Слеза времени

– Когда вы придете в следующий раз?

– Еще не знаю. Я тоже не могу захаживать сюда слишком часто, чтобы не вызвать подозрений. Я и так проводил тут немало времени раньше.

– Когда?

– Не твое дело. Приду как решу.

Глава неопределенно махнул в сторону Хизел, то ли прощаясь, то ли отмахиваясь, и вышел. Хизел встала и вышла за ним. Она слышала звук его удаляющихся шагов и скрип старой двери, а потом воцарилась тишина. Повозившись с замком, девушка все же смогла закрыть дверь. Хизел прицепила найденные в квартире ключи к полученным только что. Неизвестно почему, но они вызывали щемящее чувство грусти и теплоты. Проделав это, девушка опомнилась и побежала вниз по лестнице в поисках подвала.

Глава 7

Ночное сидение на деревьях все же дало о себе знать – Гвен заболела. Целую неделю она боролась за жизнь в полном одиночестве. Остин приходил иногда, чтобы принести поесть и забрать предыдущую несъеденную порцию. Раз в день мужчина даже удосуживался спросить о состоянии своей жены. Все это время готовила и убирала в доме нанятая Уайлдбергами женщина. Остин же продолжал жить так, как и жил до этого.

Большую часть дня он проводил за столом, с глубокомысленным видом покусывая кончик пера. Обязанности по посещению комнаты жены вызывали у Остина отвращение. Ему, как и любому эгоистичному и избалованному ребенку, больше нравилось, когда ухаживают за ним. А вид больных людей не вдохновлял, портил настроение.

– Ну что, как ты тут? – проведывая жену в очередной раз, спросил Остин.

– Лучше, – слабым голосом произнесла Гвен.

– Когда сможешь вернуться к своим обязанностям?

– Не знаю.

Остин пробурчал себе под нос несколько неразборчивых ругательств и вышел. Гвен с грустью посмотрела ему вслед. За неделю борьбы с лихорадкой и высокой температурой, Гвен превратилась в обтянутый кожей скелет. Сил едва хватало на то, чтобы дотянуться до стакана воды на столе. Гвен была опустошена, она не могла даже плакать, хотя напряжение последних дней стремилось вылиться наружу.

Три дня Гвен ела, пила и спала, набираясь сил. Как только у нее их набралось достаточно, она тут же оделась и вышла из дома.

– О! Гвен! Давно тебя не видно, – сказала соседка, копающаяся у себя в саду. – Мы уже думали все, что не оклемаешься. Ты ж такая худющая. А теперь так вон, смотреть жалко. Больные голодные собаки, и те лучше выглядят.

Гвен, обычно выступавшая в словесные перепалки с соседкой, сегодня улыбнулась, закрыла глаза и глубоко втянула носом свежий осенний воздух. Солнце уже не пекло, но все еще прогревало тело. Листья шелестели в лесу. Гвен стояла несколько минут не двигаясь, просто вбирала в себя звуки и запахи природы. Она была так рада оказаться за пределами опостылевшей комнаты, что даже едкие слова соседки не могли испортить прекрасного расположения духа.

– И вам доброго утра. Не правда ли, сегодня удивительная погода?

– И что же в ней удивительного?

– Хорошо… – пожав плечами, сказала Гвен. – Какие новости?

– Много новостей, да только, где правда, а где ложь, – никто не разберет.

– Что случилось?

– Случилось такое, дорогуша, что посреди двора даже в солнечный день не обсуждают. Хочешь узнать – иди у кого другого спрашивай. А нечисть поминать – на себя беду кликать.

Гвен в недоумении посмотрела на соседку, сплюнувшую на землю и уходящую теперь в дом. Такого Гвен еще не видела никогда. Соседка любила поболтать, с удовольствием перемывая косточки всем жителям деревни, суя свой нос в каждый дом и сарай. Девушка никак не могла решить, продолжать ли выяснять новости или нет.

– Дорогуша, ты тут? – появился на пороге двора Остин. – Я бы хотела отметить сегодня твое возвращение к жизни. Так что, будь добра, сходи в таверну за вином и еще… Куда ты там еще ходишь? У нас нет продуктов. И ужина, естественно, тоже.

Гвен про себя обругала своего мужа всеми доступными ей словами. Готовить «праздничный ужин» ей не хотелось. С другой стороны, благодаря ему она могла, не вызывая подозрений, надолго уйти из дома.

