Страница 8 из 13
– Что ты, держись. Предстоит много работы…
Встречи, обсуждения, уточнения деталей и просто разговоры с офицерами продолжались до глубокой ночи. Предоставленный мне кабинет стал больше похож на проходной двор, где стояли, сидели, иногда на повышенных тонах общались офицеры.
Командиры частей, что не задействованы в наступлении убыли в свои расположения, а вот тех, кому предстояло выполнить основную часть плана я собрал у себя. Конечно, нарушил субординацию, но мне было простительно. Как понял, генерал проникся произведённым эффектом и закрыл на нарушение субординации глаза, хотя, как понял, он сознательно при большом скоплении народа обратился ко мне не по званию, а по должности, тем самым поставив меня с собой на один уровень.
Только сейчас, видя, как рьяно продолжают уточнять детали предложенного мной плана офицеры я осознал, что застоялась армия: долгие месяцы, сидя на зимних квартирах, изредка совершая малозначимые тактические действия, то отбивая один населённый пункт, то сдавая другой, а тут представился реальный шанс. И шанс, который может кардинально изменить если не ход всей войны, то по крайней мере станет переломным и поменяет вектор движения на ближайший год.
Иллюзий я не строил, но надеялся на благоприятный исход, тем более видел, с каким тщанием обсуждаются детали контрнаступления.
– Господин штабс-полковник, – вырвал меня из обсуждения адъютант.
– Слушаю, что-то срочное?
– Вас приглашает командующий.
Я обвёл глазами собравшихся. Каждый был чем-то занят и не выказывал недовольства, что мне необходимо их покинуть.
– Хорошо, скоро буду.
Всё те же длинные коридоры, но в этот раз даже равные по званию мне первому отдавали честь, кое-кто пытался заговорить, но я, ссылаясь на срочный вызов к командующему, продолжал свой путь.
– Проходите, вас ожидают, – подскочил адъютант генерала. В приёмной никого не было.
Я вошёл.
– Проходите, присаживайтесь, – встретил генерал. В помещении кроме него были ещё высшие офицеры и что мне бросилось в глаза, все они сидели за сервированным столом, но приборы были не тронуты, что означало ожидают только меня. Тут желудок предательски напомнил о себе. Сегодня, почти целый день я ничего не ел.
– Присаживайтесь, не стесняйтесь, – продолжал генерал, – за целые сутки вы так толком и не поели, а мы так и не поговорили. Так что, давайте совместим приятное с полезным.
– Не откажусь, – ответил, усаживаясь на пустующее место. Справа от меня сидел начальник штаба, слева командир отдельной гвардейской кавалерийской дивизии, рядом с командующим начальник тыла и особого отдела.
«Всё знакомые лица», – ухмыльнулся я.
Ужин прошёл в тишине, нарушаемой только звоном бокалов. Короткие тосты за здравие Императрицы, процветание Империи и третий тост – за погибших во славу Империи, произносились без помпезности и лишних слов. Для себя отметил, что отличное вино выставил на стол генерал, а что за столом не принято вести деловой разговор я узнал за короткое время пребывания в столице. Исключение только Императорский обед, на котором мне посчастливилось побывать.
Обед закончился, убрали сервировку и подали горячий тонизирующий напиток. Кофе его назвать можно было с натяжкой, но сердце, отвыкшее от кофеина или таурина, забилось, словно хотело вырваться из груди.
