Страница 146 из 299
- Все мы подчас не те, кем кажемся, не так ли?
- Может быть, может быть… Слушай, а Елена-то на тебя – запала! Я это сразу увидел. Песни твои ей понравились или еще что. Ты смотри, она дама – настойчивая! – Шрам развеселился.
- Я вот спросить хотел…, - Иван почти шёпотом обратился к Шраму, - мне показалось… или и впрямь… она – какая-то странноватая, нет?
Собеседник его хмыкнул, и посмотрел на него искоса, и тоже, понизив голос:
- Она с точки зрения обычных людей… немного – того, - Шрам поднес руку к виску и чуть покрутил двумя пальцами, - но разум у нее есть, и очень неплохой, скажу я тебе. Она… из балетных, если тебе это о чем-то говорит.
Шрам с сомнением посмотрел на Ивана, решил, что – «нет! ни о чем это ему не говорит!», продолжил:
- Балетные, то есть те, кто в балете танцуют, они все… странные немного. У них там свой мирок. И считают они себя – не меньше, чем элитой людей творческих! Богема! Там все танцоры – гомосексуалисты. Ну – почти все! Да и женщины… тоже через одну… поклонницы трибадийской любви. Знаешь, что это такое?
Иван машинально, думая о своем, сказал:
- Трибада… или иначе – Лесбос. Остров возле Греции. Там еще храм древнегреческий стоял, не помню кому. Жрецы храма – все женщины. Вот и развилось у них там… это самое. Лесбиянки, если проще!
- Смотри-ка ты! Он еще и начитанный! – удивился Шрам.
- Ага… я вообще читать люблю. Читаю все, что под руки попадется.
- Она, Елена, то есть… чтобы ты знал – еще из смолянок! И это кто такие – ты тоже знаешь? – выжидающе уставился на Косова собеседник.
- А что там знать-то – воспитанницы Смольного института. Так ей сколько лет тогда? Его же вроде бы в семнадцатом еще закрыли!
- Ну так я и не сказал, что она его закончила. Девчонкой она была, когда революция произошла. Они с родителями сюда побежали… от смуты. В Сибирь. Вот уж не знаю, на что ее родители тогда надеялись. Вот так здесь и живет. А лет ей – тридцать пять.
- А вот – квартира эта, она – чья?
— Это ей от мужа покойного осталась. Он у нее режиссером был в театре. Она его младше была намного. Кстати, по причине вышесказанного, я бы, на твоем месте, и за подругой своей приглядывал! А то они уже долго вместе с Еленой наедине – как бы чего не случилось, - развеселился Шрам.
В этот момент в столовую зашли женщины, неся тарелки с бутербродами и чашки с чаем.
- Ну вот, посмотри, Фатима, они без нас веселятся, а мы должны как пчелки хлопотать! Обстирывай их, корми, пои. Так! Мужчины! Сейчас пьем чай, а потом, раз уж нам предстоит ждать, пока одежда Ивана высохнет – будете нас развлекать!
«Что она сейчас имела в виду, эта извращенка?».
Нет, так-то Иван вовсе не был замшелым консерватором, и все эти лесбийские игры относил к грехам небольшим, в отличие от гомосексуализма. Так – «шалят девчонки! дурью мучаются – но грех это небольшой, пусть пошалят!». Даже забавно было бы посмотреть, а может и поучаствовать. Только вот Фатьма, как он предполагал, будет резко против! Не стоит даже и заикаться!
Но Шрам развеял его сомнения, указав на него самого:
— Вот Иван пусть Вас и развлекает! Тебе же, Елена, понравилось, как он поет?
- Да, Иван! Спой нам!
Он попытался отнекиваться – ну кому охота под утро концерт устраивать-то? Да после такого… запоминающегося дня.
- Время к утру. Зачем соседей Ваших беспокоить, Елена?
- Вздор! Здесь вполне хорошие стены, никто и ничего не услышит, и мы никого не побеспокоим!
Пришлось петь. Как и предполагалось – весь репертуар Калошина. Весь этот «а ля романтик». Потом спел про гроздья акации, потом, вспомнив – про черные подковы на снегу. А потом – совсем притомился. А Елена слушала внимательно, даже – слишком внимательно. Это было заметно. Уже и Фатьма… как-то ощетинилась!
Благо песни петь уже не мог – начал сипеть!
Шрам поднялся, раскланялся и попросив прощения, удалился спать, отговорившись усталостью.
