Шоу Подбор

— Твое мнение относительно данного вопроса второстепенно, — пожал плечами батюшка, действительно не понимающий причину моей претензии. Даже маменькин испепеляющий взгляд в свою сторону проигнорировал. — в первую очередь нам предстоит разобраться с тем, как понести как можно меньше потерь в сложившейся ситуации.

И все. Меня можно было выносить.

Впервые в жизни мне элементарно было нечего сказать, даже в теории. И чувств никаких не было. Просто внутри словно воронка образовалась, через коктейльную трубочку высосав все: эмоции, силу продолжить этот разговор, хоть какие-то мысли и соображения. Мне бы пореветь вдоволь, но…

Я просто кивнула, вежливо попрощалась с присутствующими, не оглядываясь на их лица, и вышла, принципиально не став хлопать дверью. Только прикрыла ее осторожно. Затем отошла подальше, не спеша вышла из здания резиденции, не замечая обращенные на меня взгляды дружеской делегации Армани и Гвен с Вейль, также спокойно дошла до заднего двора и устремилась прямиком в густую заросль сада, в ту часть, что примыкала к лесу.

Рыдания настигли уже потом, когда я забрела в этом саду неизвестно куда. Меня трясло так, словно било током. Рухнув коленями на землю, я вцепилась одной рукой в траву, выдирая и сминая ее пальцами, а второй рукой непроизвольно пыталась заглушить рыдания.

Так не должно быть!

Да, мои родители не лучшие. Да, я их недолюбливала. Да, мы постоянно ругались. Но они мои! Были моими всю жизнь, единственными, такими, какие есть! И я их любила, несмотря ни на что. Просто любила!

А сейчас они оказались не моими. Просто не моими.

Рыдание заглушить не удалось. Оно вырвалось изнутри, слышимое словно издалека, как чужое. Но принадлежало мне. Слезы текли непрестанно, и я, не заботясь о собственном виде, размазывала их по щекам, рыдая в голос. Так было легче. Хоть немного, но легче…

***

Я не знаю, когда он пришел. Просто, когда я прекратила плакать, содрогаясь без слез, осознала, что рыдала на чьем-то плече, а его футболка полностью сырая. Глаза у меня припухшие от слез, даже болят, и губы горят огнем, потому что я их все искусала, а соль благодарно покрыла ранки.

Но Арчи был здесь. Сидел на земле, усадив меня как ребенка на колени, и покачивал, не прекращая гладить по спине. Шептал что-то утешительное, но маловразумительное. И говорил, что все хорошо будет, нужно только чуть-чуть подождать. Ведь у таких правильных девочек как я, всегда все хорошо.

Вот только я ему не верила, ни единому слову, потому что понимала — врет. Да он и сам себе не верил. Как он мог обещать, что все хорошо, если не знал сути проблемы? А я знала, но рассказывать ему не спешила. И не потому что он не заслужил после нескольких часов, проведенных рядом с рыдающей мной, узнать в чем суть истерики. Нет. Просто я боялась снова сорваться на рыдания.

И словно из другой жизни пришло воспоминание, что Арчи терпеть ненавидит плачущих девушек. Не знает, что с ними делать, куда бежать и кого бить за пролитые девичьи слезы.

— Я в порядке, — голос звучал хрипло и особенно жалко. — можешь отпустить меня.

Отпустил. Убрал руки с таллии, даже отодвинул немного от себя, чтобы в лицо вглядеться. Но мои пальцы, которыми я оказывается намертво в него вцепилась, помешали. Сделав огромное усилие над собой, я все же смогла их разжать.

— Кто? — только и вопросил он голосом, в котором чувствовалась едва сдерживаемая ярость.

А вот ответить я не смогла, потому что слезы снова предательски набежали. Сжав глаза изо всех сил, попыталась взять себя в руки. Но трудно сделать что-то с обозначенными конечностями, когда те заледенели.

— Ладно-ладно, — поспешил сказать он. — все хорошо, Эль. Не хочешь — можешь не отвечать, сам узнаю. Только не плачь, хорошо?

Киваю, потому что открывать рот и слышать дверной скрип вместо голоса не хочется.

А вокруг тишина, ночь, где-то сверчки шумят. И так спокойно, уютно и тихо, что на душе становится еще гадче. Мир-то в умиротворении, у одной меня все плохо.

