Страница 21 из 237
В тот период, когда в Соединенных Штатах происходил судебный процесс над Захарским и Беллом, американская пресса, а затем позже и ряд специалистов в области разведки, в своих публикациях высоко оценивали достижения наших разведок в деле Белла. Они отмечали, что приобретенная через Белла информация помогла полякам и русским сберечь сотни миллионов долларов и позволила применить в своих оборонных объектах уже проверенные американцами, испытанные ими в полевых условиях результаты длительных исследований. Это позволило ввести в короткие сроки важные оборонные системы против новых средств нападения США.
Так сотрудничество двух наших разведывательных служб внесло свой весомый вклад в укрепление безопасности наших стран (Баррон Д. КГБ сегодня. Нью-Йорк, 1983).
Примерно в тот же временной период возникло аналогичное дело второго польского агента Джеймса Харпера.
Инженер-электронщик по профессии, американский делец Джеймс Харпер имел доступ к совершенно секретным материалам по ракетной технике калифорнийской оборонной фирмы «Систем Контрол Инкорпорейтед».
Польская контрразведка вышла на этот перспективный источник получения научно-технических материалов в 1979 году. Изучение Харпера показало возможность его привлечения к сотрудничеству на коммерческой основе. Было установлено, что вышеуказанная фирма специализировалась на разработке защитных систем для американских стратегических ракет «Минитмен» и других баллистических ракет.
Харпер нуждался в деньгах и искал возможность заработать их, но в крупных размерах, что сразу стало ясно в начале работы поляков с ним. Он довольно быстро согласился на поставку разведке большого количества технических материалов указанной фирмы.
Исходя из сложности оценки его материалов, как и в случае с Беллом, а также необходимости оплачивать их еще в более значительных размерах, польская разведка обратилась к НТР нашей службы с предложением принять участие в руководстве агентом.
Получив представленный Харпером перечень доступных ему материалов фирмы «Систем Контрол Инкорпорейтед», наши специалисты подтвердили особую ценность информации Харпера и взяли на себя оплату его материалов в зависимости от их конкретной ценности.
Агент стал не просто передавать то, что имелось на фирме и попадало ему под руку. Для него был разработан нашей НТР специальный перечень тем и определен характер материалов, за которые мы готовы были платить ему. Агент подбирал их и передавал польскому разведчику, получая каждый раз крупное вознаграждение.
Харпер согласился привозить свои материалы в европейские страны, в том числе несколько раз посетил и Варшаву.
Для иллюстрации «производительности» этого источника стратегической информации особой важности приведу один пример его посещения Варшавы, свидетелем которого я был.
Так как за каждую доставку разведывательных материалов Харпер запрашивал крупные суммы в долларах, предоставлявшиеся нашей службой, каждая такая порция материалов требовала тщательной, но весьма оперативной оценки достоверности и определения ценности их. Служба НТР в этих целях направляла в Варшаву специальных высококвалифицированных экспертов из нашего оборонного ведомства. После подтверждения достоверности привезенных Харпером материалов и соответствия их нашему заказу агенту тут же вручались деньги.
Помню, как к ожидавшемуся визиту Харпера в июне 1980 года с одним таким заказом к нам прибыла команда из трех авторитетов в области стратегического вооружения.
Харпер прилетел самолетом с целым чемоданом, в котором находилось несколько десятков килограммов копий документов. Просмотр их и внимательное изучение экспертами заняло всю ночь, к утру они могли твердо сказать, что продавцу можно вручить деньги, сумма которых превосходила сотню тысяч долларов. При этом Харперу требовались деньги в мелких купюрах.
Юмористическая сторона этого очень серьезного дела состояла в том, что, получив деньги, Харпер стал рассовывать их по карманам, набил пачками долларов свою сумку и даже засунул по пачке в носки. Можно было только удивляться, как он провозил эти деньги домой, проходя таможенный досмотр.
Использование этого источника исключительно ценной информации совместно с польской разведкой было хотя и кратким (около трех лет), но очень продуктивным. Фактически все материалы указанной фирмы были переданы нам Харпером. К моменту его разоблачения в 1983 году он практически уже исчерпал свои информационные способности.
Как пишут Пальмер и Аллен, американский агент ЦРУ, полковник польского Генерального штаба Министерства национальной обороны ПНР Ришард Куклинский, имевший доступ ко всем материалам МОН, узнал о наличии у поляков ценного агента, поставлявшего информацию по ракетам. Когда Куклинский сбежал из Польши 8 ноября 1981 года, его осведомленность позволила американской контрразведке после двухлетних поисков и расследований наконец установить Харпера. Кстати, сам Харпер своим поведением ускорил свое разоблачение. В октябре 1983 года Харпер был осужден к пожизненному тюремному заключению.
По оценке американских властей, ущерб, нанесенный Харпером для американских суперсовременных военно-наступательных и оборонительных систем, во много раз превосходил ущерб от сотрудничества с польской разведкой агента Белла.
Оба эти примера, естественно, не исчерпывают всего объема взаимодействия советской и польской разведок. Но они свидетельствуют о той взаимной выгоде, пользе, которые совместные операции приносили нашим обеим службам, расширяя их разведывательные возможности, повышая их эффективность. Такое взаимодействие было в интересах не только наших двух стран, но и всего содружества, объединенного в оборонную Организацию Варшавского Договора.
Возвращаясь к вопросу о взаимной договоренности избегать, вернее, строго исключать попытки выяснения данных об имеющихся в службах агентурных возможностях в конкретной форме сведений об агентах или источниках разведывательной информации, хочу отметить, что поляки не всегда вели себя последовательно, когда дело касалось других спецслужб.