Страница 83 из 87
Среди последователей прежних богов ходят слухи, что на чистых и вовсе нельзя прямо воздействовать иными силами. Это неправда. Влиять на чистых трудно. Труднее, чем на обычных людей. Может, их действительно защищает чистота помыслов, а возможно, дело в ворованных у жертв силах. Однако у меня уже получалось раньше, получится и теперь.
Усилие потребовалось совсем незначительное. Проверявший дамскую сумочку чистый не заметил крохотный велодог с раскладным спусковым крючком. Зацепившийся за что-то крючок щелкнул. Чистый от неожиданности дернулся, барабан крохотного револьвера провернулся, ударил курок, и пулька калибра 5.75 мм вошла в колено одному из тех церковников, что в этот момент пристально вглядывался в лицо возмущенной обыском дамы. Звук выстрела, вопль боли и визг матроны прозвучали почти одновременно, провинившийся монах выронил сумочку. Третий церковник, реагируя на угрозу, полыхнул очищающим светом, разом выпуская всю накопленную силу. Холодная и равнодушная как к последователям, так и к тем, против кого направлена, эта вспышка заставила меня стиснуть зубы от боли. Лицо горело, глаза слезились. Терпеть это было крайне неприятно, очищающий свет, ничем не сдерживаемый, давил, принуждал пасть ниц и скрыть лицо перед сиянием всевластного бога. Но гораздо хуже, чем мне, было раненому монаху. Кровь, брызнувшая из ноги, обратилась песком и пеплом, оставляя чистую рану, с которой тонкой струйкой осыпалась плоть, лишь расширяя рану. Чистый с воплями повалился на землю и принялся кататься, сбив с ног и братьев, и оказавшуюся на свою беду рядом матрону. Такое не заметить просто не могли. Скоро здесь будет толпа чистых и жандармов. Отголоски моего воздействия, даже после очищающего света почуют, а меня самого будут искать в сто раз настойчивее. Неважно. Главное — я могу убраться сейчас.
На кондуктора, сбежавшего по ступеням вокзала, пока никто не обращал внимания. Правда, фора у меня небольшая. Сейчас здесь станет тесно от жандармов и чистых. Я свернул в первый же переулок, и, наконец, побежал. Звук свистка догнал меня уже когда я выбегал из переулка. Недолго же они были в растерянности! Бросив взгляд по сторонам, заметил еще двух жандармов, уже спешащих навстречу.
Оборачиваюсь в противоположную сторону, только для того, чтобы увидеть другой отряд, да еще подкрепленный двумя чистыми. Топот шагов в переулке сзади ясно показал, что и обратно возвращаться нельзя.
Очередное усилие, и один из жандармов, подвернув ногу на скользком камне мостовой, падает прямо под ноги к напарникам. Я бегу навстречу тем двоим, которых увидел первыми. Они оба скидывают с плеч карабины. Ну что ж, это удачно. Жандармы стреляют залпом. Даже гражданских не пожалели, которых тут довольно много. Ну да я о них позаботился. Один карабин дает осечку, у второго разрывает ствол — работать с огнестрельным оружием одно удовольствие! Я проношусь мимо стрелков, не останавливаясь, поворачиваю в переулок и бегу к следующей улице. Навстречу еще жандарм — и его карабин уже готов к бою. Опять осечка, а вот мой Арми срабатывает как положено. Жандарм с простреленной шеей валится мне под ноги, я перепрыгиваю и бегу дальше. Сзади опять слышен топот догоняющих. Впереди, уверен, тоже достаточно загонщиков, но останавливаться нельзя. Переулок заканчивается, я снова выбегаю на улицу, которая как-то подозрительна пуста. В дальнем ее конце все бело от одежд чистых. Несколько выстрелов в их сторону, просто, чтобы не дать ударить разом, я разворачиваюсь и бегу назад, снова перепрыгивая через несчастного жандарма. Быстро же они стягивают подкрепления! Должно быть, пречистый Мигель де Айяла просто в ярости от вчерашнего происшествия, и твердо намерен найти виновника.
На бегу откидываю барабан револьвера, выбрасываю стреляные гильзы и вставляю новую обойму. Сил ещё много, но их лучше поберечь до тех пор, когда меня окончательно загонят, а пока пусть поработает старичок Арми, ему не привыкать. Трое жандармов, бегущих навстречу, не успевают отреагировать на мое появление — я стреляю быстрее. Я снова на широкой улице. За время моего отсутствия здесь многое поменялось. Мимоходом отмечаю, что именно здесь приму последний бой, и как раз в этот момент замечаю, как из-за поворота выносится экипаж. Конями правит дама в элегантном бежевом платье и широкополой шляпке — Кера любит одеваться на грани приличий. Еще не белый, но уже почти. Белый нынче носить не принято. Еще чуть-чуть светлее, и всеобщее порицание за покушение на цвет чистоты обеспечено.
Кера даже и не думает сдерживать коней. Это и не нужно, на подножку я вскакиваю на ходу.
— Гони!
Кера в понуканиях не нуждается — она и без того заставляет лошадей выкладываться по полной. Лицо девушки заострилось и посерело. Я чувствую, как она призывает свои силы.
— Они тебя ждали, патрон, — кричит мне на ходу богиня. — Мой обман их не отвлек.
— Да это понятно! — кричу я в ответ. — По какому маршруту уходим? — Утвердившись на ногах, встаю так, чтобы видеть происходящее сзади. А там все не очень хорошо — всего метрах в пятидесяти стоит целая группа чистых, и они явно готовятся ударить. Я выпускаю всю обойму в монахов. Падают всего двое — они толи защищены, толи сказывается попытка прицельной стрельбы с трясущегося на скорости ландо. Но ритуал я сбил, оставшиеся ударили вразнобой. Кера только вздрогнула и зашипела недовольно.
— В старый город уходить нужно. Здесь слишком прямые улицы, перекрыть легко, — отвечает, наконец, богиня. Из своего бульдога одна вышибает мозги слишком шустрому жандарму, выскочившему наперерез экипажу, и попытавшемуся повторить мой трюк. Кровь разлетается во все стороны, каким-то образом попадает даже на саму девушку, расцвечивая платье, неаккуратными брызгами покрывая лицо. Я чувствую ее удовольствие от этого факта — Керу всегда привлекали такие вещи. Намного острее, чем раньше. Ну, не удивительно. Кера тоже стала намного сильнее после визита в Тартар.