, что высокие начальники заботятся о сбережении их жизней. В народе родилась горькая присказка: в первые два года войны огромные жертвы были принесены, чтобы избежать поражения, а в последние два – чтобы приблизить победу.
Буденный и начальник штаба кавалерии генерал И. С. Карпачев разработали директиву, которой предписывалось усиленные кавалерийские корпуса использовать на направлении главного удара армии в тесном взаимодействии с другими родами войск. Корпусам следовало передавать в помощь артиллерию РГК, гвардейские минометные части («катюши»), специальные войска, а также придавать им стрелковые дивизии. Не разрешалось использование кавалерийских соединений для самостоятельного прорыва укрепленных позиций, захвата опорных пунктов, а также использовать конницу в местности, где она не имеет свободы оперативного маневра.
К началу 1943 года Красная армия включала 26 кавалерийских дивизий, насчитывавших к 1 мая того же года 239 тысяч человек и 227 тысяч лошадей. По сравнению с максимальной численностью в 1941–1942 годах личный состав кавалерии сократился примерно вдвое. Некоторые кавалерийские соединения были переформированы в танковые и механизированные корпуса. По мере приближения к концу войны роль кавалерии неуклонно сокращалась, но количество кавалерийских дивизий не изменилось. В момент завершения войны с Японией, в ходе которой советская кавалерия совершила тысячекилометровый рейд через монгольские степи, дивизий было по-прежнему 26. Столь большое их количество во многом объяснялось наличием в рядах Красной армии значительного числа кубанских и донских казаков, издавна привыкших сражаться в конном строю.
В том же 1943 году командующий Закавказским фронтом генерал Тюленев предложил сформировать на базе 4-го гвардейского кавкорпуса конную армию в составе семи дивизий. Буденный эту идею отверг, объяснив Сталину, сперва положительно воспринявшему тюленевскую идею, что конармия будет слишком уязвима для вражеской авиации и артиллерии. По предложению Буденного Ставка решила создавать конно-механизированные группы. Семен Михайлович еще до войны пришел к выводу, что корпус должен состоять не менее чем из трех кавалерийских дивизий, а также танковой бригады и артиллерийских частей. Кроме того, корпусу может придаваться моторизованная стрелковая дивизия. Теперь эти идеи претворились в жизнь.
Создание конно-механизированных групп, где кавалеристы объединялись с танковыми и механизированными частями, было давней буденновской идеей. Вряд ли это решение было рациональным – конники только ограничивали подвижность механизированных частей. Только в горно-лесистой местности, где не могли пройти танки и машины, применение кавалерии было по-настоящему оправданным. Между тем помимо временных конно-механизированных групп, создававшихся в 1943–1945 годах, в 1944 году была создана постоянная 1-я гвардейская конно-механизированная группа под командованием генерал-лейтенанта И. А. Плиева в составе 4-го и 6-го гвардейских кавалерийских и 7-го механизированного корпусов.
Верховный не забывал о внешних знаках отличия по отношению к Буденному. 25 апреля 1943 года, в связи с 60-летием, Семен Михайлович был награжден орденом Ленина. По приказу Сталина, как Верховного главнокомандующего, кавалерийские курсы усовершенствования командного состава Красной армии были переименованы в Краснознаменную Высшую офицерскую кавалерийскую школу Красной армии имени С. М. Буденного.
1 мая 1944 года Сталин издал приказ о кавалерии, подготовленный штабом Буденного: «Там, где кавалерийские соединения используются массированно, где они усиливаются механизированными и танковыми соединениями и поддерживаются авиацией, где они используются… для удара по тылам противника или для преследования… там кавалерииские соединения всегда дают хороший боевой эффект. Примерами правильного применения кавалерийских соединений могут служить 1, 2, 3 и 4-й Украинские фронты… Примерами неправильного использования конницы могут служить 1-й Прибалтийский, бывший Западный и 1-й Белорусский фронт».
Нетрудно заметить, что более успешно кавалерия действовала в сухой горно-лесистой или лесостепной (балки) местности юга, а не в лесисто-болотистой местности севера и запада, где лошади вязли в болотах. В открытой же местности, особенно до 1943 года, когда немецкая авиация господствовала на поле боя, кавалерию применять было неэффективно из-за ее уязвимости с воздуха. Лишь в конце 1944-го и в 1945 году, когда немецких самолетов над полем боя уже почти не было, кавалерию можно было эффективно применять в степях Венгрии. Но в горах и всадники, и лошади быстро уставали, особенно при движении вверх, и в тех же Карпатах конница теряла свою подвижность и не наносила существенного вреда противнику.