Страница 22 из 28
На импровизированных вышках перекликались дежурные, и шагов я не услышал. Сообразил, что кто-то движется к нам от мигающей маячками тушки корабля, только когда ветер донес обрывок разговора.
—…пилоты-то они пилоты, да шейден знает, сколько их придется переучивать. Вон тот, здоровенный, если бы не северянин, я бы сказал, что эрцогский выкидыш, — произнес один.
Другой ответил ему неразборчиво.
Голоса приближались.
—…да брось, северяне и покрепче бывают, — кажется, это говорил капитан.
Двое остановились, потянуло дымком, и я понял, что не ошибся. В открытую позволял себе курить спайк только кэп. Второго голоса я не узнал.
— Но и морду тоже не скроешь. Шутит мать-природа, так считаешь? Или… не шутит? — «не» чужак выделил как-то особенно и невесело гоготнул.
— Чушь ты несешь, — буркнул капитан.
— Чушь или нет, пусть без меня решают. А я — доложу…
Капитан раздраженно сплюнул.
— Сволочь ты… — пробормотал он как-то уж больно безнадежно.
— Это ты в случае чего будешь сволочь, — снова гоготнул чужой. — А у меня приказ висит о репарации и репатриации экзотианского населения и деактивации возможных очагов бунта. А исполнять будешь ты.
— Как… — запнулся вдруг капитан. — Ты чего? Куда мы их будем репатриировать? Каким транспортом⁈
— А ты меньше ори, больше думай, — сказал чужак весомо и резко. — Убирай так, чтобы тебя не зацепило потом. Я слышал, вернувшаяся метла что-то совсем не туда метет… — Он помедлил, огляделся по сторонам, словно вспомнив, что и у нас есть уши. — Вот какого Хэда твои по ночам копают? Завтра за десантом пойдете, там и обосретесь! — чужак пнул опору сигнальной вышки. — Окопались тут, хеммет та мае! С удобствами срать привыкли!
Его шаги забухали, удаляясь.
— Хокинс, зараза! — рявкнул капитан. — Утром я, что ли, поднимать их буду?
Сержант заматерился и погнал нас в шлюз.
Я дождался, пока парни исчезнут в черноте проема, изобразив оступившегося. Хокинс выругался и подался ко мне.
— Еще раз ударишь кого-то из моих — задушу ночью, — тихо сказал я ему. — Если нравится — можешь бить меня, но бойцов мне не порти, понял ты?
Прожектор накрыл нас.
— Убью гада, — просипел сержант.
— Только спиной потом не поворачивайся. Мертвый найду.
Я скользнул в проход, где нас тут же окликнули двое дежурных. Пожаловаться на меня сержанту будет влом, но дерзости он не простит…
Но ведь что-то я должен был сделать?
Хотелось упасть в койку и закрыть глаза, но я начал внушать Исти, кто он здесь и что собой представляет. Сайл молчал. Кажется, он задремал под мое рычание. Молчал и Келли. Нас запихали по четверо в обычные двухместные каюты. Кровати — одна над другой. Подо мной возмущенно сопел Неджел.
Я выругался от усталости и бессилия вложить настоящий смысл в придуманные слова. Сайл вздрогнул и проснулся. А Келли сказал вдруг:
— Вы бы это завтра… Потише бы, что ли, а?
— Ты о чем? — нахмурился я.
— Капитану сказал… этот, у ямы. После десанта. Зачистка, значит.
— Ну и что? — не выдержал тягомотины Неджел. Келли говорил скомканно, да еще и с приличным акцентом. Он вырос на отдаленной колонии, где сохранились языковые общины.
— Зачистка — это… когда гражданских, — отозвался Келли чуть слышно. По коридору протопал дежурный.
Неджел выругался шепотом.
— Надо это… остальным сказать, — закончил Келли, отворачиваясь к стене. — Чтобы это… завтра.
Осмыслить сказанное я не сумел. Минуты две честно сидел, уставившись в темноту со слабо различимыми перегородками кроватей и горящей у входа тревожной кнопкой. Дверь была заблокирована с пульта дежурного, но здесь не карцер и разблокировку можно провести удачным пинком.
Я не буду бояться, я прав. Пусть Хокинс меня боится. А завтрашние проблемы как-нибудь доживут до завтра.
Утро началось за два часа до восхода.
Кормить никто не собирался. Но транквилизатор вкололи — один и тот же всем без разбора.
Я вспомнил список разрешенных стимуляторов, где рукой Дьюпа напротив моего имени было дописано — М52. И обведено в кружок. Да я и сам подозревал, что не на всех эта дрянь одинаково действует, тем более если брать привыкшие к экстремальным нагрузкам мозги пилотов.
Оглядываясь на своих, я ловил и затуманенный взор Исти, и совершенно трезвый — Роса, и лихорадочный блеск в глазах Разика. А ведь транквилизатор может и возбуждать!
Наша эмка, вместе с похожей по тоннажу посудиной, шла следом за спецоновским десантом. Рядом шныряли шлюпки. Полутяжелых, десантных, было мало — в основном двойки, легкие полицейские катера и даже гражданские водородные, переваренные под боевые задачи. Теперь я понял наконец, почему на ЭМ-112 столько пилотов.
На Севере я всего один раз принимал участие в боевой операции, где основной ударной силой были модули, отстреливаемые от КК, так называемые двойки — юркие посудины, способные какое-то время поддерживать автономный огневой режим. Такие модули здесь, как я понял, снимали со старых кораблей, чинили списанные. У нас на эмке левых двоек набралось восемь штук, да еще три стояли на своих родных местах, в огневых карманах корабля.
Если выдрать из двойки реанимационный блок, там вполне можно оборудовать два сидячих места. Так здесь и делали. И десантников подсаживали к пилотам.
Получалась забавная ударная единица. Невозможная на Севере, потому что там не воюют на грунте. Планеты — слишком большая ценность, чтобы подвергать их риску возможного радиационного загрязнения. Ведь сердце безобидной маленькой двойки — реактор антивещества. Иначе, отделившись от корабля, она не простреляет и десяти секунд.
Имелись у нас на эмке и две большие десантные шлюпки — старые, похожие на жестяные банки: вся изоляция внутри была тщательно вырвана. Туда и загнали десантников. Ну и нас вместе с ними. Шлюпка гудела и вибрировала так, что поговорить с Аленом и Яниславом я не сумел. На Роса и Обезьяну надежды было больше в плане спонтанных реакций. А двух молодых бандаков следовало предупредить, чтобы держали себя в руках. Тем более, глаза у Разика продолжали блестеть, и гримаса застыла на лице не самая подходящая.