Страница 7 из 13
Эриника шла под руку с отцом, шаг за шагом приближаясь к ожидающему её герцогу. Тот, словно коршун, следил за каждым её движением, на губах мужчины играла ухмылка. Нике оставалось лишь гадать, с чем та связана.
Чарльз подвёл к нему дочь и вложил её руку в протянутую ладонь Ридани, охваченную черной кожей перчатки. Нике показалось, что её рука угодила в капкан. Невидимые шипы впились в кожу, запуская холод в вены, парализуя тело до самых костей.
– Ну здравствуй, дорогая невеста, – прошила сталь голоса.
Сухой взгляд карих глаз, как выжженная солнцем пустыня, стремился нырнуть в душу Ники и поглотить, испепелив жизнь дотла. Ощущалось это именно так.
Сердце бахало где-то в районе горла, и Ника боялась им подавиться. А время потекло мучительно медленно, распадаясь осколками надежд.
И что-то зашевелилось в груди, отчаянно заскребло, понукая рвануть от Черного Герцога прочь, но… Ника не могла. Долг перед родом и семьёй крепче самой лучшей цепи удерживал на месте.
– Зд… здравствуйте, – всё, что смогла вымолвить в ответ. Она впервые так близко разговаривала с хозяином Порт-Ниасля, до этого только издали наблюдала или слышала сплетни о нём.
– Да начнется церемония! – прокаркал священник, призывая всех к тишине.
Форп довольно хмыкнул, подтолкнул замешкавшуюся невесту ближе к арке и наконец отпустил её ладонь из захвата.
Ника вздохнула с облегчением и понадеялась, что получилось это незаметно. Со всей силы она вцепилась похолодевшими пальцами в несчастный свадебный букет и совершенно не вникала в слова, которые вещал старик в золотой церемониальной парче.
Глаза Ники бегали по аквамариновой морской глади за спиной священнослужителя, по коричневому борту корабля и по истёртым доскам пристани. С каждой секундой становилось труднее дышать, словно что-то выкачивало силы. Перед взором потемнело и замелькали пятна, Нике уже поверилось, что она сейчас запросто хлопнется в обморок.
Не тут-то было.
Святой отец, закончив праздную речь, перешёл к клятвам. Чарльз заранее предупреждал дочь, что их с Ридани сначала обвенчают прилюдно, а потом уже на корабле они проведут ритуал и, соответственно, консуммацию брака. От одних мыслей о последнем у Ники всё обрывалось внутри. Лечь со стариком!
– …согласен! – прозвучало рядом низким басом.
Получив ответ от жениха, священник обратился к невесте:
– Согласна ли ты, дочь дома Веренборг, добровольно связать себя узами брака с достопочтенным герцогом, сыном рода Ридани? Быть ему верной и любящей женой, матерью детей, опорой на жизненном пути? Вместе встретить и перенести все печали и беды? Поклянись.
Круглые, глубоко посаженные глаза священника под кустистыми бровями смотрели в упор. Форп тоже повернул голову, хмуро, угрожающе сощурился, ожидая положительного ответа и никак иначе.
Вдруг поднялся, завыл ледяной ветер, проскочил колющим порывом меж Никой и герцогом, сорвал с волос невесты ажурную фату вместе с плохо прикрепленной диадемой и отбросил их в море.
– Дурной знак! – зароптал кто-то.
– Триединый гневается… – по толпе прокатился встревоженный гул, народ начал перешёптываться и молиться.
Форп грубо схватил Нику за запястье и прошипел сквозь сжатые губы на ухо, чтобы она ответила уже.
– Д… да. Я согласна. Клянусь!
Музыканты подхватили, заиграв веселую песнь, натужно рвали струны на инструментах, силясь переиграть громкость свирепого ветра. Ридани покровительственно кивнул и разжал хватку, переключив внимание на старика в балахоне. Ника тут же потёрла ноющую от боли руку, с сожалением подумав, что на коже останутся синяки.
– Я, отец Иоан, наделённый властью, данной мне Богом и церковью, объявляю вас законными мужем и женой. Можете поц…
«Бух!» «Фьюх!»
Окончание фразы заглушил залп пушечных ядер, выпущенных со стороны моря. На город – дальше, в центр – обрушился град огненных шаров, раздавив строения. Вспыхнул огонь, он быстро перехватился и с удовольствием лизал всё, до чего смог дотянуться, разрастаясь с каждой минутой всё сильнее и сильнее.