– Знаете, я рад, что в вас ошибся, – завёл разговор генерал, – пока вы были заняты, я изучил ваш план контрнаступления, как вы его назвали, «Кинжал», если не изменяет память. Что ж. Хорошо продуманный, тщательно взвешенный, конечно не без огрехов, но выполнимый. Меня только смущают сроки. Начинать наступление с двух направлений одновременно…
Я понимал сомнение генерала. Малость изучив историю здешних военных действий, предложенный мной удар с двух направлений, а потом обходящий манёвр и замыкание кольца окружения за пределами населённого пункта выглядел слишком авангардно и опережал военную науку на несколько десятилетий, если не столетий. Южной ударной группировке, состоящей из третьей, четвёртой и седьмой дивизий предстояло ночью начать марш-бросок длительностью почти двадцать километров по пересечённой местности и это в полной амуниции, с двукратным запасом боеприпасов. И практически сразу, по плану давалось на отдых примерно три-четыре часа, вступить в бой, пойдя на штурм занятых позиций врага. Расчёт строился на внезапности и заверении начальника тыла, с которым по рекомендации начальника штаба пообщался дополнительно в неформальной обстановке. Ведь от его службы зависело снабжение атакующих войск. Сколько красноречия мне стоило убедить командиров дивизий не нагружать солдат и не брать с собой лишнюю тяжесть из поленьев, пятисуточного запаса провизии и другого хоть и нужного, но бытового скарба, а ограничиться минимумом продуктов питания и воды из расчёта на одни сутки, но мне это удалось.
– Сроки сжаты до минимума, – согласился с высказанными генералом сомнениями, – десять-одиннадцать дней на доукомплектование. Господин штабс-полковник Рассин меня заверил, что этого времени предостаточно. Затем два-три дня на финальную проверку.
– А ещё один день?
– Южная ударная группировка начинает в ночь, пока северная будет ещё стоять в ожидании приказа на выступление. Есть только один момент, который я не озвучил открыто, это резерв. Он необходим и в размере не менее двух-трёх дивизий, – действительно, в озвученном широкой публике плане я не упомянул о наличие резерва. О нём конкретно указывалось только в пояснительной записке, которую получили лишь задействованные в операции командиры. Говоря последние слова, я смотрел на Шнарсина – командира отдельной гвардейской кавалерийской дивизии. Именно его подразделению я отводил роль основного резерва. Разбросанные, включённые в общий состав хоть и гвардейские части мало подходили для усиления, а возможно и для ликвидации вероятных попыток прорыва окружения.
– Что скажите, господин лейб-полковник? – проследив мой взгляд, осведомился генерал.
– Я-то думал, почему все идут в наступление, а отдельная гвардейская кавалерийская дивизия остаётся в стороне.
– Не останетесь, – улыбнулся генерал. «Он-то уж точно внимательно прочитал и карты, и пояснительную записку, и скорее всего полный план операции», – подумал про себя.
– Значит требуются ещё две дивизии. Второй и девятой будет достаточно?
– Вполне.
– Что-то ещё необходимо?
– Посыльные, здоровые и выносливые кони. И ещё, я бы хотел лично возглавить наступление южной группировки.
– Неудивительно, но командиру стоит находиться не впереди строя, а умелым и своевременным командованием управлять ходом сражения, – как по учебнику выпалил генерал. В принципе я с ним согласен. Командир уровня дивизии уже не простой солдат, а командир с большой буквы, но отступить я не мог.
– У нас на родине говорят, что кто придумал, тот и выполняет, – ответил, лицеприятно перефразировав фразу: «Инициатива трахает инициатора».
– Интересное выражение, надо запомнить, – нехотя согласился генерал, – но тогда вы противоречите сами себе, господин полковник, если уж придумали план, так и контролировать весь ход исполнения, а не отдельного участка, логично поручить именно вам.
В словах генерала имелась доля истины. Никто не владел полной картиной и не разбирался в деталях плана контрнаступления лучше меня.
Глава 5
От настойчивых рекомендаций остаться в штабе армии я отказался и на следующий день перебрался ближе к линии фронта с официальной версией – проведение плановой инспекции. Статус должности позволял, и я всем видом показывал, что по настоянию Её Величества объезжаю войска, проверяя состояние дел. По моему настоянию о плане контрнаступления строжайше запретили открыто обсуждать, делиться какими сведениями с кругом лиц, не вовлечённых в предстоящее событие, а событие намечалось грандиозное. Одновременно радовало и настораживало пассивное поведение врага.