Страница 10 из 22
Поэтому любое высказывание при нём неуважительно о ветеранах – вызывало у него яростное желание что-нибудь сломать тем или тому, кто позволял себе подобное.
**********
Иван Сергеевич ковылял к аптеке, его тревожила когда-то поврежденная правая нога – тяжелое огнестрельное ранение, сильно беспокоящее в плохую погоду.
В 1941 году ему было всего четырнадцать лет, когда он попытался мобилизоваться, через военкомат, где ему мало, что по шее не дали. Выгнали, напоследок дав пинка. Так что пришлось ему трудиться на заводе слесарем на «Мотовилихинском» механическом заводе в Перми, участвуя в изготовлении артиллерийских орудий и снарядов для фронта.
Но как только ему исполнилось 16 лет в 1943 году, то он подделал свои документы и всеми правдами, и неправдами всё-таки попал в армию, прослужив аж до 1952 года, долгих девять лет.
Творящееся сейчас в стране и вокруг него вводило его в определенный когнитивный диссонанс. Ведь еще в восьмидесятых годах их – ветеранов - чтили, а вот потом… чем дальше, тем хуже.
- Уроды, из-за вас в такой жопе живем. А ведь могли пить баварское, - лично он слышал несколько раз подобное от молодежи, особенно когда стоял в очереди в сберкассу или в поликлинике.
Он не понимал, что же такого произошло в стране. Почему так всё изменилось? Ведь они победили страшную угрозу миру, потеряв миллионы своих людей. И вот сейчас…
- О! Старый козёл! – раздался мужской голос.
Командир разведроты 1 Украинского фронта, бравший Берлин в 1945 году, был не так чтобы стар – всего 73 года, и находился, если можно так сказать, в нормальной для его возраста физической форме. Выглядя лет на шестьдесят, поджарый и подтянутый. Вот только перебитая пулей берцовая кость в 1952 году на территории Западной Украины давала о себе знать.
Услышав знакомый, а от этого особенно неприятный для него голос, Иван Сергеевич внутренне похолодел и сжал зубы. Ожидая очередных внезапно появившихся проблем.
Трое местных маргиналов, по 25-26 лет, нигде на работающих, проживающих в одном с ним доме, вдруг решили, что деньги можно получать простым и непыльным способом – отбирая пенсию у особо беспомощных стариков, возвращающихся с полученными деньгами домой из Сберкассы.
У одного из них родители умерли несколько лет назад, у двух других – оба родителя беспробудно пили, устраивая постоянные пьяные ночные «концерты».
Месяц назад они пытались отобрать у Ивана Сергеевича пенсию, но старый солдат дал им неплохой отпор. Не дав им ограбить себя. Правда после этого целую неделю отходил от всё-таки доставшихся ему тумаков. В милицию он не пошел, посчитав, что бесполезное это дело. У одного из них дальний родственник как раз работал в их районном отделении, так что жаловаться было практически бессмысленно. Уже было пару подобных случаев с другими пенсионерами. И как вывернули: изначально эти вымогатели просто просили деньги, не угрожая, но всячески показывая, что готовы применить силу. Бабуля и один дед сами отдали, а когда пришли в милиции, то там им сказали, что раз сами отдали, то и дел никаких не будет…
- Ну что, старый урод, пора платить по долгам, - заявил один из них - Сергей по кличке Щербатый. – А будешь сопротивляться, мы твою внучку и её дочку на «хор поставим» (групповое изнасилование, - вор. жаргон).
Жена Ивана Сергеевича умерла несколько лет назад. Единственная их дочка Мария, много лет назад уехала жить с новым мужем на Дальний Восток, оставив им их «кровиночку» - внучку Юлию. Позже написав, что она строит «новую» жизнь и просит её больше не беспокоить. Сама больше не писала, а на их письма не отвечала.
Она достаточно удачно вышла замуж за хорошего парня по имени Виктор, но три месяца назад тот неожиданно погиб: в результате несчастного случая на производстве.
