Его чужая истинная

– Идет.

Настроение немного приподнялось. Только любая мысль об Амале больно жалила в груди, и я морщилась и потирала украдкой под ребрами. Такие чувства мне были незнакомы. Нет, я помнила, как переживала без его внимания несколько лет, пока он встречался не пойми с кем, но тогда все было как-то иначе. Сейчас же боль казалась едва выносимой, то и дело выжимала из глаз слезы.

Кафе оказалось в спортивном зале. Братец выкупался в душевой, пока я ждала завтрак и ежилась в большом плетеном кресле на террасе. В Абу-Даби начинался обычный день. И только для меня он не стал очередным. Он был первым в какой-то веренице дней, о которых я еще ничего не знала.

– Шикуешь, – усмехнулась я на сияющую физиономию и свежий вид Яра, когда он вернулся к столику.

Теперь только пыльные вещи напоминали о том, как он встретил рассвет.

– Ну я-то еще не сбежал от отца, – пожал он плечами. – Сделала заказ?

– Угу.

– Ну так и какие у тебя планы? – расплылся он в соседнем кресле.

– Я не придумала еще.

Брат посмотрел на меня в упор ну очень говорящим взглядом, только так и не озвучил выводов.

– Не смотри так. Я еще вчера не думала сбегать.

– Может, тогда вернуться и поговорить? Что тебя так напугало?

– Амал – Повелитель. Настоящий. Великий. Сложный. У него сотни лет впереди…

– Так и у тебя.

– Это если я буду с кем-то из Великих. Но какая из меня королева, а? – Я поджала под себя ноги и сжалась в комок под тонким пледом. Мне не нужно было мнение брата по поводу этого всего. Я знала, что права. И что нет мне места рядом с Амалом. Я ничего собой не представляю. Да, мне легко дается многое, но я так и не знаю, что из этого всего по-настоящему мое. – Яр, а вдруг я тоже убийца?

Брат так и замер с чашкой капучино под носом. Пенка вспорхнула с ее поверхности от его возмущения, и он слизал ее с кончика носа слишком длинным для человека языком.

– Да какая из тебя убийца?! – возмутился, наконец, ставя чашку на стол.

– Что, даже убийца никакая?

– Мама стала убийцей от безвыходности, – возмущался он тихо. – Ее растили в храме убийц, кем еще ей было становиться?

Только я ведь знала, что ей нравилась охота. Может, это просто способность приспосабливаться к любой ситуации, но все же она была одаренной. Чувствовала чужие слабости, карала тех, кто был недостоин жить. Не все так просто! Это Яран не застал ту нашу жизнь, а я хорошо ее помнила. Как четко мама собирала винтовку, сколько ножей у нее было и как легко она попадала ими в муху на лету.

Я тоже недавно попробовала.

И попала с такой же точностью.

А вдруг это все, что мне предначертано? Что с этим делать?

– Мне всегда хотелось учиться в медицинском. Амал… – я осеклась, прикусив губу. Яр внимательно смотрел на меня, давая время. – Он… мы вместе изучали условия медицинских колледжей…

И что я вру? Изучал он, а я все пропускала мимо уха. Мне было все равно, где учиться, потому что я знала – Амал выберет идеально.

– Ну вот. Можешь ведь применить свои природные данные на благо. Точно резать в хирургии…

– И что ты еще слышал? – перебила я возмущенно.

Про хирургию мы разговаривали только с Арраном. Но этот проныра и это уже на ус намотал!

– Все, конечно же, – пожал он плечами. – Я не мог тебя оставить с Арраном в саду одну в день помолвки с Амалом.

– Мы просто друзья!

– Арран так не думает. Сегодня ты ведь поняла, что он тебе говорил?

– Он ерунду несет, – зло отмахнулась я.

– Нет, Малек. Ты осталась одна. Друга Арраши у тебя нет больше. Зато есть серьезный претендент на твою руку и сердце. По крайней мере, он убежден, что ты его истинная пара.

– Бред это все. Выветрится эта дурь из его светлой головы, уверена.

– А я нет. Они с детства тебя тянут каждый в свою сторону.

– Твое собственное детство еще не кончилось! – рассмеялась я. – Ты пять лет как разбираешься вообще в том, что на руки носки надевать не стоит.

– Ты не понимаешь – носки на руках потом превращаются в носки на лапах. Можно лазить в птичник и не чумазиться в помете.

