Страница 22 из 102
Орджоникидзе, душевный человек с даром дружбы, был главным любимцем. Почти все в команде были с ним на «ты», а особенно близкие друзья, такие как Каганович и Микоян, часто называли его уменьшительным именем. Он никогда не забывал спросить о здоровье жен и детей и посылал им поздравления. Другими общими любимцами были Киров, Микоян и, до самого разрыва, Бухарин. Киров дружил с Куйбышевым (которого он знал по тюрьме в Томске в 1909 году), Бухариным и Томским, а также с Орджоникидзе и четой Сталиных (он знал Надежду с детства, так как был старым другом ее отца). Ворошиловы дружили с Кагановичами и Андреевыми, а также с Микоянами, а Бухарин и Ворошилов были близкими друзьями. Холостяк Рудзутак дружил с Рыковым и Томским, иногда ездил на охоту с Ворошиловым. Куйбышев дружил с Микояном и Кировым со времен Гражданской войны; он также был в хороших отношениях с Андреевыми, особенно после того, как их дочь вышла замуж за его сына. Андреев был близок к Калинину (который также был любимцем Микояна) и был в добрых отношениях с Орджоникидзе и Ворошиловым[166].
В начале 1920-х годов большая часть общения команды происходила в Кремле, где бывшие революционеры, их жены и дети запросто заходили в скромные квартиры друг друга, как и в старые времена на общие квартиры, когда для ночлега годилось любое помещение, где была кровать или пол. Молотовы были исключением из этого правила; другие жены иногда довольно резко высказывались о буржуазных наклонностях Полины[167]. Позже местом, где проходило общение команды, стали дачи, особенно сталинская дача в Зубалове, недалеко от дач Микоянов, Ворошиловых и Сванидзе (Алеша Сванидзе был братом первой жены Сталина). Сталин любил компанию как своих друзей, так и друзей своих маленьких детей, Василия (Васи) и Светланы. Орджоникидзе часто были на даче Сталина вместе с Микоянами (со своими пятью сыновьями они сразу были заметны в компании), Ворошиловыми, Кагановичами, Андреевыми и Молотовыми. Бухарин часто бывал там после того, как в середине 1920-х годов стал близким другом Сталина и другом Надежды. Таким же близким другом был и Авель Енукидзе, крестный отец Надежды и старый друг Сталина по дореволюционному подполью на Кавказе, знавший его еще во времена учебы в семинарии. Киров приезжал, когда бывал в городе. Также приезжал Павел Постышев с женой Татьяной, герой Гражданской войны на Дальнем Востоке, работавший со Сталиным в качестве секретаря ЦК в начале 1930-х годов.
Сталины и их гости играли в теннис, бильярд, городки и шахматы, катались на лыжах и на лошадях, танцевали под граммофон, пели, пили грузинское вино и играли со своими и чужими детьми. Киров и Молотов танцевали русские танцы со своими женами; Ворошилов танцевал украинский гопак. Спортивный Микоян исполнял кавказскую лезгинку, выбрасывая ноги перед Надеждой Аллилуевой и зазывая ее присоединиться к танцу, а она «застенчиво закрывала лицо рукой», как того требует танец (но она на самом деле была скромной и застенчивой). Сталин не был большим танцором, но ему нравилось играть роль хозяина и ставить пластинки.