— Ты вся заледенела, — сообщил Арчи медленно, словно не понимая, слышу ли я его. Слышала. Просто сил отвечать не было. — тебя отвести в апартаменты?

Хотела было ответить согласием, но не смогла. А может все-таки кивнула. Этого действия не помню, а вот туман, застилающий глаза, точно был.

Арчи подхватил на руки, ругаясь сквозь зубы на вспыльчивую натуру некоторых дев и чьи-то длинные инквизиторские языки.

— Арчи, — произношу тихо, не желая вникать в суть его бормотаний. — а как ты здесь?…

Даже предложение закончить не смогла. Неудачница.

— Да я просто помнил про твою привычку забиваться в самый дальний угол, чтобы пострадать в одиночку. — отозвался он. — Ты когда из резиденции вышла, я сразу это выражение лица узнал, поэтому всех разогнал и пошел следом.

Мелькали смазанные тени теннисного корта, деревьев, скамеечек и фонарей, перилл и лестниц. А я положила голову на плечо к Арчи и просто наслаждалась мирной тишиной внутри, сменившей ломанную пустоту. И мерный шаг, легкое покачивание, ворчливое бубнение Арчи — все это успокаивало.

Очнулась и сообразила, что должна была ответить я только тогда, когда заприметила дверь своих апартаментов. И как только узнал, где я живу?

— Спасибо, — искренне прошептала я.

— Не благодари, — пожал плечами Арчи после того, как поставил меня на ноги и постучал в дверь. — мы же не чужие люди. Тебе было плохо, я не мог пройти мимо.

Не чужие, да…

Все же трудно считать чужим человека, с которым так долго был вместе. И не просто общался каждый день, а жил: засыпал и просыпался, делил ванную комнату, готовил ужины, потому что днем мы все-таки предпочитали есть в специальных заведениях, а готовка была скорее хобби, смотрел фильмы, а потом слезы мне сам вытирал после особенно трогательных моментов. Мы стали другими за то время, что провели порознь, но чужими не были. Это точно.

Дверь отворилась, залив приглушенный мрак ночного коридора ярким светом. Мелькнул большой силуэт, кажется, недовольный чем-то. Разбираться о причинах плохого настроения Джейсона сил не было, поэтому в очередной раз поблагодарив и пожелав хорошей ночи Арчи, я просто прошлепала в свою спальню, рухнув на кровать прямо в одежде.

К черту все и всех. Кроме Арчи. Он герой.

***

Утро застало меня запахом свежего кофе, прохладным воздухом и адской головной болью. Скинув с себя одеяло, несколько секунд смотрела в белоснежный потолок в попытке собраться с мыслями и заставить себя подняться с кровати, обнаженной кожей ощущая порывы ветра из распахнутого окна.

В голове крутились сотни мыслей, но как-то отстраненно, словно доносясь издалека. Вчерашние новости, ошарашившие меня, сегодня показались словно из сна. Ощущать себя совершенно пустой и потерянной мне никогда не нравилось, но и заставить себя что-то делать я не могла чисто морально.

С одной стороны, не хотелось ворошить это осиное гнездо. Достаточно было того, что впереди предстоял суд, на котором я должна буду столкнуться с биородителями. К ним у меня был всего два вопроса: «Почему меня отдали?», «Зачем сейчас подают в суд и требуют опеки?». Времени прошло так много, что смысла что-либо менять уже нет.

Я бы поняла, если бы мне было лет шесть, тогда да — можно было бы попробовать. Но я уже взрослая, сформированная личность с устоявшимися взглядами на жизнь. И если ребенок воспринял бы появление вторых родителей с легким непониманием, но осознанием будущих приключений, то у меня, на данном этапе, нет никакого желания контактировать с ними. Жизнь состоялась и без участия тех, кто избавился от меня, сдав в приют.

А с другой стороны, была странная, исключающая первый аргумент, жажда выяснить все. Хотелось знать о другой стороне моей жизни. И двумя вопросами ограничиваться я не собиралась. Возможно, стоит просто нанять для этой цели частного детектива, который и выяснит о моих биологических родителях все. Или лучше уйти в глухую оборону?

Да еще и родители, молодцы такие. Всю мою жизнь скрывали правду!