Страница 21 из 22
Точки соприкосновения
Для англичан — находящегося на оперативном острие авианосного соединения — локализация местоположения советских рейдеров далась не прямыми действиями ведения круговой воздушной разведки, а совокупностью мер косвенно дополнивших друг друга.
Во-первых, просчитав очевидность маршрута русских, аналитики штаба, не смущаясь весьма расплывчатой формулировкой, продолжали утверждать: «Они должны быть где-то поблизости»!
Второй пазл внесла служба радиотехнической разведки. Спонтанно регистрируя работу посторонних радиолокационных станций с разных направлений (сигналы эффектом дифракции и переотражений распространялись далеко за радиогоризонт), предугадать искомый источник хорошо обученные специалисты были вполне способны. По крайне мере предоставив начальству рекомендательные выводы с уже более точными координатными привязками.
Службе радиоперехвата даже удалось засечь какие-то переговоры русских. Правда на запрос с мостика о пеленге радисты ответили, что '…частота плавает, пеленг берётся неточно, но… где-то рядом*.
Два пропавших разведывательных самолёта на обозначенных румбах окончательно дали то нужное подтверждение и сектор, где находится враг.
Возглавлявший авианосное соединение контр-адмирал Филип Вайен, прекрасно понимал, что навигационные данные по-прежнему остаются приблизительными, точное вместо' советской эскадры просчитывалось обобщающей оценкой. И что следовало бы произвести доразведку, однако…
Вайен считал, что времени у него на лишние «телодвижения» нет, подозревая, что одним разом дело не образуется, и что запланированный воздушный удар придётся повторить: возвратившиеся самолёты надо будет снова заправить, перевооружить, а это время-время, тогда как день в северных широтах короток. А назавтра погода вновь может испортиться…
В 11:45 британские авианосцы развернулись на ветер и первые из сгрудившихся в корме палубных машин побежали на разбег.
Процедура взлёта неоправданно растянулась, невзирая на то, что использовалась так называемая экономичная схема — с отсрочкой для истребителей эскорта, с тем чтобы избавить их от необходимости кружить над соединением и жечь горючку в ожидании очерёдности остальных эскадрилий.
Первыми поднимали ударные самолёты: штатные «Барракуды» HMS «Formidable», большей частью из-за низких лётных характеристик используемые предпочтительно в качестве пикировщиков. Нагруженные одной 1600-фунтовой бронебойной или тремя 500-фунтовыми бомбами*, они медленно взбирались на эшелон 16 тысяч футов (пять километров). Следом и параллельно с палубы «Индефатигейбла» оторвались торпедоносцы, этим высоко подниматься не требовалось.
Более скоростные истребители нагоняли всех уже на дистанции следования, общий сбор осуществился на марше, формируя отдельные и сводные группы, И как бы там контр-адмирал Филип Вайен не загадывал оговоркой, что потребуется провести повторный налёт, в первый он вложил всё и всего по максимуму, рассчитывая на комбинированный, но цельный удар. Вплоть до того, что предпочёл усилить атакующие силы лишними истребителями эскорта, оставив в воздушном патруле подле авианосцев почти номинальное прикрытие — всего шесть «Сифайров».
Собственно, не особо и не рискуя, свидетельства американцев, с «Беннингтона» упоминали о безуспешной контратаке русских лишь восемью палубными пикировщиками, два из которых они вроде бы как сбили. И вряд ли советский малотоннажный авианосец в плане «ударников» располагал чем-то большим.
«А коли так, встречный налёт нам не грозит. Вряд ли они позарятся отправить то малочисленное, что у них осталось, против наших бронированных палуб», — рассудил, стоящий на мостике авианосца командующий соединением.
Его сейчас едва ли не больше беспокоило мизерное количество кораблей эскорта, на которые в преддверии большой линейной драки «раскошелился» адмирал Мур, выделивший всего четыре эсминца и ни одного крейсера. Всё то время пока проводились взлётные операции, авианосцы, вынужденные выдерживать строгий курс, оказывались в очень уязвимом положении для атаки из-под воды. Всё ещё рыскающих в океане недобитых нацистских субмарин никто не отменял.
Наконец, два тяжёлых корабля, выписав четырёхрумбовую дугу, вновь развернулись, в этот раз вслед ушедшим самолётам, набирая доступно полный ход в целях сократить по максимуму расстояние, чтобы повысить шансы для тех возвращающихся экипажей, машины которых возможно будут повреждены в ходе сражения.
Провожая взглядом взлетевший последним торпедоносец, задержавшийся какими-то неполадками в двигателе, Вайен ещё подумал, что это знаковый момент для Королевского флота.
«Наша палубная авиация, наверное, впервые полновесно и самостоятельно выступает против именно авианосных сил противника. Да ещё и далеко в открытом океане»**.
И подивился превратностям судьбы: назначенный командиром 1-й эскадры авианосцев Королевского флота в составе Восточного флота, он должен был отправиться на Тихий океан в рамках «союзных» операций против Японии. Авария в машинах «Формидэбла» задержала и его и корабль в Гибралтаре.
А теперь всем им предстояло сразиться с русскими.
«Воистину с безумными русскими, коли они отважились бросить вызов британскому флоту», — контр-адмирал слышал, как со сдерживаемым возбуждением переговаривались за спиной офицеры штаба, оценивающие шансы на быстрый успех — армада в небе выглядела внушительно. Их уверенность стихийно передалась и Филипу Вайену.
Можно было признать, что к концу 1944 года (практически к концу войны) британская палубная авиация, наконец, обрела боевую полноценность. В немалой степени за счёт американских самолётов «ленд-лиза», лишь «упрямством традиции» (доброе старое английское) продолжая держать в ангарах своих авианосцев доморощенные «Сифайры», «Барракуды», «Файрфлаи» и даже прочие «Суордфиши». Хотя в настоящий момент доля заокеанских машин в составе обеих авиагрупп была невелика. Задержавшийся на палубе «Индефатигейбла» TBF «Avenger» принадлежал 820-й эскадрильи торпедоносцев, насчитывающей 21 самолёт.