Высокие устремления

Лукас, выбравшись на палубу, изумился. Ничего не видно кругом! Угадывается только ближайшая мачта. Остальное же теряется в густом молоке. Про бушприт и речи нет!

— Чудны дела твои… — пробормотал студент, покачал головой. Нет, туманы чем-то необычным не были. Насмотрелся! В той же Сивере осенью! Но такой, да посреди моря, когда до ближайшей земли плыть и плыть?.. Как-то не по себе!

Зябко передернув плечами, Лукас двинулся на нос, к жердочкам.

Стояла полнейшая тишина. Звуки пассажиров и прочего живого груза надежно глушились толстой палубой. Команда дрыхла чуть ли не полным составом — по крайней мере, он никого не встретил, пока шел по кораблю. В своем загончике сладко посапывали свинтусы, сбившись для тепла в кучу. Подергивали во сне копытцами — снились, наверное, дубы с желудями…

Мерные хлопки. Даже не хлопки, а будто кто-то умывается тихонько, осторожно набирая воду в ладони, и так же осторожно позволяет ей стечь обратно.

Кит, что ли, плывет? Загребая могучими плавниками-ластами?

Забыв о неотложных потребностях организма, Лукас пробрался к борту, оставив загон за спиной. Облокотился животом о планширь, когда-то резкоугольный, ныне же, заглаженный многими тысячами прикосновений.

Хлопки становились все ближе. И их становилось больше? Или просто эхо отражалось от борта и множилось, дробясь на десятки «источников»?

Кто-то выбрался из недр корабля наружу, зафыркал.

— Эй! — тихо позвал Лукас.

Оказалось, что нужда позвала Рыжего.

Зевая, арбалетчик подошел поближе к Лукасу, вглядывающемуся в непролазную белизну у борта — даже воды не видать! Только слышно как толкается в доски. И вроде чаще стали приходить мелкие волночки? Или кажется?

— Русалок высматриваешь? — поинтересовался арбалетчик. Зевнул, почесав пузо сквозь огромную прореху в кольчуге. И зачем таскает, не снимая? Или через голову не пройдет, застрянет на подбородках?

— Скорее, стаю дельфинов каких-нибудь или тюленей. Будто ластами хлопают.

Рыжий прислушался, оттопырив конопатое ухо:

— Точно, ласты! Слушай, а может, это каланы за крабами плывут?

— Каланы?

— Ну да

— А это кто такие?

— Что, не все в книжках есть? — самодовольно ухмыльнулся Рыжий. — Это морская бобра. Ну или океанский выдр. Пушистый и красивый. Ну прям как я!

— Ты у нас, скорее, морской слон, — смерил взглядом его тушу Лукас. — Слушай, может, у местных спросим? Вдруг это те «ландроны» на галере?

— На хуелере, — гыгыкнув, ответил арбалетчик, — какие галеры в открытом море? Тут до ближайших островов проще десять раз утонуть, чем раз дойти.

— Мало ли… — продолжал беспокоиться Изморозь.

— Местные дрыхнут. Ну кроме того, кого Братья разули и раздели. Он у камбуза страдает…

— Сам дурак, — кивнул Лукас, — кто ж с близнецами в карты играет? Который день плывем, пора понять, что не просто так им везет.

— О том и говорю… Знаешь, а нихрена ведь это не ласты! — задумчиво протянул Рыжий. — Ни один дельфин такими стадами не ходит!

— Если я тебе в рифму про ласты отвечу, — задумчиво протянул Лукас, весь превратившись в слух, и пытаясь взором, словно копьем, пробить непроницаемую завесу, — ты обидешься?

Арбалетчик начал было качать головой, мол, какие обиды меж боевых товарищей, но вдруг рухнул на палубу, сдернув за собою студента.

И тут же по дереву простучало стаей безумных дятлов.

В палубу вонзилось несколько странных копий, с длинными зазубренными наконечниками из чего-то белого. Кость? Рог? От древок этих копий тянулись за борт веревки. Тоже странные, непривычные…

Студент оглянулся. Рыжий медленно вставал, вытирая рассеченный лоб. Кровь заливала старую матерную татуировку

— Ты гляди, а ведь попали… — удивленно произнес арбалетчик.

Снова засвистело — и как первый раз умудрился не услышать?.. В палубу воткнулось еще несколько копий и множество стрел. Одна воткнулась точно перед глазами Лукаса, закачалась. колышась оперением. Судя по цвету, воронье в дело пошло… И наконечник из камня. Серого, точно небо над Грумантом…

— Бля! — взревел Рыжий, получив стрелу в свое необъятное пузо. Тут же выдернул, отшвырнул в сторону. Хлопнул себя по поясу ладонью. Снова взревел, на этот раз, от разочарования — корд остался где-то в трюме, среди прочего барахла.

В борт ощутимо застукало, помалу раскачивая корабль.

Лукас подскочил, всей кожей ощущая, что находится под прицелом пары сотен лучников, так и готовых выцелить именно его, и только его!

Веревки, идущие от копий натянулись. По борту зашуршало — словно гигантские крысы полезли, цепко перебирая огромными лапами с мощными когтями. Одно из копий сломалось — конец улетел в туман, звонко щелкнув в воздухе веревкой с щепастым обломком. Глухо булькнуло…

— Врагииии! — орал Рыжий так, что ноги сами подгибались. — Врагиииии!

Лукас, в свою очередь, схватился за пустой пояс — его корд тоже остался внизу, у лежбища мяура. Студент взялся за деревянный молоток, лежащий у борта.

Вовремя!

Через фальшборт полезли первые враги.

И от их вида Лукасу отчаянно захотелось на стены монастыря Святой Пайперии. Рыцари-разбойники хотя бы были понятны и привычны! А тут просто страх какой-то!

Визжа от ужаса, студент подпрыгнул, и с размаху обрушил молоток на деревянный шлем, украшенный сверху какой-то фигуркой. Попал по длинному козырьку. Шлем отлетел в сторону. Под ним оказалась маска — узкие глаза-щелочки, синие или черные — не разобрать! — выпуклые линии, оскаленная пасть чуть ли не до ушей.

Следующий удар киянки впечатался прямо в маску. С хрустом и брызгами. Врага опрокинуло на спину. Взлетели и упали ноги в какой-то бесформенной обувке…

Лукас понял, что это была совсем не маска! Но раздумывать было некогда! Через планширь переваливался очередной враг, на носу отчаянно вопили перепуганные свиньи, а со стороны кормы несся боевой клич Керфа: «Убью, нахуй, всех!»