Вокруг было много грузин, родственников со стороны обеих сталинских жен: Сванидзе по линии первой жены (Екатерина Сванидзе умерла через год после свадьбы в 1907 году), Аллилуевы — по линии второй жены. Брат Екатерины Алеша Сванидзе, заместитель председателя Госбанка, был особым другом Сталина; в тридцатые годы он часто ночевал со Сталиным на даче, чтобы составить ему компанию. У Сванидзе был сын по имени Джон-Рид (названный в честь известного американского левого публициста, автора книги «Десять дней, которые потрясли мир»), а его жена Мария, бывшая актриса, относившаяся к Сталину с почтением и восторгом, тщательно записывала в своем дневнике, кто был у него на даче. Например, в ноябре 1934 года это были Каганович, Молотов, Орджоникидзе и новый член команды Андрей Жданов, а также дети: Вася и Светлана Сталины, Томик Сергеев (приемный сын Сталина и товарищ Васи) и Джон-Рид (Джонни) Сванидзе. В следующем месяце на даче отмечали пятьдесят пятый день рождения Сталина со всеми его близкими друзьями, то есть людьми, с которыми он не только работал, но и неформально встречался, включая Молотова, Ворошилова, Орджоникидзе, Андреева, Енукидзе, Микояна, украинца Власа Чубаря и его жену, Берию (приехавшего с Кавказа) и Калинина. Там же была куча родственников Сталина: Мария с мужем и сыном; сестра Надежды Анна Аллилуева с мужем Станиславом Реденсом, главой Управления НКВД по Московской области; брат Надежды Павел Аллилуев, военный, с женой Женей. Микоян был тамадой в первой половине вечера, Орджоникидзе — во второй; голоса кавказцев гармонично сочетались в некоторых грустных песнях, где партию тенора исполнял хозяин[168].
Жены и дети были важной частью этой оживленной компании. Большинство жен сами были старыми большевичками, у них была своя работа и свои профессиональные интересы. Некоторые из них (Полина Жемчужина-Молотова, Мария Каганович, Екатерина Ворошилова, Дора Хазан-Андреева, Евгения Коган-Куйбышева, Мария Маркус-Кирова) были еврейками, хотя все они, кроме жены Кагановича, были замужем за славянами. У некоторых была собственная карьера. Полина Молотова, которую обычно называли ее партийным псевдонимом Жемчужина, работала на парфюмерной фабрике в 1920-х годах, выросла от партийного секретаря до директора, в 1930-х годах построила целую косметическую индустрию, а затем работала заместителем наркома легкой промышленности и наркомом рыбной промышленности[169]. Микоян гордилась своими способностями, и Сталин тоже ценил ее: она была единственной женой, которой разрешалось присутствовать на официальных приемах, когда в предвоенные годы на такие вещи начали обращать внимание. Мария Каганович возглавляла профсоюз работников швейной промышленности[170].
Жена Калинина Екатерина Лорберг была руководителем текстильной промышленности в 1920-х годах, а затем работала в Верховном суде РСФСР. Работать в области управления промышленностью по окончании Промышленной академии также собирались Дора Хазан и Надежда Аллилуева. Надежда не дожила до выпуска, а Дора сделала карьеру и возглавила отрасль шерстяной промышленности, став, как Полина Жемчужина, заместителем наркома легкой промышленности. Жена Бухарина в 1920-е годы Эсфирь Гурвич окончила Институт красной профессуры, а затем стала доктором экономических наук. Вторая жена Куйбышева, Евгения Коган, занимала руководящие должности в Московском комитете партии; его четвертая жена (Ольга Лежава) стала заместителем директора научно-исследовательского института в сфере промышленности. В младшей когорте, присоединившейся к команде в середине 30-х годов, две из жен сделали серьезную профессиональную карьеру. Жена Маленкова Валерия Голубцова после получения диплома инженера-механика стала директором Московского энергетического института, а жена Берии Нина была химиком и после переезда в Москву в конце 1930-х годов занимала должность научного сотрудника в Тимирязевской сельскохозяйственной академии[171].
Несколько жен большевистских лидеров работали в Наркомате просвещения РСФСР, но самые старшие из них — заместители наркома Надежда Крупская и Варвара Яковлева вместе с первой женой Зиновьева Златой Лилиной, возглавлявшей ленинградский отдел образования, — были зиновьев-цами, а не членами сталинской команды. Первая жена Каменева, Ольга Каменева, также имела более высокий статус в управлении культуры, чем любая из жен членов сталинской команды, — она была главой ВОКСа (общества культурных связей с зарубежными странами)[172]. Но некоторые из жен занимали более скромные должности в «мягких» секторах, таких как управление культурой, пропаганда и история партии, женские отделы и музеи, где обычно работали женщины. Екатерина Ворошилова много лет проработала в Высшей партийной школе (дочь Сталина Светлана вспоминала, что в послевоенный период, когда там работала и Зинаида Жданова, молодые люди шутили, что они там были «наглядными пособиями по истории КПСС»)[173]. Но работа была важна для Ворошиловой: как она писала в конце жизни, она работала ради морального удовлетворения, чтобы не казаться просто домохозяйкой[174]. До революции многие жены — старые большевички были учительницами. Две из них в 1920-е годы стали домохозяйками — Зинаида Орджоникидзе и Ашхен Микоян. Нина Кучарчук-Хрущева, также бывшая учительница, после переезда Хрущевых в Москву пошла на партийную работу на фабрику, но бросила ее, когда в 1935 году родился ее младший сын Сергей[175].