– Корабль! …иратский!
– …откуда он взялся?!
– Отразить нападение! …Чего стоите столбом?!
От какофонии испуганных вскриков, треска и свиста новых выстрелов заложило уши. Схватившись руками за голову, Ника осела на колени. Слезились глаза, в нос забивался запах гари, воздух застрял в горле, грудь раздирал судорожный кашель.
Ридани куда-то запропастился, позабыв о невесте, – верно, сбежал, опасаясь за собственную шкуру. Барон Веренборг, прорвавшись к дочери через толпу обезумевшего люда, пытался увести её за собой в безопасное место, что-то говорил, однако Ника отца не слышала.
Расширенными от страха глазами она наблюдала, как, разрезая воду чернильной иглой-кинжалом, к берегу подплывает огромный чёрный корабль.
Рваные тёмно-бордовые паруса, словно измазанные в засохших пятнах крови, раздувало ветром.
Вражеский корабль. Здесь, в порте.
Осознание медленно, но верно стало вклиниваться в мозг, возвращая разуму ясность и способность соображать.
Приближающееся судно обволакивала туманная дымка, серая завеса перетекала к пристани, но это не мешало Нике разглядеть стоявшую на краю борта фигуру мужчины. Он держался обеими руками за такелажную сеть, совершенно не боясь сорваться с края.
Дрожь крупной волной пробежалась от макушки до пяток, ероша крохотные волоски на шее и руках, а сердце заколотилось в рёбра, готовое проломить в них дыру и убежать прочь от хозяйки.
Как наяву ветер донёс позабытые Никой слова прабабушки:
«С моря на город наползет туман, застелется по улочкам, подбираясь к жертве.
В сизой густоте скрывается тот, о ком поют в легенде.
Черны глаза дьявола, полны блеска алого, а душа мертва.
Ты, дитя, беги! Береги своё сердце от зла».
Алые глаза. Туман.
С такого расстояния Ника не видела цвет глаз незнакомца с корабля, но интуиция подсказывала, что сказка Дианны ожила. Пра была не безумна – вон на беснующихся волнах плывет тому доказательство.
– Бежим, Ника! – прорывается окрик отца в мысли, вытесняя ступор. – Давай же вставай! Это корсары! Нужно укрыться как можно скорее.
Пираты.
Триединый!
Вскочив на ноги, Ника кинулась вслед за отцом, а в голове всё ещё звучал голос покойной пра:
– Беги, Ника! Не дай злу погубить тебя!
И Ника побежала.
Порт-Ниасль охватила паника. Огонь пожирал, превращая дома в пепел. Здания, резные деревянные столбы стенали и ломались, давлением выбивало стекла. Повсюду слышались крики, вопли, люди мельтешили, мешали друг другу, не слушая стражу, которая безуспешно пыталась навести порядок и отразить нападение корсаров.
Пираты появились из ниоткуда. Их черный корабль будто слился воедино с морской гладью, накинув на себя полог из воды, и пробрался не замеченным постовыми солдатами на вышках. Выпущенные с канонерских лодок пушечные ядра не наносили абсолютно никакого вреда вражескому фрегату, налетали на невидимую стену, взрывались и распадались осколками возле корпуса.
– Проклятая магия! – бранились гвардейцы. Они ужасались тщетности прилагаемых усилий и теряли боевой дух.
Вооружившись мечами со щитами, мужчины столпились на скрипучих досках пристани и наблюдали, как целехонькая чёрная махина подплывает к берегу. Как смело спрыгивают с неё оскалившиеся в предвкушающей ухмылке матросы и бегут на них с воинственным кличем.
Капитан по-прежнему не шелохнется, стоит в обманчиво расслабленной позе, покачиваясь на вантах. Полы его черного плаща трепет ветер, лицо скрыто тенью капюшона, и только алые глаза смотрят в упор, парализуя противника, сковывают в судорогах мышцы, заставляя задыхаться в удушающем кашле.
– Эт-то… да это же сам Морской Дьявол!
– Спасайтесь!..
***
Ника бежала за отцом и гвардейцем по имени Тарос, того прислал на помощь Ридани. Тарос выловил их из толпы и пообещал отвести в безопасное место.