Страница 40 из 100
Русская фашистская партия существовала в Харбине с начала 1930-х годов, но наиболее заметной ее деятельность стала в Шанхае в период японской оккупации. Фашисты обзавелись штаб-квартирой на авеню Жоффр во Французской концессии и действовали на протяжении всей Второй мировой войны, всячески выражая солидарность с державами Оси. Руководство партии находилось в теплых отношениях с японскими военными, и эти их связи, вероятно, уменьшали популярность фашистов в Шанхае, где «белые русские, менее одержимые контрреволюцией, чем их соотечественники в Харбине, различали за спиной этой организации твердую руку японских военных». Но, конечно, фашисты умели мутить воду и всячески обозначать свое присутствие в белом русском сообществе, о чем и свидетельствуют донесения в архиве Шанхайской муниципальной полиции[384].
Поначалу Тяньцзинь оказался более благодатным местом для фашистов, чем Шанхай. После того как в августе 1937 года город оккупировали японцы, жизнь русской общины регулировалась Антикоммунистическим комитетом, в точности повторявшим маньчжурское Бюро по делам русских эмигрантов (БРЭМ). Председатель комитета, казак Е. Н. Пастухин вместе с Ушаковым, лидером тяньцзиньской ячейки Русской фашистской партии, выпускал прояпонскую газету «Возрождение Азии». Поскольку для получения удостоверений личности требовалось одобрение комитета, «возникало обширное поле для запугивания людей и вымогательства взяток». Солидаристская идеология фашистов сближала их с воинственной антисоветской организацией НТС, также имевшей своих представителей в Тяньцзине. (В 1938 году молодой русский антикоммунист Анатолий Коновец из Тяньцзиня получил от НТС первое задание: доставить чемоданы с агитационными материалами с восточного побережья Китая в Харбин для дальнейшей контрабандной переправки в СССР[385].)
Тем не менее Шанхай был центром, куда стекались харбинские фашисты вроде генерала Ивана Цуманенко и генерал-лейтенанта Владимира Косьмина. Туда переехала и редакция харбинского фашистского ежедневника «Наш путь» – начиная с 1941 года газета выходила в Шанхае как еженедельник[386]. Это издание стало рупором нового примечательного деятеля, появившегося на русской фашистской сцене, – Михаила Спасовского, который после войны эмигрирует в Австралию. Спасовский, родившийся в 1890 году в Петербурге, стал видным идеологом русского фашизма и перевел на русский язык книгу Гитлера «Майн кампф». До отъезда в Китай в 1940 году он жил в Тегеране и работал архитектором. В Шанхай он приехал под протекцией японцев и занял должность начальника Главного управления Всероссийского фашистского союза, то есть формально встал выше Родзаевского на иерархической лестнице фашистского движения, хотя понятно, что так или иначе они взаимно согласовывали свою работу[387]. В 1935 году, когда в Русский эмигрантский комитет избрали недавно приехавшего из Харбина Косьмина, там уже присутствовали фашисты, но их влияние значительно возросло с июля 1941 года, когда при комитете был создан Идеологический центр для противодействия советской пропаганде и «сплочения и переориентации националистических идей в русской общине». Возглавлял новый центр Спасовский[388].
Еженедельные собрания фашистов по вечерам в понедельник на Вейхайвей-роуд, проходившие под внимательным взглядом Прокофьева из Шанхайской муниципальной полиции, внешне выглядели вполне безобидно. Проводились беседы о фашистской идеологии (выступал часто Спасовский), концерты, устраивались танцы, однажды даже была разыграна пьеса в четырех действиях «Затмение красной звезды», в которой представлялось свержение советского режима[389]. Демонстрировались немецкие документальные ленты о сражениях на Восточном фронте. Эти мероприятия собирали до 300 человек, иногда приходил с благословением епископ Иоанн. Все это происходило и с одобрения японцев, хотя они и не предоставляли русским фашистам полную свободу действий, и те изо всех сил стремились не утратить расположения оккупационных властей. На банкете, который состоялся в 1942 году в здании Казачьего союза, присутствовали японские официальные лица, представители нацистов и итальянских фашистов и епископ Иоанн. Выступавшие выражали благодарность японским властям «за неизменно дружеское отношение к русскому фашистскому движению», а также «солидарность с державами Оси в их борьбе против коммунизма». Фашисты были не единственными на этом мероприятии, кто рассыпался в похвалах японцам: присутствовали там и видные деятели русской общины из белых, например, капитан Николай Фомин и генерал Глебов – они произносили тосты в честь императорской армии Японии[390].
Пока русские правые смотрели документальные фильмы, показывавшие европейскую войну глазами немцев, в шанхайском Советском клубе регулярно демонстрировали советские документальные ленты. Появление внутри белой русской диаспоры в Китае хотя бы некоторой левизны стало чем-то совершенно новым на политической сцене. Конечно, это была левизна не социалистическая, а просоветская. В 1932 году Китай восстановил дипломатические отношения с СССР (после разрыва в 1927 году), в Шанхае открылось советское консульство, а в 1937 году оно инициировало создание Клуба советских граждан (позже его называли просто Советским клубом), который пользовался огромным успехом и продолжал расширять свое влияние даже на тех, кто не придерживался левых взглядов. Среди тех, кто присутствовал на торжественном открытии клуба в марте, был и советский консул, а в концертной программе выступал один из самых знаменитых артистов белой эмиграции – Александр Вертинский, живший в Шанхае с середины 1930-х годов[391]. Несмотря на название клуба, посещать его могли не только советские граждане, но и те, кто подумывал о получении гражданства СССР, и просто все, кому нравились проходившие там мероприятия.
