Измена. Его правда

По вечерам мы с Анюткой подолгу гуляем. К девяти вечера она уже засыпает, я за час разделываюсь с домашними делами и хвостами по работе и, пожалуй, впервые за время материнства достаю с полки книгу.

Я наконец-то могу читать перед сном! Не чаты с учениками, не новости и не соцсети, а “Мастера и Маргариту”, которые заждались меня еще со школьных времен.

В соцсети я с того самого момента не заглядывала ни разу. Боюсь попасть на ЕЕ страницу, увидеть ИХ вместе, узнать, что они продолжают общение. Боюсь найти там доказательства их связи, убедиться, что они счастливы и ему с ней намного лучше, чем со мной.

Наверное, мне просто не хочется еще раз почувствовать себя дурой. Идиоткой, которая проморгала момент, когда муж решил уйти к другой женщине.

Для верности удаляю приложения с телефона, а на ноутбуке - из быстрой загрузки.

С глаз долой, из сердца вон. Так люди говорят. Только у меня этот метод почему-то не срабатывает. Или времени прошло еще мало, или шок от увиденного оказался слишком сильным.

Читаю перед сном пару страниц, а потом еще пару часов пытаюсь заснуть, гоняя по кругу мысли о том, что же мне дальше делать, прокручивая картинку из его кабинета…

Вместе ли они сейчас? А вдруг они прямо сейчас занимаются тем, чем тогда, на столе… Я ведь спугнула их в самый жаркий момент. А если они продолжили потом, когда я ушла? Рыдала в машине, захлебываясь в истерике, а они там…

Прочь! Такие мысли надо гнать прочь.

Заснуть удается с трудом. Невероятным усилием воли переключаю мысли на работу: по какому плану дальше заниматься с Дроздовым, как помочь Машеньке, моей новой пятилетней ученице, выучить стихотворение, какой конкурс придумать для ребят из второй группы, скоро у них окончание блока, нужно это как-то отметить.

Рабоче-бытовая тема помогает отключиться и я хоть какое-то время отдыхаю.

***

Мама предлагает в пятницу забрать Анюту из садика и оставить у себя до утра воскресенья. У них с папой совпадают выходные, которые они хотели бы провести с внучкой.

Я не возражаю, неделя хоть и не была загруженной, но я чувствую себя вымотанной. Морально и физически.

Лариска ничего не спрашивает, но думаю, что догадывается, что у нас в семье разлад. Я отказалась от вечерних групп, спешу убежать из центра сразу, как заканчиваются занятия, и так и не объяснила ей, почему пропустила прошлую пятницу.

Она меня подменила, чем очень выручила. Наврала начальнице что-то про отравление. Вроде, прокатило. Но с подругой стоило бы быть более откровенной.

Мне очень хочется поделиться с кем-то тем, что произошло. Вывалить мысли, разделить свою боль. Я знаю, что Лариса - как раз тот человек, который сможет мне помочь. Вниманием, поддержкой, да просто своим присутствием.

Но я пока не готова. Не могу раскрыться. Хочу, но не могу.

Мне кажется, как только я проговорю кому-то, как увидела мужа с другой, мне сразу придется что-то предпринимать: подавать на развод, собирать его остальные вещи, делить имущество, определять время для общения с дочерью.

А я к этому пока не готова…

Анюте сказала, что папа в командировке, ее эта версия вполне устроила. А вот что говорить остальным…

- У тебя голос такой уставший, - мама пытается “раскусить” меня по телефону. - Что-то случилось? С Яром все хорошо?

Не могу ее обманывать, поэтому сворачиваю разговор под причиной занятости на работе. Говорю, что вещи у Анюты в рюкзачке, и прощаюсь до воскресения.

Лариса зовет после работы посидеть в кафе. Пожалуй, надо сходить. Может, отвлекусь на ее истории, а свою можно пока придержать и при себе.

Собираемся выходить, как на пороге центра появляется Яр собственной персоной. В левой руке у него охапка белых роз, стянутая прозрачной пленкой. Правой он тычет в меня.

- Ты немедленно поговоришь со мной! - заявляет он, совершенно не обращая внимания на коллег и учеников, которые меня окружают.

Чувствую любопытное внимание - народ быстро считывает, что подобный тон - верный спутник скандала, и ждет моей реакции. Хватаю мужа за руку и тащу в свободный кабинет.

