Страница 9 из 61
Орасио сошел с грузовика и направился к Валадаресу.
Хозяин принял его ласково. Это был высокий сухопарый человек с грубым, обожженным солнцем лицом. Он владел большим стадом и несколькими земельными участками — все это было куплено на деньги, которые его жена выманила у своего отца, приходского священника, когда тот лежал на смертном одре.
— Ну, как поживаешь? А я было подумал, что ты на меня сводишься…
— Нет, совсем не сержусь… За что?
— Да ведь ты уже два дня как приехал, а ко мне не заходил… — Он улыбнулся: — Небось, все с невестой миловался?
Орасио ничего не ответил, как бы соглашаясь со словами хозяина.
— Завтра же могу выйти на работу, — предложил он.
Валадарес решил быть великодушным:
— Не надо. Ты ведь собираешься жениться, а я знаю, что это такое. Тебе нужен отпуск на несколько дней. Устраивай свои дела, к работе приступишь в конце месяца. А пока мой сын Тонио будет по-прежнему пасти скот.
— Я решил отложить свадьбу… Могу начать хоть завтра.
— Отложить? Почему? — Видя, что пастух молчит, Валадарес не стал допытываться. — Хорошо, тебе виднее… Значит, хочешь начинать завтра?
— Да, сеньор. Завтра я выйду сменить Тонио.
— Как знаешь… — пробормотал Валадарес.
Орасио осведомился о здоровье сеньоры Лудовины, которая расхаживала по дому в хлопотах по хозяйству, попрощался и ушел. Когда он сказал Валадаресу, что вернется на работу, ему особенно остро захотелось остаться с Идалиной. «Надо убедить ее подождать. Теперь речь идет не только о постройке дома. Если мы поженимся, на какие средства существовать первые месяцы, раз жалованье уже получено вперед? А рассказать ей об этом я не могу — мать будет недовольна…»
Придя домой, он увидел там отца и мать Идалины. Они сидели против его родителей. У них были строгие лица.
Орасио приветливо поздоровался: «Добрый вечер».
Но сеньора Жануария и ее муж ответили холодно.
Мать попыталась разрядить напряжение:
— Почему ты так поздно? Что случилось?
— Поздно? — удивился Орасио. — Ведь грузовик пришел только полчаса назад…
Сеньора Жертрудес внимательно посмотрела на Орасио, очевидно ожидая дальнейших разъяснений, но он отвел глаза и промолчал. Тогда она сказала:
— Здесь вот сеньор Висенте и тетя Жануария… уже давно ждут тебя. Хотят с тобой поговорить…
Так как все табуретки были заняты, Орасио прислонился к стене, готовый выслушать родителей Идалины. Но они продолжали молчать. Сеньора Жануария, запахнувшись в черную шаль, скрестила руки на груди и уставилась в пол; над верхней губой у нее завивались черные усики, напоминавшие крошечные рожки барашка… Поскольку в этих краях мужчины в подобных затруднительных случаях уступали инициативу женщинам, сеньор Висенте, кстати не очень уверенный в том, что все расслышал, не хотел начинать первым. Молчание снова нарушила мать Орасио:
— Они не хотят откладывать свадьбу. Я уже объясняла им, но они…
Тут сеньора Жануария вмешалась, заговорив своим гнусавым голосом:
— На что же это похоже? Девушка спуталась с тобой — это всем известно, и теперь, если свадьба не состоится, пойдут толки…
— Какие толки? Ведь я от своего обещания не отказываюсь! Свадьба только немного откладывается, а почему — тут скрывать нечего… Кроме того, перед вашей дочерью я ни в чем не виноват и женюсь не потому, что обязан, а потому, что она мне нравится. Что же тут могут сказать?
Сеньора Жануария возмутилась:
— Сказать могут многое. Я верю, чести ты у нее не отнял. Если бы так случилось и ты потом не женился, я сама убила бы тебя. Но я не позволю позорить свою дочь! Тетка Лусиана уже всем уши прожужжала о том, что она вчера видела. Мне поначалу хотелось поколотить ее, но потом я подумала: а может быть, то, что она болтает, правда? И ведь оказывается — правда! Девка уже получила пару затрещин, чтобы не была такой бесстыжей. Так вот, я тебя предупреждаю…
Теперь рассердилась сеньора Жертрудес, и не потому, что считала слова гостьи неосновательными: ее раздражал тон, каким Жануария разговаривала с Орасио. Кроме того, она уже решила, что и в ее интересах отложить свадьбу. Сеньора Жануария почувствовала, что мать Орасио обиделась. Воцарилось молчание. Дядя Жоаким, как обычно, сидел, согнувшись над башмаком, будто ничего не слышал, а у дяди Висенте не сходило с лица осуждающее выражение — он хотел показать, что разделяет гнев жены.