Если верить одному китайскому историку, даже в 1930-е годы в Шанхае присутствовало небольшое количество красных русских, а с 1933 года советское консульство в Шанхае принимало заявления на получение советских паспортов от русских, заинтересованных в репатриации. Интерес к возвращению на родину рос, хотя с ноября 1937 года Советский Союз перестал работать с такими запросами – очевидно, из-за закрытия консульства после оккупации Шанхая японцами. В 1937 году был создан Союз возвращенцев, объединивший тех русских, кто подал заявки на получение советских паспортов, но пока не мог репатриироваться. В 1940 году в союзе состояло около 500 человек, а одним из инициаторов его создания был поэт Николай Светлов, ранее входивший в харбинский литературный кружок «Чураевка»[392].
Празднование годовщины революции (7 ноября) просоветски настроенными русскими вызывало враждебную реакцию белых, которые завели обычай проводить в этот день панихиды в церкви, скорбя об утрате родной страны. В годы войны – и когда Германия только напала на СССР, и позже, начиная с 1943 года, когда начали приходить известия о переломе на фронте и первых победах СССР, – среди эмигрантов начался подъем патриотического духа, и многие всей душой встали на сторону советских воинов. Даже белые русские внутренне разрывались, и в Шанхае начиная с 1941 года велись жаркие споры о том, кто же враг России. Шанхайские русские потянулись к Советскому клубу, где можно было почитать газеты и посмотреть фильмы из СССР. Особенно часто в стан тех, кто радел за победу СССР в войне, переходила эмигрантская молодежь[393]. Рассказывали, что сотни белых русских, стоявших на учете в Русском эмигрантском комитете, уже в 1941 году обратились в советское посольство в Токио с заявками на получение советского гражданства, а за период с 1941 по 1945 год в Шанхае получить гражданство СССР выразили желание около 2 000 русских[394].
384
Marcia Reynders Ristaino. Port of Last Resort… P. 161; SMPA: D7478: All-Russian Fascist Party.
385
Marcia Reynders Ristaino. Port of Last Resort… P. 161; John J. Stefan, The Russian Fascists, Harper & Row, New York, 1978, pp. 181–182 (цитата); T. Гартунг. Кандидат на звание «Австралиец года»… С. 2–3 (Коновец).
386
Marcia Reynders Ristaino. Port of Last Resort… P. 162; John Stephan. Op. cit. Рp. 181.
387
В. A. Возчиков. Михаил Спасовский – архитектор и художник (благодарю Маркуса Джейна за разрешение познакомиться с этой неопубликованной рукописью); Виктория Шаронова. Указ. соч. С. 167–168; Ван Чжичэн. Указ соч. С. 313–314; Marcia Reynders Ristaino. Port of Last Resort… P. 229–232. Спасовский утверждал, что уехал из Тегерана из-за советского дипломатического давления на Тегеран, но Возчиков пишет, что Спасовский неоднократно преувеличивал или даже полностью выдумывал истории о своих конфликтах с советскими властями, и в действительности его отъезд из Персии объяснялся лишь тем, что Родзаевский предложил ему работу в Китае.
388
John Stephan. Op. cit. Р. 181; Marcia Reynders Ristaino. Port of Last Resort… P. 229; SMРА D-5002A (c), Состав Совещания при Российском эмигрантском комитете города Шанхая.
389
SMPA: D-7478: Русская фашистская партия, донесения о еженедельных собраниях.
390
Marcia Reynders Ristaino. Port of Last Resort… P. 232; (c) PA: D-5002A (c), вырезки из газеты «Наш путь», 28 апреля 1942 г.; SMPA: D-7478, Русская фашистская партия, донесения о еженедельных собраниях; вырезки из «Шанхайской зари», 17 октября 1942 г.: Представители российской общественности в гостях у Ниппонских властей.
391
E. E. Аурилене. Указ. соч. С. 157.
392
Ван Чжичэн. Указ соч. С. 106–108. Точная дата закрытия шанхайского консульства (после чего китайские русские должны были вести все дела через советское посольство в Токио) неизвестна; Ван Чжичэн предполагает, что это произошло в ноябре 1937 г., а исследование, проведенное Катей Князевой, указывает на то, что к сентябрю 1939 г. советские представители уже покинули здание консульства в районе Хункоу и официально не возвращались туда до 1945 г., однако полуофициально продолжали какую-то деятельность, находясь уже где-то во Французской концессии: Katya Knyazeva. Russian/Soviet Consulate Timeline, приложение к электронному письму от 8 ноября 2019 г.
393
Ван Чжичэн. Указ соч. С. 187, 193, 197; Виктория Шаронова. Указ. соч. С. 210.
394
Ван Чжичэн. Указ соч. С 110, 187; Виктория Шаронова. Указ. соч. С. 210. Из этих сообщений неясно, в какой мере заявки на получение советского гражданства отражали желание репатриироваться, а в какой – просто желание получить советские документы. Русские в Шанхае могли получать документы, удостоверявшие личность, через Русский эмигрантский комитет, тогда как в Харбине в пору японской оккупации сложилась несколько иная ситуация.