Пророчество темной бабочки

– Его до сих пор нет, – сказал он, имея в виду голос.

– Он вернется. Запасись терпением.

– А что насчет тебя? – спросил Деон.

Ливиан привстал и взял один из стаканов с виски. Он знал, о чем спрашивал брат, и мог понять его волнение. Ты чувствуешь, что былая сила возвращается, но она до сих пор не обрела прежнюю форму.

– По-прежнему, но скоро это изменится. У нас нет другого выбора. Только верить.

– А если ничего не выйдет? Если пророчество – всего лишь рябь на воде от брошенного в реку камня? – Он потянулся за своим стаканом. – Минули века. Тысячелетия. Все могло измениться. Магия сегодня не так сильна, как раньше, и ей не придают такого значения, как в наши дни.

– На этот раз все по-настоящему, Деон. Я знаю. Чувствую.

– Это из-за девчонки, да? – Брат мотнул головой в направлении лестницы, ведущей на второй этаж. – Ты встретил ее, сопоставил факты и решил, что боги послали тебе знак?

– Что же это, если не знак?

– Может, мы так устали ждать и надеяться, что сошли с ума? – Деон невесело рассмеялся. – Рехнулись, как янтарные Жрецы незадолго до падения. Было бы справедливо разделить их судьбу. Посмотри на нас, Ливиан. Ты погряз в разврате и разбил столько сердец, что давным-давно перестал считать. Я просил о даре, как последний эгоист, и благодаря этому тысячи ни в чем не повинных темных эльфов вынуждены делить свое тело с чуждой им сущностью. Мы жили так долго, но не сделали ровным счетом ничего хорошего. Разве такие, как мы, заслуживают прощения?

– Не говори так, Деон. На протяжении двух тысяч лет мы лелеяли свою обиду. Понимали, что заслужили все это, но в глубине души, как маленькие дети, мечтали отомстить. Мы думали о чем угодно – но только не о том, что у нас есть призрачная возможность раскаяться. Я раскаиваюсь. Уверен, что и ты тоже. Не в этом ли заключается наш урок? Наши отцы и матери не хотели наказывать нас. Не хотели обрекать на страдания. Они хотели, чтобы мы поняли простую истину: как бы далеко ты ни ушел, сколько бы ни нагрешил, ты всегда можешь обратиться к ним и сказать, что сожалеешь о сделанном.

– И о Царсине ты тоже сожалеешь? – прищурился Деон.

– Ну, разве что чуть-чуть. – Ливиан примирительно улыбнулся. – Мое мнение остается прежним, братец. Она была бы тебе плохой женой. Но не будем об этом. Пора зарыть топор войны. Мы должны стать командой. Снова стать братьями. Понимаешь? Это еще один урок, который нам предстоит выучить. Если мы не объединимся, у нас ничего не выйдет.

Помедлив, Деон поднял стакан.

– Да черт с ней, с Царсиной. Черт с ними со всеми. Лилит найдет книгу, а мы найдем ее. Без вариантов.

– Такой настрой мне нравится больше. За успех невозможного предприятия.

– Лучший тост за последние лет двадцать.

Стаканы братьев соприкоснулись, и дорогой хрусталь наполнил комнату мелодичным звоном.

– Виски что надо, – мечтательно зажмурился Деон. – Буду скучать по этому вкусу в других мирах.

– Кто знает, вдруг мы найдем там что-нибудь получше.

– Главное – чтобы мы не потеряли себя.

– Мы вернемся оттуда другими. Но все к лучшему. В конце-то концов, ради этого мы и затеваем наше путешествие. – Он посмотрел на свет настольной лампы и прикрыл глаза. – Как говорится, пусть боги хранят нас, куда бы мы ни повернули.

***

Когда первые лучи солнца отразились в зеркальных окнах небоскребов Треверберга, а птицы в садах на крыше запели во всю мощь своих крохотных легких, приветствуя утро, Ливиан приготовил кофе и, налив его в глиняную чашку ручной работы (на рождественских ярмарках в старой половине найдется еще и не такое), поднялся наверх. Летисия сладко спала, свернувшись клубком под шелковым покрывалом. Иссиня-черные пряди волос девушки рассыпались по подушке. Ее лицо, большую часть дня отмеченное печатью недовольства, выглядело расслабленным, на губах играла легкая улыбка. Снится ли ей что-нибудь? Если и да, то вряд ли речь идет о каком-то из видений, посланных Лилит. Ливиан сел на край кровати и уже протянул руку для того, чтобы положить ладонь волчице на лоб, но тут ее веки дрогнули, и она, приподняв голову, осмотрелась.

