Страница 93 из 113
Людоед бросил короткий взгляд в сторону. Что ж! Не так уж плохи наемники в деле! И пусть размен один на один, и ладно! Могло быть и хуже, доберись эти твари до отряда, где, после атаки палонгу, четверть мертва, а две трети изранено.
Раздался грохот тяжелых шагов, заглушая удары сердца. А вот и ты, дружочек! Заждался, чуть не умер от тоски!
В последний миг Ловчий увернулся, схватился левой рукой за бивень, скользкий от крови. Его крови! Правой — за олений рог. Дернул. И когда тварь начала поднимать голову, напрягая шею, рванул изо всех сил, жалея, что весу в нем так мало. Наклонил голову, вгрызся, чувствуя, как воняет протухшее давным-давно мясо.
Кишочные нити, которыми была пришита голова, начали лопаться, с визгом полосуя воздух. Ловчий продолжал давить и рвать зубами… Тупилак заворочал башкой, а она все сильнее и сильнее кренилась вниз, и нити все лопались и лопались.
Иные говорят, что перед смертью у людей проносится вся их жизнь — брешут! Перед смертью в глазах темнеет, и все.
Размен два на два — тоже хорош, если вовремя.
На горе стояла тень — будто медведь-великан. Внимательно смотрела сквозь. На льду убивали друг друга люди. Унаки, палонгу, темер-нюча, кого только там нет! Ай, хорошо убивали! Не жалея! Изо всех сил старались! Лили кровь, выпускали кишки, крушили черепа, выдавливали глаза…
Тень подняла голову — не только люди погибали! Кто-то убил обоих тупилаков. Тень принюхалась. С такими людьми стоило бы познакомиться поближе! Как можно ближе! Обнять, придавить, чувствуя, как чужая сила становится своей.
Разочарованно фыркнула. Мертвы! Жаль! Очень! С каждым днем, во льдах становится все тоскливее, а достойный соперник добавляет жизни даже тени.
Бесшумно развернулась и скрылась меж торосов, оставляя за собой лишь цепочку следов — будто медведь-великан прошел.