Исход

2

Алексей наконец смог взять под свой контроль тело настолько, чтобы открыть глаза. Правда видно было не очень хорошо, какая-то муть перед глазами, но зато дало знать о себе обоняние и первое, что он почувствовал, это запах сырости, каменной сырости и запах плесени. Еще воняло мышами, а сам воздух ощущался тяжелым и затхлым с явным привкусом дымка. Но все перебивал густой запах овчины и почему-то мочи с ноткой дерьмеца, словно недалеко туалет.

«Куда же меня угораздило вляпаться?» — подумал он со все нарастающим беспокойством.

Возникла мысль, что его подловили оставшиеся на свободе сектанты из числа фанатиков и сейчас где-то заперли, дожидаясь нужного дня для принесения в жертву. Но кое-что не сходилось. Для начала, к чему такие сложности с антуражем?

Овчина выступала в качестве одеяла и матраца и как смог определить Алексей, на нем какая-то ряса из мешковины, точнее очень грубой ткани, возникло ощущение что вполне возможно даже домотканой. И все, ни штанов, ни трусов.

— Ну это понятно… я тут похоже уже несколько дней и все это время хожу под себя оттого и воняет мочой да дерьмом… Вот и сейчас… хорошо хоть по-маленькому сходил…

Ну да, эта ряса оказалась мокрой в районе паха, что доставляло некоторые неудобства, мало того, что мокро, так еще и холодно.

Но при этом о нем явно заботились, как минимум обмывая после каждого «большого» похода, ну и надо думать меняли обгаженную одежду, что тоже странно для идеи с похищением. Правда не меняя при этом «матраца» и «одеяла», вот от них и несло весьма густо.

Зрение наконец более-менее пришло в норму, на глазах накопилось достаточно влаги, чтобы сморгнуть муть. Осмотревшись, Алексей обнаружил себя в… камере?

«Скорее келья», — поправился он, увидев в углу под самым потолком, а он оказался низеньким, едва два метра, небольшую иконку и перед ней лампадку с едва тлеющим огоньком, что собственно эту иконку освещал.

Что за иконка, было не разобрать из-за тусклого света и сильной закопчености ибо этот огонек изрядно дымил, не то масло плохое, не то фитиль паршивый, а может и то и другое вместе взятое. Отсюда и запах дыма. Под потолком вообще собралась изрядная «туча» дыма.

Вторым источником света служило оконце в виде узкой бойницы. В первый момент Алексей решил что это толстая и не очень чистая полиэтиленовая пленка, но оценив антураж, пришел к выводу, что скорее это пресловутый бычий пузырь.

Стены, кстати, выложены из камня, а не кирпича.

— Где же я?

Подвижность тела восстанавливалась быстро, так что он спустя какое-то время смог сначала принять сидячее положение, а потом и встать. Правда снова пришлось садиться на койку. Пол оказался так же каменным, ни ковров, ни обуви, так что ступням оказалось холодно.

Сбросив «одеяло» на пол, Алексей шагнув к деревянной двери, темной от времени и осторожно ее толкнул, а потом и вовсе навалился всем телом. Но, как и ожидалось, она не поддалась, явно закрытая снаружи. Только брякнуло что-то, но дальше привлекать к себе внимание возможных стражников он лишним шумом не стал.

Тогда подошел к окну. Перед ним кстати говоря стоял небольшой столик, что так же было странно особенно при наличии огня, если учесть, что он пленник.

«А значит, что-то тут не так», — подумал он.

Отодвинув столик, он подобрался к окну вплотную. Деревянную рамку с бычьим пузырем, а это действительно оказался он, а не пленка, удалось выставить на удивление легко и в комнату, в которой и так было весьма прохладно, ворвался поток свежего, но откровенно морозного воздуха.

Язычок пламени замерцал от потока воздуха и чуть не потух, но все же продолжил гореть, продолжая источать тоненькую струйку вонючего дыма. Но он на это практически не обратил внимание. Уже одно то, что за окном зима его неимоверно шокировало, даже наверное больше, чем его непонятный статус не то пленника, не то еще кого. Ведь свой эксперимент с игрой в бога, он проводил в конце лета…

Дальше — больше. Хоть видно было не очень хорошо, окно узкое, стены толстые, что еще больше снижало сектор обзора, вечер опять же, подступили сумерки, но даже того, что он увидел показалось ему знакомым, и в то же время чужеродным. Слышались звуки хозяйственной деятельности, где-то неподалеку кололи дрова, мычала корова…

Бам-бам-бам-бам…

Алексей вздрогнул от звуков колокольного звона, что донесся до его ушей и все мгновенно встало на свои места.

— Юрьев-Георгиевский монастырь… только выглядит очень уж… старым… и в то же время довольно свежим…

Нехорошая догадка из-за сего на первый взгляд парадоксального вывода-наблюдения осенила Алексея и он, отшатнувшись от окна начал исследовать… собственное тело.

— Твою мать… так и есть… все по присказке: я не я и лошадь не моя… только без лошади…

Начать с того, что он повышенной волосатостью не отличался, а тут прямо и руки, и ноги, и грудь, и даже спина мохнатая если верить ощущениям… в общем отличная иллюстрация подтверждающая, что человек произошел от обезьяны. Это не считая бородки, не слишком густой, но при этом излишне длинной.

— В носе палец-то не мой… и рука под ним чужая, здорова, как у коня, волосатая такая и растет не из меня…

Ноги враз ослабели и Алексей едва не бухнулся на пол, но в последний момент все же смог дотянуться до лежанки, на которую и рухнул, так что она чуть не сломалась под его весом. Не то, чтобы габаритный сильно, скорее чуть выше среднего роста (хотя по нынешним временам это можно сказать высокий), а вот в плечах да, что называется косая сажень.

Стало трудно дышать, в глазах потемнело…

— Проклятье…

Волна паники затопила разум, хотелось кричать, биться в истерике и, наверное, он бы все это сделал, если бы не искра ясного сознания, что тлела на краю и не дала свершиться сей глупости.

Алексей, окончательно взяв себя в руки, глубоко задышал, насыщая кислородом мозг. Привлекать к себе внимание, да еще так, не стоило из-за непонятного собственного статуса. Не просто так же его заперли?..

Память прежнего тела, кстати говоря, отсутствовала, что плохо. Оставалось надеяться, что что-то спустя какое-то, но не очень долгое время что-то проклюнется, а то ведь совсем дурак дураком будет.

Пересилив себя, Алексей снова встал на подрагивающих ногах, и закрыл окно, а также вернул на место столик. Но келья оказалась напрочь выстужена и…

— Слишком свежо…