– Хорошо, – ответила Гвен и пошла собираться.

Сначала девушка отправилась в дом мистера и миссис Джонс. Мистер Джонс являлся лучшим охотником деревни. Увидев в дверях заплаканную и облаченную в траурный наряд миссис Джонс, Гвен поняла, что пропустила немало событий из жизни деревни.

– Здравствуйте, миссис Джонс. Я не вовремя?

– Нет, что ты, Гвен, проходи. Я так рада видеть тебя здоровой. Мы все очень переживали за тебя.

– Я прошу прощения. Мне кажется, я так много всего пропустила, а Остин, он… мало интересуется новостями.

– Я сейчас все тебе расскажу.

Маленькая жилистая женщина пожилого возраста с черной косынкой и в черном платье из хлопка взяла Гвен под руку и повела в гостиную. Присев на небольшой потертый, но чистый диван, женщина тяжело вздохнула и начала свой рассказ.

– Понимаешь, Гвен, ты тут не так уж давно… Это место, оно… проклято. Периодически, здесь случаются странные вещи, будто пробуждается темная сила этого места, и вся нечисть собирается здесь. В этот период на нашу деревню сваливаются все возможные напасти. Это быстро проходит, но забирает с собой немало душ. Именно поэтому все очень переживали за тебя.

– Я просто болела…

– Это ты так думаешь, дорогая. Нам долго удавалось пережить эти темные времена, но не в этот раз… Мистера Джонса все же забрали проклятые черти.

– Я соболезную. Мне очень жаль. Что случилось?

– Ох, даже не знаю, что сказать. Произошло это вот как: я спала и вдруг услышала шум. Не просыпаясь, попыталась толкнуть под бок мужа, но кровать была пуста. Это было подозрительно, поэтому, я тут же вскочила с кровати и начала осматриваться. Мужа нигде не было, вокруг темно, а сверху – шум. Я сначала не придала значения тому, что шум раздавался именно сверху, а потом, меня как током ударило! Сверху-то только крыша, понимаешь? Я, как есть, в одной ночной рубашке, выбежала из дома. Смотрю, а там муж мой по крыше ходит. И, знаешь… Жутко стало. А он ходит, кулаками машет, ругает кого-то, а слов никак не разобрать. Я сразу закричала, соседей звать принялась, чтобы снять его с крыши помогли, но не успели. Прибежали мы, а он…

Женщина заплакала так неожиданно и надрывно, что Гвен даже испугалась в первые секунды, но, взяв себя в руки, обняла плачущую женщину. Успокоив миссис Джонс и посидев с ней немного, Гвен отправилась в бар, а потом – в лавку. Покупать мясо в лавке было чрезвычайно невыгодно. Цены на все были неоправданно высоки, так что приходили туда местные только в случае крайней необходимости, а в остальное время обходились натуральным обменом.

– Гвен! Нечасто твою персону увидишь в нашем баре, – прокричал радостно лысый толстячок за стойкой. – Чего тебе налить? Ром? Или водички?

Гвен рассмеялась.

– Барни, ты же знаешь, я не любительница выпить.

– Тогда твой приход вдвойне подозрителен, – шутливо прищурившись, сказал Барни, хозяин бара.

– Я здесь за бутылкой вина. Остин хочет устроить «праздничный ужин» в честь моего выздоровления.

– И тебе, конечно же, нужно приготовить его самой.

– Конечно же.

– Эх-эх. Ну ты хоть поболтаешь со мной? Кстати, да. Как ты? Мы всей деревней беспокоились. Опять настали темные времена.

– Я нормально, спасибо. А что за «темные времена»?

– Это такие времена, – понизив голос и загадочно посмотрев на Гвен, сказал Барни, – когда зло пожирает всех, живущих здесь. Причем, пожирает изнутри. За неделю вон сколько всего произошло… Мистер Джонс упал с крыши. Мистера Вилсона нашли мертвым в его доме, он судорожно вцепился в простынь, пришлось ее разрезать – не смогли разжать пальцы. А на лице его застыл ужас. Две женщины сошли с ума. Одну искали весь день, нашли только под вечер. Она сидела в сарае с ножом в руке и раскачивалась из стороны в сторону. Другая – бегала по улице в шкуре медведя и кричала, что все мы обречены и все умрем.

– Какой кошмар…