- А у меня еще вопрос, Ванечка! Вот Фатя мне рассказала, что именно ты в ателье рисовал эскизы ее одежды! И еще… когда она переодевалась, я видела ее чУдное белье. И, с ее слов, — это снова ты! Мне вот интересно, а какие у тебя еще таланты?
«М-да… и кто Фатьму за язык тянул, все это рассказывать? Хотя, понятно, кто тянул – вот эта дамочка! Как-то раньше не замечал у Фатьмы особой болтливости. Или мадам эта обладает способностью разговорить человека? Тогда ей в самый раз в «гепеу» работать!».
- Да какие там таланты, Елена… Так, где-то что-то видел, где-то о чем-то слышал.
Косову пришлось повторить ту легенду, что он втемяшивал мастерам в ателье – про соседку-швею в Тобольске, про заграничные журналы. Похоже, Елена не поверила:
- Знаешь, по роду деятельности, мне приходится знакомиться с новинками моды, в том числе и заграничной. В нашей глухомани, конечно, не все и не сразу доходит, но и к нам попадают такие журналы. И вот что-то я такого не припомню…
Стараясь увести разговор в сторону, Иван рассказал о задумке провести в ателье показ моделей. Елена не была удивлена, а значит и про это уже слыхала от Фатьмы, только детали ее интересовали. Косов, что мог – то и рассказал, пояснив, что идея не его, и по сути – он к этому никакого отношения не имеет.
- Ну так уж и не имеешь? А разве ты не позволишь своей подруге, - тут Елена погладила по руке сидящую рядом Фатьму, - участвовать в этом показе? Это же просто глупо – не использовать ее красоту?
К удивлению Ивана, Фатьма уже никакого явного отторжения от этого действа не выказала.
«Интересно девки пляшут! И что – она уже и на показ белья согласна?».
- Я думаю, мне нужно обязательно связаться с представителями этого… ателье. Я и раньше не раз слышала, что там шьют качественные вещи, а теперь – вот уже и не просто качественные, а очень удачные модели! И задумки у меня по поводу такого показа есть! Там нужно еще парочку девушек-моделей подобрать!
- Ага… брюнетка есть. Нужны – блондинка и шатенка, ну то есть – рыжая. Для полноты комплекта.
— Вот видишь! Ты тоже это понимаешь! Правильно! И у нас в театре такие девушки есть! И они вполне привычны демонстрировать себя, причем – даже в белье! Можно устроить небольшой отбор. А ты, Иван, будешь участвовать в отборе? – Елена чуть улыбнулась и искоса бросила взгляд на Фатьму.
«Провокатор хренов! Поп Гапон в юбке!».
Фатьма вспыхнула, бросила испепеляющий взгляд на хозяйку квартиры. Та, вполне будучи довольна реакцией девушки, негромко засмеялась и вновь погладив ту по руке:
- Ну что ты, девочка! Я шучу, шучу! Хотя… было бы неплохо, если бы такой мальчик, имеющий вкус к женщинам и их одежде, посмотрел взглядом со стороны. Оценил, так сказать! Да успокойся, успокойся, милочка – в твоем присутствии, конечно же!
Иван, не желая продолжения таких провокаций, плеснул чуть коньяка по бокалам:
- Ну… прозит! За сбычу мечт, так сказать!
Елена засмеялась, а потом, когда они выпили, обратилась к Фатьме:
- Фатя! Если мы договоримся до показа, нужно будет с тобой немного позаниматься. Ты, конечно, красива – тут и спору нет, но все-таки я кое-что доработала бы… Походку, осанку, поворот головы. Это как огранить шикарный алмаз, когда от природы красивый камень превращается в ослепительный бриллиант. Смотри, мальчик, когда твоя подруга засияет – ее будет очень трудно удержать в руках. Столько мужчин будут претендовать на ее руку и сердце, что ты можешь просто не справится.
Косов, чувствуя большую усталость, и абсолютно не чувствуя никакого желание упражняться в изящной словесности, хмуро буркнул:
- Да полноте, Елена! Какие руки и сердца?! Скорее – за обладание красивым телом начнут соревноваться!
- Ну-у-у-у… Иван! Как-то ты грубовато… Хотя, да – больше всего будет именно таких поклонников. Но ведь могут быть и мужчины с серьезными намерениями! Что ты сможешь им противопоставить?
«Так… нужно собираться. В конце концов, на улице вовсе не мороз, и в волглых шмотках смогу добежать до дома! А то хозяйка… уже утомлять начинает! Не было бы рядом Фатьмы и Шрама… я бы показал тебе, фифа, что я могу… противопоставить!».