Страница 15 из 28
История пятая Грязное ругательство
Плохой из меня получился первый пилот. На Джи я постоянно повышал голос, дергал его чуть что. Дьюп так не делал. Но Дьюп учил меня в мирное время, а сейчас — война. И каждая ошибка моего желторотого друга может стать… Хотя Колин вообще никогда не орал. Просто подстраховывал, пока и тупого не пробивало. Но я же не он!
Джи-Джи терпел. Много и разнообразно. Я отвечал за то, что делаю в первый месяц после того, как забрали Дьюпа, только когда за пультом сидел. Потом меня лучше было совсем не трогать.
Рапорты о переводе в южное крыло я аккуратно писал каждую неделю. Свободное время проводил в спортзале и за изучением истории армады.
Знал я про «южных» до безобразия мало. Даже палубные байки раньше не слушал.
А порядки в южном крыле, как выяснилось, отличались от наших. Наверное, потому, что стояло оно на протяжении всей своей истории в самой заднице Империи.
Задница эта тоже соприкасалась с экзотианскими мирами, но с какими! Один Хардас чего стоил с его торговлей наркотиками на всю обозримую вселенную. Или Грана…
Эти планеты приличные экзотианцы и сами презирали.
Хотя, вообще-то, заселять галактику мы начали именно с юга. По идее Абэсверт — культурный центр, наследие утерянной Земли, а выглядит змеиным гнездом. Особенно в откровениях имперской пропагандистской машины. Наших, наверное, до сих пор цепляет, что экзотианцы были первыми.
Еще я надеялся выудить из сети какую-нибудь информацию о скандале в спецоне, но там свои секреты держали крепко.
Зато про «южных» я прочел достаточно для размышления. И чем больше думал, тем меньше они мне нравились.
Даже дисциплина в южном крыле была настолько хреновая, что там до сих пор сохранились телесные наказания.
Это же надо так распустить личный состав, чтобы ребята кроме кнута ничего не понимали?
У нас тоже всякое бывает, но обходимся, люди же вроде, не собаки и не лошади. Да, насколько я знаю, приличные дрессировщики и с животными справляются без битья. Понятно, почему Дьюп не хотел, чтобы меня туда перевели…
Устав самообразовываться, я отправился таскать железо. На полпути вспомнил про Джи. Те, кто родом с астероидов, крепким костяком не отличаются по определению, но хоть какие-то мышцы нарастить он может?
Стрелка своего я нашел в компании таких же желторотых, причем — с обеих палуб! Вообще, эпитэ а матэ, дисциплины не стало никакой!
Увидев меня, первогодки сразу сникли. На меня последнее время мало кто хорошо реагировал. Ну и Хэд с ним. Я велел Джи, чтобы шагал следом, развернулся к спортзалу…
Конечно, резковато немного велел. Услышал, как он топает сзади.
— Господин сержант…
Я остановился, обернулся.
— Сколько раз просил называть меня Аг? Восемь или десять⁈
Джи замер. Боится он меня, что ли?
Я попробовал улыбнуться. Судя по лицу Джи Арха — вышло плохо.
И с ним надо бы поговорить… Беспамятные боги, как тошно-то от одной мысли, что с кем-то надо о чем-то говорить!
Свернул к нашей каюте.
— Заходи, садись.
Джи, втянув голову в плечи, переступил символический порог и сел на свою кровать.
Я рухнул напротив. Уперся ладонями в бедра. Надо говорить. Надо заставить себя. Он чего сжался весь? Думает, бить, что ли, буду?
— Ты меня боишься, стрелок? — спросил я в лоб.
Кадык на шее напарника совершил судорожное движение.
— Ребята говорят, вы меня убьете. Может, не нарочно, но случайно — точно убьете.
Глаз он не отводил. Джи был мелким и физически не самым крепким (хотя для стрелка мышцы не главное), но не трусом — точно.
— Ты же понимаешь, — сказал я, как-то все-таки подбирая слова. — Я сейчас немного не в себе…
Дальше я говорить не мог.
Джи подождал.
— Понимаю, — сказал он. — Думаю, обойдется как-нибудь. Или нас всех убьют — война же. Зато по тактике, стратегии и числу попаданий наша пара — первая. Я ведь последний курс не закончил и тестовые не прошел. А с вами… — Беспамятные боги, вас всех сейчас так в действующую армию посылают?
— С последнего курса — всех забрали.
Он опустил глаза, а потом снова поднял. И в них был уже несмелый интерес.
— А беспамятные боги — это экзотианские?
И я выдохнул и улыбнулся. У меня получилось.
— Экзотианские, — сказал я, вспомнив увольнительные на Орисе — одном из самых красивых экзотианских миров. — Боги у них, Джи, как наши блаженные — грехов и тех не помнят. Экзотианцы считают, что память о прошлом убивает. — А в-вы как считаете?
— Я не знаю. Но меня она точно убьет.
Джи замялся. Я видел, что он хочет что-то сказать или спросить. Кивнул ему — валяй.
— А вы не рассердитесь?
— Рассержусь, — сказал я совсем не сердито. — Если еще раз от тебя это «вы» услышу. Ты же сам сказал, что мы с тобой — пара. Я — Аг, в крайнем случае — Агжей. Если нас завтра убьют, ты и там будешь меня навеличивать? Говори, чего хотел, и в спортзал пойдем. Будем из тебя стрелка делать не только в плане прицельности, но и в плане выносливости. — А я вам… То есть извините… Извини… Только никому, ладно?
Вот глупый, кому же я могу в таком состоянии что-то рассказать? Я и говорить-то почти не могу.