Шоу Подбор

Подхватив папку с досье и архивную карточку с буквой «И», я рванула из апартаментов Хоткинса. Попался, гад! Уже этого было достаточно, чтобы обвинить Калеба.

Не помню, как бежала по этажам. Только в горле стоял комок, а сердце выбивало бешенный ритм, когда я бежала на каблуках, наплевав на перспективу упасть и сломать нос. Какое уж тут беспокойство относительно собственного здоровья, если только что нашла стрелка?

Стоило подойти к кабинету сэра Аньелли, как я услышала крики. Удивительно, учитывая, что здесь везде звуконепроницаемые помещения. Это же с какой силой нужно орать тогда?

Осторожно постучала, не ожидая что меня вообще услышат. Честно говоря, азарт несколько поостыл. Что у них случилось-то? Неужели Калеб-стрелок снова напал и мужчины так бесятся? Ну так ничего, я же только что раскрыла это дело! Им остается только поймать Хоткинса и выписать мне благодарственное письмо. Дверь распахнулась, являя на пороге бледнущее лицо Роберта. Беднягу даже немного потрясывало.

— Все хорошо? — вопросила удивленная я, покрепче прижимая к себе папки. — Ты словно с войны вернулся. Кто так зверствует, что в коридоре слышно?

— Этель? — недоверчиво и хрипло вопросил наследник Арчибальдов, за руку втаскивая меня в помещение.

На меня смотрели как на восьмое чудо света, разве что пальцем не тыкали и на зубок не пробовали. Невольно оглядела себя в попытке отыскать то, что могло привлечь внимание собравшихся. Помимо чрезмерно открытого для меня платья особых причин шока окружающих не наблюдалось. Но не думаю, что этих ловеласов так впечатлило мое декольте.

— С утра была ей, — хмыкнула я растерянно, а затем решила все же поинтересоваться причиной массового удивления. — вы чего это?

Ответа не было. Но его уже и требовалось, стоило мне взглянуть на лица агентов Гофман и Джонс. Мужчины стояли бледные, даже какого-то сероватого цвета, с сжатыми кулаками и морем неподдельного ужаса в глазах.

— Боже мой, да что стряслось-то? — меня тоже начало потрясывать. Уж если агенты Инквизиции на грани обморока, то дело явно гиблое. Разом забыв про папки и отшвырнув их на стол президента, я подошла к агентам, вставая на носочки и проверяя наличие высокой температуры. — Может, Илдвайна позвать? Неужели вас так Гвен и Вейль напугали? Они же не специально, ну что вы в самом деле? Ау-у? Со мной кто-нибудь поговорит?

— Мисс Оплфорд, где вы были? — вопросил Джонс сквозь зубы. Взгляд его обрел смысл, а затем, продемонстрировав чудеса преображения, стал откровенно нехорошим. Инквизитор невольно сжал кулаки, да так, что костяшки пальцев побелели.

Я осторожно сделала шаг назад. Мало ли…

— Да так, ходила-бродила, — уклончиво ответила я, а затем тихо добавила: — доказательства искала.

— Какие? — все еще вежливо, но с плохо скрываемым желанием прямо сейчас меня придушить, вопросил Гофман.

— П-прямые, — запинаясь, ответила я, не осознавая причин злости инквизиторов. Но разом стало как-то нехорошо и некомфортно. Неужели девочки их так довели? — да в чем дело-то?

— А дело в том, мисс Оплфорд, — ответил за всех Агустини, который единственный не скрипел зубами, кидая на меня укоризненные взгляды. — что одна неугомонная особа сбежала от своей охраны, а потом на два часа пропала со всех радаров.

Я стоически выдержала взгляд блондина, даже не дрогнув. Определенно, Агустини еще стоит попрактиковаться. Вот Клодель Арчибальд умеет убивать взглядом, а он — нет.

— У меня были причины так поступить. — независимо пожала я плечами, кинув взгляд на папки, возвышающееся над столом. — Вы не хотели мне верить, поэтому я взяла все в свои руки. И теперь вам не удастся проигнорировать мое обвинение против Хоткинса.

— Против меня!? — воскликнул, собственно, сам мистер Хоткинс, неожиданно обнаружившийся в углу помещения в кожаном кресле.