Сеньора Жануария заговорила снова:
— Собственный дом — дело хорошее. Но в состоянии ли ты его построить?
Орасио не знал, что ответить.
— Сейчас еще не могу, — наконец сказал он. — Все зависит от того, как я устроюсь…
— Так я и думала! — воскликнула Жануария. — Так и думала! Да когда это будет? Может быть, через несколько лет, а может быть, и никогда. А девушка пусть ждет, несчастная!..
Прежде чем Орасио успел ответить, сеньора Жертрудес с раздражением закричала:
— Не могу я этого слышать, Жануария! Если вы так торопитесь выдать дочку, пусть она выходит замуж за другого. Нам милостей не надо, мы в них не нуждаемся…
Орасио подал матери знак, чтобы она замолчала.
Сеньора Жануария продолжала уже примирительным тоном:
— Ладно, не обращайте внимания. Это я Так, сгоряча. — И, повернувшись к Орасио, предложила: — Вы могли бы пожениться сейчас, а потом, со временем, построить домик…
— Я Идалине уже все объяснил, — оправдывался Орасио. — Разве она вам не сказала?
Сеньора Жануария не ответила ни да, ни нет. Орасио продолжал:
— Вам хочется увидеть Идалину замужем, а мне не меньше — жениться на ней. Можете не сомневаться! Но даже если бы я и не помышлял о доме, все равно не мог бы сейчас сыграть свадьбу… — Поймав взгляд матери, он добавил: — Я пока очень мало зарабатываю…
— Ну вот еще! Ты же знал об этом, когда решил жениться!..
— Это верно, но…
Сеньора Жертрудес поспешно вмешалась, чтобы мимоходом не выяснилось, что она получила вперед жалованье сына:
— Все дорожает… — сказала она. — Мне тоже кажется, что лучше малость подождать.
— Сеньора, заверяю вас, что я женюсь на Идалине. И вам этого не придется долго ждать. Но дайте мне устроить свои дела. Не хочу я больше быть пастухом, поймите! Заработаешь гроши, да и жить придется вдали от дома. Когда я подумаю, что на несколько месяцев буду уходить в горы и оставлять Идалину, становится не по себе. Нет! Я женюсь, чтобы жить вместе с женой и детьми, которые появятся у наг.
Эти слова, однако, не убедили сеньору Жануарию. Она начала догадываться, что не только отсутствие дома мешает этому браку.
— Хорошо. Я не хочу добиваться силой. Единственно чего я боюсь, это злых языков. Но если ты по-прежнему собираешься жениться…
За Орасио ответил отец:
— Так ведь уже ясно, кума… Он обязательно женится, иначе мы…
Сеньор Висенте решил последовать примеру Жоакима и тоже вставил свое слово:
— Вот это мы и хотели узнать. — И, повернувшись к жене, добавил: — Верно я говорю, старуха?
Немного погодя они вышли. Сеньоре Жертрудес, уже успокоившись, заметила:
— Никогда не видела такой спешки! Прямо с ножом к горлу пристали!..
— Бедняги! — пытался оправдать родителей Идалины дядя Жоаким. — У них куча детей, и им до смерти хочется, чтобы в семье хоть одним ртом стало меньше.
Сеньора Жертрудес поставила на стол тарелку для сына:
— Наверное, ужин совсем холодный… Так как же ты все-таки решил: пойдешь к Валадаресу?
Орасио утвердительно кивнул головой. Мать окончательно успокоилась.
III
Горная цепь тянется с северо-востока на юго-запад, как огромный отросток другого, еще более мощного хребта, оторвавшийся от своего ствола. Это красиво извивающееся чудовище из сланцев и гранита тут вздымается, там опускается, чтобы затем снова подняться в броске змеи, которая хочет ужалить солнце. Горная цепь похожа на гигантскую сороконожку. Между ее лапами-отрогами образуются глубокие извилистые ущелья, где зарождаются реки и вечно шумят водопады.