Страница 13 из 14
В любом сообществе есть свои степени градации. Если это школа, там есть свои лидеры – формальные и неформальные, и свои изгои. Если это институт, то, в принципе, то же самое – за исключением того, что изгоев не гнобят, а просто не общаются с ними. Если это какой-то производственный коллектив, спортивная секция или же клуб по интересам – от авторской песни до туристической секции, то в любом таком коллективе есть определённые уровни, которые проходят в нём неофиты. Сначала ты новичок, потом посвящённый и так далее. Опять же, везде важны твои личные качества и достижения.
Если же это закрытое мужское сообщество, то часто правила в нём более жёсткие, присутствует чёткая субординация, а главное – в нём есть кастовость. Это как та же кастовая система в Индии – шудры, неприкасаемые, брахманы… Только в Индии каста – это на всю жизнь. А в армии это просто этапы мужского взросления. И через два года мужчина о них забывает.
В Советской Армии ступени армейской иерархии проходили в течении двух лет срочной службы. Никита пришёл в армию «духом», стал «щеглом» и вот теперь, во время выезда в войска ему и его товарищам-курсантом предстояло стать «молодыми». И это не просто так – стать. Мол, как Новый год: часы пробили – и он наступил. Ни фига! Хотя насчёт «пробили» ассоциация похожая. В буквальном смысле этого слова – через битиё, которое определяет сознание. Потому что в случае с переходом от одного армейского этапа в другому претендент на новое звание обязательно должен был пройти некий обряд. Причём, обряд довольно болезненный.
Неизвестно, откуда пошла эта традиция. Старики рассказывали такие же байки о службе в царской армии. Да и писатель Михаил Шолохов в своем романе «Тихий Дон» описал подобную процедуру, которую применяли у себя казаки. Так что, вероятно, все эти традиции древние и были основаны давным-давно, может, еще в Древнем Риме. Где молодые воины, получив право с оружием в руках сражаться за Отечество, должны были доказать, что достойны этого. Поэтому проходили ряд испытаний.
В внутренних войсках, как и везде в Советской Армии, никому ничего не нужно было доказывать. Ведь всё равно служить ещё полтора года. Но вот солдатам, с которыми ты будешь всё это время служить, доказывать кое-что всё-таки приходилось. В армии это называлось «поставить себя в коллективе». В Экибастузском батальоне, куда попали курсанты, им предстояло доказать, что они достойно смогут стать «молодыми». И хотя сержанты их предупреждали, мол, не поддавайтесь на провокации и не позволяйте себя унизить, курсанты понимали – если они не пройдут посвящение в «молодые», уважать их потом никто не будет. Даже их сержанты.
Дух не просто превращался в молодого – его в «молодые» должны были принимать «деды». И как принимать! Фантазия мужчин, которые два года живут без женщин, не знает границ. Рецепт прост: берется ложка обыкновенная, к ней добавляется задница новоиспеченного «щегла» и дедушка этой самой ложкой лупит по этой самой заднице. Не важно, сколько там раз, главное, что больно. Мало того, некоторые додумались крепить эту ложку к армейскому ремню. И с размаху лупили этим ремнём с этой ложкой, как пращей.
К слову, когда в Советской Армии, а также во внутренних войсках солдат служил уже год, то он проходил другой обряд посвящения – в «черпаки». И его уже лупили этим самым черпаком. Перед каждым приказом министра обороны, который говорил об увольнении в запас очередного призыва и служил точкой отсчета для всех солдат срочной службы, ротный замполит все черпаки в столовой изымал и оставлял только один. Но все равно где-то добывали и лупили. Задницы всего личного состава были синие – а какие они могли быть, если вот такой железной дурой лупили по заднице?
Ложкой тоже было больно. Правда, Никиту в части уважали и отбили по заду какое-то количество раз чисто символически. Зато его приятеля Костю Самохина отметили так, что несколько дней он присаживался в столовой за стол очень-очень аккуратно.
В конце апреля курсанты вернулись в свой учебный полк и стали готовиться к экзаменам. В первую очередь им предстоял полевой выход, где они три дня должны были жить в палатках, сдавать все экзамены, начиная со стрельбы и тактико-специальной подготовки, а в конце этого полевого выхода должны были выдвигаться по тревоге в заданный квадрат, после чего найти и задержать вражескую разведгруппу.
Глава седьмая, где рассказывается о том, как тяжело даются сержантские лычки
Учёба давалась уже легко – стрельба и политподготовка шла на «ура», тактика и тактика-специальная подготовка тоже особых проблем не вызывали, строевую Никита уже мог сдать не хуже каких-нибудь кремлёвских часовых. Оставалась физподготовка – никак не получался подъём переворотом. Но однажды Васнецов всё же поймал тот самый момент, когда надо послать ноги вверх и при этом уйти головой вниз – и у него получилось! После чего сделать шесть раз этот элемент уже было несложно.
В общем, все зачёты он сдал и на экзаменах просто надо было повторить это ещё раз. Так что по всем показателям курсант Васнецов был отличником боевой и политической подготовки. А вот отношения с товарищами по отделению явно не сложились.
Конечно, в первую очередь виноват был сам Никита. Ну вот неинтересно ему было с ребятами, у которых и тем-то для разговора кроме как про баб да про жратву особых и не было. А тут ещё сержант Левчук совсем достал своей простотой, которая хуже воровства. То посылки прошманает и самые лучшие вкусняшки отберёт, то масло постоянно за завтраком тырит. А сколько раз их четвёртое отделение на самые грязные и тяжёлые работы усылали? И всё потому, что Левчук – чмошник, его все сержанты, которые во взводе по сроку службы старше, чморят и на их отделении отыгрываются.
И когда Никита предложил своему отделению на Левчука аккуратно наехать, парни его поддержали. Вот только так получилось, что, когда вызвали сержанта на разговор, все языки в одно место засунули, а самым главным в сваре получился Васнецов. В итоге его одного остальные сержанты вызвали ночью в туалет на «беседу». Нет, не били – внушали. Было унизительно и очень неприятно. Мол, ты, щегол, на кого бочку катишь? Ну и так далее. Особенно неприятно было, когда замкомвзвода, старший сержант Кимеле – кстати, немец по национальности – напоследок всё же врубил курсанту по печени. Чтобы помнил и не зарывался.
После этого случая Никита со своим отделением был в контрах. Даже посылки, которые присылали ему из дому, пошёл делить с третьим отделением – там были его земляки из Днепропетровска. Всё же землячество в армии – гораздо более важная штука, нежели все остальные связи – дружба или национальность. Вон, Коля Мурсалов, хоть и азербайджанец, а не только со своим земляком Акифом постоянно поддерживал отношения, но и с земляками из Днепра всё время кучковался. Кстати, он-то как раз и попал в третье отделение.
Но в конце концов через месяц предстояла отправка в часть. И Васнецову уже было фиолетово, как к нему относятся его нынешние, так сказать, «товарищи по оружию». Он, в принципе, привык к тому, что был всегда один, сам по себе. В Экибастузе, когда Никита заступал в караул, он часто общался с осуждёнными. И узнал от них, что в зоне тоже бывают такие зэки, которые и не в активе, и не в «отрицалове». То есть, часть осуждённых ходят с красными повязками и работают на «козырных» работах типа заведующего библиотекой или нормировщика. А часть – это «блатные» и «приблатнённые», «козырная масть», которые живут по воровским понятиям и на работу, как правило, не выходят.