Собственники небольшого завода ЖБИ, у которых погибший работал, оформили документы так, что виновником в гибели оказался сам Виктор. И хозяева завода отказался платить Юлии деньги за гибель кормильца. Все их жалобы во все инстанции ни к чему не привели.
Из общежития, где внучка жила с мужем и дочкой, её выселили, из-за того, что оно предоставлялось их семье пока муж работал, а теперь – увы…
Вот таким образом на руках у старого ветерана неожиданно образовалась Юлия с пятилетним ребёнком на руках. И всё бы ничего, он был только рад, хотя приходилось ютиться втроём в однокомнатной квартире чуть больше двадцати квадратным метров. Только вот с деньгами… Юле приходилось работать уборщицей в их и двух соседних домах, получая мизерные деньги. И только его пенсия как-то давала им возможность выживать.
Воровской жаргон Иван Сергеевич знал не понаслышке, так что услышав подобное про дочь и внучку просто вспыхнул и его трость, на которую он опирался при ходьбе, врезала прямо по зубам сказавшему такое.
- А-а-й, фля… Он мне фуб фыбил, - завопил Щербатый, у которого и так зубов не хватало, а тут ещё два вылетело. – Бейте уфода! – крикнул он своим корешам.
Двое подельников неуклюже бросились на старика, пытаясь его ударить или повалить, но дед неплохо оборонялся от двух нападавших на него. Применяя свою палку в качестве оборонительного средства.
Сейчас не то время, а то бы он… Не война, чай. Убивать их он морально не был готов. А тут ещё дико разболевшаяся нога, совсем не вовремя подвернувшаяся на снегу со льдом…
Увидев, что дед поскользнулся и упал, получившие несколько раз достаточно чувствительно по ногам и руками, гопники с радостью бросились к лежавшему и стали пинать его ногам.
Иван Сергеевич, упав на землю, сжался в позе эмбриона, зная, что так меньше нанесут повреждений. Себя ему было не жалко. Жизнь и здоровье внучки с правнучкой – вот его абсолютный приоритет!
- Сергей, ты поосторожнее давай, не дай бог ещё убьешь, - вдруг рядом с избивавшими троицей раздался чей-то мужской голос.
Щербатый сплюнув кровь, ещё раз пнул деда. Мелкий грабитель не стал лезть в драку, когда увидел, что дед ловко обрабатывает палкой его корешей. Но моментально присоединился, когда дед упал, а кореша стали его запинывать.
- Милиция, вы что, не видите! Ветерана бьют, - сверху из одного из окошек здания раздался громкий женский голос.
- Викторовна, не ори, - ответил её тот же мужской голос.
Рядом с троицей гопников остановились два сотрудника милиции, только что подошедших к свалке: один толстый, лет за тридцать, а второму лет за двадцать, при этом было заметно по скривившемуся лицу, что ему не нравится происходящее, но он ничего не предпринимал.
- Егор! Я твоему начальству нажалуюсь! – продолжала возмущаться женщина. – До самого начальника твоего дойду.
Старший милиционер скривился, но потом сказал:
- Сергей! Кончай давай, - потребовал он от Щербатого.
Удары по телу старика уменьшились, но всё ещё продолжались…
**********
- Блин, меня-то чего с собой взяли, - ворчал Роман, везущий Германа с Костроминым на своей машине. – Потом разговоров будет, что я против своих работаю.
Они уже подъезжали к месту – по адресу, который был указан в заявлении. Может метров пятьдесят осталось, как вдруг…
- Крак! – передняя дверь машины, где сидел Герман, вылетела наружу: язычок замка просто не успел выйти из паза, когда Герман дернул ручку открывания двери на себя, а потом с силой ударил плечом в дверь.
- Бля! – только и смог сказать Роман, когда понял, что дверь его любимой машины вырвана с «мясом» из кузова.
Герман увидел, что на улице трое гопников напали на старика, который ловко оборонялся, но через десяток секунд, выведя одного из строя и угостив двух молодых, - старик поскользнулся, а молодые уроды стали пинать его ногами.