– Да, если бы потом этот птичник не сгорал от того, что кому-то повезло быть и котом, и джинном одновременно. И носки прекрасно сгорали первыми.

Яр глядел на меня исподлобья с таким видом, будто это мне тут пятнадцать, а он просто великодушно позволяет мне дурачиться.

– Ты повеселилась?

– Напоследок – да, – закатила я глаза. – А ты бы кого из них выбрал?

Яр поперхнулся кофе.

– Я? – просипел на вдохе.

– Ну, если бы был мной.

За этими глупостями казалось, что серьезные решения можно отодвинуть, дать им настояться. Но все это – самообман.

– Ты правильно выбрала, – неожиданно серьезно посмотрел он на меня. – И мне грустно, что у вас с Амалом не сложилось. Но я тебя не брошу. Если строишь там какие-то планы – умножай на два.

– Ты останешься дома, – возразила я.

– Нет. Я – твоя семья. А еще – единственный мужчина, который не угрожает твоей свободе. Поэтому буду тебя защищать и присматривать за тобой, пока ты не определишься.

Я только морду скривила, не принимая его слова всерьез. Нет, рушить жизнь я буду только свою. Этого заботливого надо куда-нибудь спровадить.

– Может, в Питер? – сделала вид, что всерьез.

– В… куда? – сощурился он.

– Санкт-Петербург, Ярик. Мы там жили, когда тебя еще не было даже в планах.

Пока он морщил лоб, мне и правда вдруг захотелось снова повидать этот город. Я помнила, что там сыро, пасмурно и холодно. Но этот город приютил нас, когда мы сбежали из храма и от моего изверга-отца. И те годы казались мне лучшими в моем детстве, отравляемом только вечным ожиданием мамы из ее командировок…

– А там что делать? – серьезно поинтересовался брат.

– Мне – учиться в меде. Работать параллельно.

– Звучит неплохо. Подальше от обоих.

– Да нет у меня цели оказаться подальше! – огрызнулась я, когда вдруг зазвонил мобильный. – Мама…

Мы переглянулись с братом, и я ответила на звонок.

– Привет, мам…

***

Арран

Ну и что делать?

Я смотрел, как Мальва садится в такси, и сжимал кулаки до боли. Я ведь знал, что она моя и что не уживется с Амалом. Я держался все эти годы подальше изо всех сил, а когда она вдруг осознала, что с сыном Повелителя ей не жить, я оказался подлецом?

Что-то моя девочка перепутала черное с белым.

Брат просто был с ней рядом долгие годы, в то время как я мог приезжать лишь время от времени. Амал был единственным, кто принадлежал обоим семьям. Мать у нас общая, а отцы разные. Иногда я сожалел об этом. Ничего не имел против семьи Повелителя, но эти джинны казались мне слишком заносчивыми и авторитарными. Понятно почему мой отец долго не мог договориться с отцом Амала. Мы же с братом соперничали с детства. А когда появилась Мальва, перестали общаться вовсе. Его бесило, как Малек каждый раз стремилась ко мне. Он старался отвлечь ее, утащить куда-то и не дать нам провести время вместе. Больно было смотреть, как каждый раз она оглядывается на то, что думает Амал и что он скажет по тому или иному поводу. Но счастливое время быстро кончалось, и мне нужно было возвращаться в школу в Швейцарию, а Мальва оставалась в Абу-Даби с моим братом.

И я даже не удивился, когда однажды выяснил, что они стали встречаться. Амал не терял времени – привязывал к себе Мальву как мог. А спустя два года объявил о помолвке. И я сорвался в Абу-Даби. А в итоге остался еще и виноватым!

– Ну и как все прошло?

Я резко обернулся и усмехнулся, увидев в нескольких шагах отца в домашнем костюме и с чашкой кофе. Ему ничего не стоило перемахнуть через пространство сюда, а вот я еще не пробовал.

– Доброе утро, – понуро поприветствовал я его.

– Точно доброе? – щурился он на восходящее солнце.

– Я напортачил, – опустился на перила. – Только не пойму где.

– Держи, – протянул он мне чашку. – Я уже выпил свой.

– Спасибо, – не стал отказываться я. Чашка кофе, пролетевшая сквозь пространства из Швейцарии, делала мне честь. Мама варила – сразу понятно. – Мальва ушла от Амала. И от меня – тоже.