Блондин был в шоке, впрочем, я тоже. И еще бы! Значит, Инквизиция не только не поверила мне, но еще и притащила этого гада в кабинет сэра Аньелли, обитель переговоров, сделок и расследования? От возмущения в глазах потемнело. А особенно взбесил этот невинно-голубой взгляд Калеба, всем видом демонстрирующего оскорбленную невинность. Вот…падла!

— Против вас! — не застеснялась я повторить, вперив обвиняющий взгляд в преступника. Боялась ли я? Да ни капли! Рядом четыре инквизитора, президент, сэр Аньелли и Роберт. Нас восемь, включая меня, а он один. Если что, массой возьмем!

— Да я ничего не делал! — возмутился блондин в попытке оправдать свою репутацию, запятнанную кровью неповинной меня, поднимаясь на ноги. Счаз-з!

— Сидеть! — рявкнула я так, что вместе с Калебом сел и Роберт, удивленно на меня взирающий. Пр-равильно, бойтесь женщин в гневе. — Не отвертитесь, голубчик. Я все про вас знаю.

— Прям таки все? — не поверил блондин, сощурившись. — И сколько же мне лет?

— Сорок два! — не растерялась я, назвав первую пришедшую в голову мысль.

— Тридцать семь! — возмутился продюсер.

— А вы тему не переводите, — вставил свои пять копеек сэр Аньелли, заслужив мою вечную благодарность.

— Мисс Оплфорд, — как-то обреченно произнес Клодель Арчибальд, опускаясь на краешек стола. В глазах читалось раздраженность. — объяснитесь.

— Да пожалуйста, — пожала я плечами, доставая улику номер один. — позвольте представить вашему скептичному вниманию первое доказательство. Узнаете ли вы, мистер Хоткинс, эту папку?

Блондин побледнел, кинув быстрый взгляд за мою спину. Туда, где сидел маршал Инквизиции. Но, к собственной чести, кивнул.

— Отлично, — произнесла я сладенько. Можно сказать, даже пропела. Приятно, черт возьми, быть правой. — тогда вы не станете отпираться от того, что содержимое данной вещицы принадлежит вам?

— Минуточку, — усмехнулся продюсер нагло, вернувшись к роли подлого и гламурного типа. — я сказал, что узнаю вещь. Это папка. Но я не говорил, что она принадлежит мне.

— Значит, отпираетесь от улики? — хмыкнула я, раскрывая кожаный переплет. — Глупо, господин подозреваемый, учитывая, что вещица подписана.

И продемонстрировала собравшимся надпись курсивом, гласившую о том, что хозяином данного предмета является никто иной, как подлющая морда продюсер. Сэр Аньелли чрезмерно удивленно охнул, поддерживая игру в суд. Калеб недовольно поморщился.

— Ну что, чистосердечное? — предложила добрая я, обернувшись к Хоткинсу.

— Да там ничего такого и нет! — отмахнулся Калеб.

— Ой ли, господин Я-Украл-Выписки-Психолога? — отозвалась я едко. — Неужели вы действительно считаете, что не несете ответственность за злостную, подлую, коварную кражу заключений врачей?

— Они сами мне их предоставили! — возмутился Калеб.

— Ага, так это — сговор! — радостно воскликнула я. — Сэр Аньелли, вы записываете?

— Записываю-записываю, — радостно подтвердил британский лорд, действительно активно строчащий что-то на клавиатуре планшетного сенсора. — продолжайте, мисс обвиняющая.

— Так и записывайте, что он, — кивок в сторону присмиревшего Хоткинса. — подлым образом заключивший сделки с врачами, список которых будет приведен ниже, получил доступ к секретной информации об их пациентах, защищенных законом о врачебной тайне, злостно использовал полученные данные во вред конкурсанткам шоу «Подбор», превышая тем самым свои должностные полномочия. И собирался, — выдержав патетичную паузу, я картинно захлопнула папку. — продать эту информацию конкурентам родов, к которым принадлежали эти девушки, дабы получить круглую сумму на покупку чипов, подавляющих волю и сознание!

— Чего-о?! — возвопил Калеб, хлопнув ладонями по подлокотнику кресла.

— Ну-ну, не портите казенную мебель, — укоризненно произнесла я, передавая папку подофигевшему от моих выводов сэру Аньелли. Нет, ну понятно, что с последним обвинением я перегнула, явно притянув его за уши, но это такой способ заставить Калеба заговорить. Пусть попробует отвертеться.

— Да и в мыслях такого не было! — продолжал вопить Хоткинс. — Ложь! Обман! Поклеп! Я буду жаловаться! Адвоката мне!