166
Рудзутак и Куйбышев: Восстановленные имена, кн. 2 (Москва: Новости, 1989), с. 144–145; Чуев, Сто сорок бесед, с. 412 (Рудзутак); М. Гронский, Из прошлого. Воспоминания (Москва: Известия, 1991), с. 255–263 (Куйбышев); Молотов: А. И. Микоян, Так было, с. 536; Чуев, Так говорил Каганович, с. 52–53, 61; Друзья семьи Сталина: Аллмлуеы, Двадцать писем, с. 25–26, 89, 107–109; Орджоникидзе: Чуев, Так говорил Каганович, с. 62; Чуев, Молотов, с. 250–251; Киров: Наш Мироныч, с. 202; РГАСПИ, 329/2/6, лл. 10–13 (Бухарин Ворошилову [1936]); Miklos Kun, Statin (Budapest: Central European University Press, 2003), p. 193; Ворошилов: Источник, 1994, № 3, с. 72; Рудзутак: Чуев, Сто сорок бесед, с. 413; РГАСПИ, 74/2/43, л. 38 (Орджоникидзе Ворошилову, октябрь 1928); Куйбышев: А. И. Микоян, Дорогой борьбы, с. 560–561; Андреев: Андреев, Воспоминания (Москва: Политиздат, 1985), с. 300–304; Калинин: А. И. Микоян, В начале двадцатых, с. 319–322.
167
А. И. Микоян, Так было, с. 198–199.
168
Иосиф Сталин в объятиях семьи (Москва: Родина, 1993), с. 161, 169–170 («Дневник Марии Анисимовны Сванидзе»); С. Микоян, Воспоминания, с. 28–29; РГАСПИ, 74/1/429 (Ворошилова, запись от августа-сентября 1955); Simon Sebag Montefiore, Toung Stalin (London: Weidenfeld &. Nicolson, 2007), p. 61, 283.
169
Зенкович, Самые секретные, с. 274–277; Kun, Stalin, p. 270–279; Васильева, Кремлевские жены, с. 124–149; Сталинское Политбюро, с. 276; А. И. Микоян, Так было, с. 298–299; N. Khrushchev, Khrushchev Remembers: The Last Testament (Boston: Little, Brown, 1974), p. 493.
170
Зенкович, Самые секретные, с. 166.
171
Екатерина Лорберг: Исторический архив, 2000, № 6, с. 212–213;
Васильева, Кремлевские жены, с. 113–126; Дора Хазан: Зенкович, Самые секретные, с. 8; Эсфирь Гурвич: Gregory, Politics, Murder and Love, p. 58; жены Куйбышева: Зенкович, Самые секретные, с. 206, 2ю; Валерия Голубцова: Маленков, О моем отце, Георгии Маленкове, с. 14; Нина Берия: S. Beria, Beria, Му Father, р. 159.
172
Sheila Fitzpatrick, The Commissariat of Enlightenment (London: Cambridge University Press, 1970), p. 305, 308, 326; Michael David-Fox, Showcasing the Great Experiment: Cultural Diplomacy and Western Visitors to the Soviet Union, 1^21-1^41 (Oxford: Oxford University Press, 2012), p. 35–46.
173
Svetlana Alliluyeva, Only One Year (New York: Harper & Row, 1969), р. 403 (русское издание: Светлана Аллилуева, Только один год (Москва: Книга, 1990))
174
В. Кардашов, Ворошилов (Москва: Молодая гвардия, 1976), с. 217; РГАСПИ, 74/1/429 (Ворошилова, письмо Раисе Самойловне, 23 июля 1954).
175
Vasilieva, Kremlin Wives, р. 173–189; Сергей Хрущев, Никита Хрущев: рождение сверхдержавы (Москва: Время, 2010), с. 20.