Инквизитор IV

Глава 10 Поход на запад

Глядя на окруженных смутьянов, могу решительно сказать — такой вид мне нравился. Адреналин буквально бурлил в крови, губы растягивались в дружелюбном оскале. Ни сомнений. Ни нерешительности. Только уверенность в собственных действиях.

— Итак, а теперь говорить буду я, — произнес, поднимаясь с кресла. — Вы явились сюда ко мне, чтобы требовать. Требовать у своего сюзерена, которому поклялись служить. И более того, что вы сделали? Вы обозвали нелюдью ту, кто сражался с нами с самого начала. Ту, кто спасала жизни. Мою, отца Клемента, многих из здесь присутствующих. Наконец ту, кого сам Единый признал достойной. И какое же наказание за это следует присудить?

Задав этот вопрос, я шагнул к мятежникам, материализовав в руке эспадон. И, кажется, только сейчас до них начало доходить в насколько дрянной ситуации они оказались.

— Прошу простить! — воскликнул один из смутьянов, простой мечник. — Я не знал о заслугах леди Марии! Я… я искуплю! Прошу, дайте мне шанс!

Видя пример товарища, второй мечник также рухнул на колени, отчаянно стуча зубами от страха.

Я остановился и перевел взгляд на других недовольных. Те еще колебались

— Войско может пережить потерю двоих, — произнес как будто про себя, но те, кто надо, услышал.

— Я приношу свои извинения, — произнес Джастин, упав на одно колено. Его сообщник немедленно повторил этот маневр.

— Извинения… Извинениями сыт не будешь. А потому каждый из вас окажется наказан. Вы двое, — резкий поворот в сторону мечников. — Ваш проступок не столь серьезен, и раскаянье его смягчает. А потому я буду милостив — две недели на самых черных работах.

Мечники вздохнули с облегчением, видимо на самом деле готовились к худшему.

— Теперь вы, — поворот к рыцарю и его напарнику-оруженосцу. — Вы являетесь организаторами этой мерзости. Вы последними принесли извинения да и искренности в них я не услышал.

— Мы…

— Молчать! — перебил пытавшегося что-то сказать Джастина. — Ваша вина больше и правильней было бы немедленно устроить казнь. Однако… на этих землях Единый нуждается в каждом солдате. Если только тот не действует во вред делу Господа… Насчет вас, я еще не решил, можете ли вы принести пользу Единому или становитесь помехой. Значит, это покажут ваши дела.

Я вновь замолчал, будто бы обдумывая приговор, хотя в действительности рассмотрел множество вариантов еще до этого события. И сейчас уже остановился на одном.

— Вам надлежит искупить кровью проступок. С этого момента вы будете идти первыми в самые опасные места. Стоять первыми в ряду. Прикрывать отступление, если это потребуется. И если совершите еще один проступок, то наказание будет одним — смерть. Вам все ясно?

— Да сир, — тихо ответил Джастин.

— Тогда идите вон.

Несостоявшиеся мятежники удалились из зала очень быстро, едва не теряя подошвы сапог. В помещении остались только верные мне люди. Некоторое время сохранялось молчание. А затем тишины разбили хлопки ладоней.

— Отлично ты их вздрючил, Энквуд. Только так и надо!

Слова паладина тут же подхватили другие воины, посеяв одобрительный гул. Я же бросил мимолетный взгляд на системные сообщения и на миг остолбенел. Мало того, что репутация со всеми присутствующими скакнула вверх, но даже с наказанными мечниками она повысилась. А с Джастином умудрилась сохраниться на примерно том же уровне. Так что это выходит, я всегда мог действовать именно так? Брать своей властью, силой верных людей? Да черт возьми, неужели все проблемы с Карлосом были вызваны исключительно моей нерешительностью? Если так, то оставалось лишь скрипеть зубами и твердо себе завещать больше не проявлять позорной слабости. Быть всегда твердым. Что я и осуществил немедленно, затеяв небольшое выступление перед покоренными викингами.

Тут стоило пояснить, кто же именно из местных жителей оказался под моей властью. А были это люди двух категорий. Первая, немногочисленная — те, кто решил сражаться, но вовремя сдался. Таких осталось немного, и они содержались под стражей. Вторая же — мирные жители. Которые в большинстве своем оказались представлены женщинами, детьми и стариками. Взрослых здоровых мужчин в живых практически не осталось, а все потому, что северный народ являлся крайне воинственным и даже простой бонд почитал своим долгом взять в руки оружие, если нападали на его дом. Да что там, во время битвы сражались даже женщины, впрочем, безуспешно. Те же, кто теперь остался в живых, можно было отнести к худшим представителям викингов. По крайней мере по их собственным представлениям. Но это же дарило мне надежду, что попыток восстать не случится. Ну а чтобы шанс на мирное сосуществование стал крепче, я и произнес речь.

Обращение мое являлось крайне простым и состояло из нескольких тезисов. Первое — мы победили, а значит сильнее викингов. Второе — нас поддерживал Единый, а их шестеро богов, а раз так, Единый сильней всей шестерки вместе взятой. И наконец третий тезис, или скорее, вывод из озвученного. У викингов есть два пути. Первый — продолжить чтить своих слабых богов и самим остаться слабыми. Второй — начать почитать Единого и примкнуть к настоящей силе, а также получить право сражаться с нами плечом к плечу.

Насколько такая пропаганда была эффективна, сказать сложно. Викинги не стали бросаться ко мне с намерением растерзать святотатца. Но и очереди из желающих сменить веру не образовалось. Однако по итогам обстановка в поселении чуть успокоилась. Настолько, чтобы рискнуть оставить здесь небольшой гарнизон, а с главными силами устремиться в новый поход. Куда? Разумеется, в таинственное подземелье за шлемом и прочими сокровищами. Впрочем, мои планы касались не только его.