– Привет, – поздоровалась Летисия. – Я неправильный оборотень, но все равно не пьянею. А если это правда, то как я оказалась в твоей постели?

– Доброе утро. – Ливиан протянул ей кофе. – Ты поднялась сюда на твердых ногах и в относительно трезвом уме. Если не считать хронического недосыпа, конечно. Как ты себя чувствуешь?

Она обхватила чашку ладонями и, блаженно зажмурившись, сделала глоток.

– Я открыла глаза в кровати, на которой с успехом разместился бы полк солдат, а площадь твоей спальни втрое больше площади моей квартиры. Тут тихо, как в Раю, и на рассвете мне принесли кофе в постель. Ты знаешь хотя бы одно существо в двух мирах, которое при таком раскладе посмеет жаловаться на плохое самочувствие? – Она помолчала. – Кстати, почему ты принес мне кофе в постель?

– Решил, что тебе будет приятно. Уж коли ты у меня в гостях.

– Да, но ты мог бы сварить мне кофе после завтрака.

– Завтраком занимается Деон. Раньше он неплохо готовил, надеюсь, не растерял былые навыки.

– Не делай вид, что не понял, о чем я, Сид. Тьфу, Ливиан. – Она помотала головой. – До сих пор не могу привыкнуть и осознать все это.

– Так как тебе кофе?

– Кофе очень вкусный, но приносить его сюда – это чересчур. Я всего лишь проспала остаток ночи в твоей постели. Не воображай себе невесть что.

– Что, например?

Волчица поставила чашку на прикроватную тумбочку и натянула покрывало до самого подбородка.

– И нечего на меня так смотреть, – добавила она. – Пялишься, будто ни разу в жизни не видел женщин в футболках.

– Вон там, – Ливиан указал на внутреннюю дверь, – вторая ванная. На случай, если захочешь принять душ. Мы будем ждать. Ты предпочитаешь оладьи с кленовым сиропом – или с клубничным вареньем?

– Я не ем варенье. Оно противное, сахара слишком много, и консервантов полно, – с ноткой яда отозвалась Летисия. – И кленовый сироп – та еще гадость. Оладьи предпочитаю со свежими ягодами. Например, с черникой. Для зрения полезно.

– Ну что же. Будет тебе черника. Полотенца в шкафу под раковиной. Ванной там нет, но зато есть поющий душ.

– Поющий?.. Это как?

– В комнате установлены сенсоры, анализирующие эмоциональный запах. Программа выбирает соответствующую твоему настроению музыкальную композицию и включает ее. В расширенных настройках есть опция ароматерапии. Эфирные масла для успокоения, настройки на плодотворный рабочий день и так далее. Один знакомый инженер установил. Сказал, что когда-нибудь подобные вещицы будут неотъемлемой частью любой квартиры. А мне подарил экспериментальный вариант. Надеюсь, он заработает на этом не один миллион долларов.

Летисия взяла свою чашку и сделала очередной глоток кофе.

– Поющий душ, – улыбнулась она. – Здорово. А если ты там не один? Как программа справляется с анализом эмоциональных запахов?

– Думаю, объединяет их и синтезирует общий, а на его основе выбирает музыку. Я не проверял.

– Что, ни разу? – прищурилась волчица.

– Это моя личная ванная комната, – пояснил Ливиан. – Гости и гостьи, – подчеркнул он последнее слово, – сюда не заглядывают.

– Выходит, я особенная гостья.

– Выходит, что так. Можешь не торопиться. Завтрак никуда не убежит.

***

Деон сидел за кухонным столом, пил свежевыжатый апельсиновый сок и читал утренний номер «Треверберг Таймс». Он успел не только сходить в магазин за продуктами для завтрака и купить газету, но и наведаться к парикмахеру. Объем копны спутанных кудрей уменьшился и обрел форму, а неухоженная растительность на лице, делавшая его похожим на бездомного наркомана, сменилась стильной голливудской бородкой.

– Парень на выданье, да и только, – прокомментировал Ливиан. Он поставил чашку Летисии в раковину и тоже устроился за столом. – Давно бы так. Встреть я тебя в Ночном квартале, принял бы за бомжа.