- Совсем сдурел? - злобно шепчу, едва за нами закрывается дверь. - Жизнь мою разрушил, теперь и работы хочешь лишить?

- Это тебе, - протягивает букет, но я не прикасаюсь к нему.

- Чего ты так? Успокойся… - Яр пытается обнять меня за плечи, но я уворачиваюсь.

Хочется заорать в голос, наброситься на него с кулаками или зашвырнуть в него стулом. Но я сдерживаюсь изо всех сил. Не могу позволить своим эмоциям выплеснуться на работе.

Чтобы успокоиться, отхожу к окну, вцепляюсь руками в край подоконника, прижимаюсь лбом к стеклу и пытаюсь рассматривать улицу. Это мало помогает. Он здесь, и судя по его настрою, просто так не уйдет. Нам придется говорить.

- Что хотел? - через силу выдавливаю вопрос. Быстрее с этим покончим, быстрее смогу уйти отсюда и спрятаться в нашей квартире. В кафе я уже не пойду, в таком взвинченном состоянии мне там точно делать нечего. Предупрежу Ларису позже.

- Поговорить, - отвечает Яр, выдержав паузу.

- Я тебя слушаю. - Мой голос мутирует в отстраненный ледяной тон. Другого я сейчас найти для него не смогу.

- Зачем ты так? - говорит то ли обиженно, то ли разочарованно.

- Я? - взрываюсь и повышаю голос. - Это я зачем так? Ты еще из себя страдальца смеешь строить? - меня уже не остановить, и я вываливаю все наболевшее, что всплывает в мыслях. - Пришел на жалость надавить? Это ты у нас бедный и несчастный? А я тогда кто - главный злодей? Может, ты мне расскажешь, зачем спал с этой потаскушкой? А мы потом посмотрим, кто из нас больший страдалец.

- Прости… - отвечает так запросто, будто съел последнее мороженое из морозилки, и ему неловко в этом признаваться.

Меня настолько возмущает простота его ответа, что я замолкаю, не в силах говорить что-то дальше.

- Я виноват, - Яр пользуется моей внезапной паузой. - И я полностью беру вину за свой поступок. Но это было… глупо. Неправильно. Я не должен был так поступать.

- Да, - соглашаюсь я с ним. - Не должен был. Но ты это сделал. И развидеть тебя с этой… я уже не могу.

- Мне, правда, жаль, что так получилось, что я поддался этому… порыву, что ли. Я не этого хотел для нас.

- Яр, - перебиваю поток его откровений, - ты чего пришел-то? Реально затем, чтобы рассказать мне, как крутил с этой тварью?

- Нет, - быстро отвечает он. - Увидеть тебя хотел. Поговорить.

- Увидел. Говори. Только давай по делу, без этих грязных подробностей. По поводу развода сообщу тебе позже.

- В смысле, по поводу развода? - недоуменно переспрашивает он. - Ты о чем вообще?

- О нашем разводе. Или ты думал, что я дальше буду жить с человеком, который вот так со мной обошелся?

Чтобы произнести эту фразу как можно спокойнее, собираю в кулак всю свою выдержку. Но голос все равно предательски дрожит.

- Мариш, давай не горячиться… - он делает шаг ко мне, но я быстро передвигаюсь к другому окну.

- Советую не приближаться. Иначе закричу.

- Я твой муж вообще-то. Глупостей не говори! - он говорит с напором, и я вижу, что начинает раздражаться.

- Пока еще муж.

- Это мы еще обсудим. Позже! Мне надо все обдумать. Развод? Ты серьезно? Мы дом вообще-то собирались строить. Какой к черту может быть развод? - опирается на парту и гневно смотрит на меня. Глаза его сужаются, руки сжимаются в кулаки.

Этот разговор лучше свернуть поскорее.

- Тебе лучше уйти, - стараюсь говорить как можно спокойнее. - И мне пора уходить. Здесь скоро начнется занятие.

- Я хотел бы увидеть Анюту. Ты сейчас ее будешь забирать?

- Нет, она сегодня у моих.

- Ты вот так запросто решаешь, где находиться нашей дочери?

- Представь себе, да! Или ты предлагаешь к твоей любовнице ее отправить!

- У меня нет никакой любовницы, - взрывается, - прекрати уже! Это было всего лишь раз!

- Я не хочу сейчас это обсуждать. Не хочу тебя больше видеть. Уходи.