Княжич

С князем трудно было поспорить. Волховскому-младшему немало волевых усилий пришлось приложить, чтобы достать катану из ножен, и занести клинок над шеей Молчановой.

— Прости, — произнёс княжич, замахнулся, и ударил изо всех сил.

По дороге к особняку Растеряевых Волховский-младший чувствовал себя… Никак. Стих ураган эмоций, всё вокруг вдруг стало обезличенным, неинтересным, серым. В душе осталось лишь два состояния — опустошённость, и уверенность в том, что он поступил правильно. Однако не было от правильности этого поступка удовлетворённости. Когда катана со свистом прошлась по шее Молчановой, что-то обрубилось и в самом княжиче. Раньше оно было помехой, не позволяло принимать решения без колебаний, однако делало его живым.

Теперь же значения не имело ничего. Ни его нынешняя жизнь, ни его прошлая жизнь на старой Земле. Воспоминания стали как дурное старинное кино, вроде бы и мелькали перед мысленным взором, но не вызывали эмоций, сделались словно чужими. Даже взгляд его стал как у Молчановой когда-то — мёртвым, бесцветным.

— Вкус к жизни вернётся, но ты уже будешь мыслить без слабости, без недостатков, — князь прекрасно знал, что происходило с его сыном. — Сосредоточься на задаче. Мы близки к тому, чтобы уничтожить заговорщика и обеспечить безопасность города. Это было главным в моей работе, и будет главным в твоей.

— Хорошо, отец, — безразлично ответил княжич. — У плохих поступков бывают хорошие последствия.

— Рад, что ты это усвоил, — одобрил князь, достал телефон, и позвонил начальнику службы безопасности.

— Да, ваше сиятельство?

— Что с группой охраны Растеряева? — спросил князь.

— С ними не удаётся связаться. Пропали с радаров около часа назад. Я направил туда машину, но она далеко. Сами понимаете, ваше сиятельство. Людей у нас осталось не так много.

— Отзывай машину, — велел князь. — Я скоро буду там. С Молчановой мы закончили. Похороните её рядом с отцом.

— Слушаюсь.

Князь приказал остановить колонну, когда увидел первый труп дружинника у ворот Растеряевского особняка. Дружинник был обезглавлен, и, судя по отсутствию гильз поблизости, даже не успел выстрелить перед смертью.

— Приехали, — прокомментировал князь, и произнёс в рацию. — Бойцы, будьте на чеку. Вряд ли противник здесь, но не двигайтесь с места, пока я всё не проверю.

— А я? — княжич покосился на князя.

— Оставайся в машине.

Князь покинул автомобиль, вынул одачи-умбру, и отправился на разведку. За воротами нашлось ещё три трупа, несколько лежало у главного входа. Парадная дверь была выломана. Красивые клумбы и фигурные кустарники были забрызганы кровью, которая успела подсохнуть.

В особняке картина та же. Кровь, отрубленные конечности, и кровавый след, который тянулся из коридора в кабинет Растеряева, куда князь проследовал. Там, на Растеряевском рабочем столе, обнаружилось две головы. Одна была Растярева-старшего, другая — младшего. На лицах их застыло выражение предсмертного ужаса.

— Дела, — вздохнул князь, и убрал меч в ножны. — Закономерный исход для трусливой твари. Так…

Князь взглянул на окружение через сверхскоростное пространство, увидел отчётливый магический след, и затем вернулся в машину.

— Колонна, тут всё. Никто из наших не уцелел. Едем дальше. Я укажу направление.

— Что с Растеряевыми? — поинтересовался княжич.

— Мертвы. Оба. Видимо, человек в маске не оценил сотрудничество Растеряева-старшего со мной. Однако теперь я отчётливо вижу магический след.

Колонна выдвинулась вперёд. Скоро княжич увидел знакомые очертания Красногвардейского района, а после и то, что осталось от Невской набережной.

Человек в маске был здесь. Стоял на берегу, около тела поверженного голема, и глядел вдаль. Князь и княжич вместе покинули машину, направились к нему.

— Прикрывай меня и будь на чеку, — произнёс князь. — Это очень опасный противник.

— Как невежливо с вашей стороны, — человек в маске заметил их. — Сразу хотите в бой? Без хорошей беседы? Без суда?

— А ты позволишь себя судить? — с усмешкой спросил князь. — Думаю, лучше разделаться с тобой до судебных разбирательств. Ты их не заслуживаешь.

— Честно сказать, мне без разницы. — Человек в маске развел руками, повернулся к Волховским лицом, но за меч браться не спешил. — Я сделал всё, что хотел сделать. Лишил тебя всего. Бизнеса, авторитета, и единственное, на чём сейчас держится твоя власть — клинки-умбра. Но твои дни, как князя, сочтены. Посмотри, до чего ты довёл Петербург. Город горит. Умирают люди. Осталось только лишить тебя сына. В таком случае я буду удовлетворён более, чем полностью.

— Город в таком состоянии из-за тебя, — хмуро произнёс князь.

— Интересно, как пахнет Нева? — вдруг спросил человек в маске. — Наверное, у неё хороший запах. Аромат речной воды с лёгким призвуком тины… Природный запах, и настоящий, в отличие от тебя. Ты лжёшь даже сейчас, при своём сыне. Ведь на самом деле город пал не по моей, а по твоей вине. Княжич, как ты считаешь, откуда я взялся, и кто я? С чего вдруг у меня такой интерес к жизни твоего отца, и почему мне так хочется её разрушить?

— Заткнись! — крикнул князь.

Князь надеялся опередить человека в маске, скастовать блокирующую магию, заблокировать Сердце Пустоты в его рукоятке, но они сделали это одновременно, и временно остались без магических сил.

— Ты никогда не задавался этим вопросом? — человек в маске обратился к княжичу. — Если нет, то позволь представиться. Рэнджиро Игараси, младший сын рода Игараси.

Княжич бы не поверил этому человеку, если бы не одно но — меч. Князь рассказывал, что передача умения владеть определённым клинком крайне опасное занятие, которое в большинстве случаев заканчивалось смертью. Значит, была вероятность, что Рэнджиро владел клинком-умбра изначально.

— Ты же говорил, что все из рода Игараси мертвы, — княжич обратился к князю.

— Так и есть, — ответил князь.

— Ты не рассказал сыну, что сделал? Не рассказал, как именно завладел клинками-умбра?

— Рассказал, — ответил княжич. — Семью Игараси отравили. Включая Рэнджиро.

Рэнджиро снял маску, бросил её на землю, и показал изуродованное страшными ожогами лицо. Его трудно было принять за человеческое.