2377

Глава 5

Роза умопомрачительна.

Я лежал на узкой кровати, заложив руки за голову, и наблюдал, как она расчесывает волосы. Девушка сидела на самом краешке матраса вполоборота и мурлыкала под нос какую-то песенку, то и дело искоса поглядывая на меня. Поспать нам так и не удалось, но я ни о чем не жалел.

Все произошедшее за сегодня было полным безумием, и оно того определенно стоило. Я бы и больше вытерпел, если бы заранее знал, что все закончится наблюдением за прекрасной девушкой в полупрозрачной майке и коротких шортиках. Любой подвиг, воспетый в легендах и совершенный во имя красавицы, однозначно стоил того.

— Ну и чего ты на меня так пялишься? — хмыкнув, спросила она, продолжая сидеть спиной. На этот раз повернула на меня свое зеркальце.

— Просто любуюсь тобой, не каждый день на такую красоту удается посмотреть, — с улыбкой ответил я.

Роуз на миг замерла, надув губки и переведя взгляд на собственное отражение. Однако, что-то ей там не понравилось, потому что она тут же хмуро возразила:

— Не шути так, нет во мне ничего красивого…

От удивления я приподнял бровь и заодно приподнялся сам. Девушка взвизгнула, когда я вдруг резко приблизился к ней и, обняв за талию, потянул назад.

Я повалил ее к себе на колени и в упор посмотрел ей в глаза. Она тут же застыла, глядя на меня, как кролик на удава.

— Ты очень красивая, — внимательно оглядев ее лицо, произнес я, а затем приподнял ее голову и поцеловал в губы.

Уже не особо отдавая отчет своим действиям, запустил руку под ее майку и сжал нежный сосок, заставив девушку застонать.

Время на миг остановилось и понеслось вперед с ужасающей скоростью. Прав был старик Эйнштейн: все относительно.

Очнулся от помутнения я лишь тогда, когда она издала сладостный стон, выгибаясь подо мною дугой.

— Ну что, будешь еще спорить со мной относительно своей красоты? — спросил я, глядя в глаза пытающейся отдышаться девушке.

— Ты был очень убедителен, — наконец ответила она, — но я бы еще поспорила, чисто из принципа. Не люблю сдаваться так быстро.

Я рассмеялся и снова ее поцеловал, однако Роза почему-то, наоборот, загрустила.

Ее глаза вдруг наполнились слезами, и это окончательно сбило меня с толку. Роуз громко всхлипнула и прижалась к моей груди. Мне только и оставалось, что гладить ее спину и вздрагивающие плечи, совершенно не понимая, что происходит.

Ну вот, здравствуйте, комплексы, давно не виделись. Неужели я настолько ужасен, что довел ее до слез?

— Что случилось, Роза? — спросил, боясь еще больше расстроить ее. Может, она и правда всерьез восприняла наш спор и сейчас пытается доказать свою позицию подобным образом? Да нет, звучит совсем бредово.

— Прости… — наконец произнесла она, чуть успокоившись. — Последний раз мне мама говорила, что я красивая. Она умерла семь лет назад.

Вот черт…

— Так ты из-за мамы расстроилась? — спросил, вообще не понимая, что происходит. Интересно, как часто девушки в моем времени вспоминали мам после секса?

Она улыбнулась, глядя на меня сквозь слезы.

— У меня были мужчины. Никто из них не говорил, что я красивая. Те, кто мне нравился и с кем было хорошо, потом пропадали… Мне с тобой было очень хорошо… — Она снова всхлипнула. — Просто понимаю, что мне будет очень больно, когда ты исчезнешь.

— Что за бред? — едва не рассмеялся я. — То есть с чего ты взяла, что я собираюсь куда-то там тебя бросать?

Я слегка приподнялся и оценил лежащее подо мной шикарное тело. Затем ее огромные глаза и пухлые губы. Ага, ищите дурака отказываться от секса с такой красоткой!

— Это ты сейчас так говоришь. — грустно сказала она, но от промелькнувшей в ее глазах надежды мне стало не по себе.

Да е-мое.

Я снова впился в пахнущие клубникой губы. Слова здесь явно не помогут, перейдем к практическим доказательствам. Вдохнул запах ее волос, ощутил, как затвердевшие соски скользнули по моей груди, и внутри все снова стало восставать, требуя немедленного продолжения.

Роуз тут же обхватила меня руками, а затем вдруг выгнулась, заставив завалиться на кровать, и уселась сверху.

У меня аж дыхание перехватило от вида нависшей надо мной упругой груди.

Роза хитро улыбнулась глядя на меня, а в следующий миг послышался грохот.

Глаза девушки округлились, когда входная металлическая дверь шибанула по пластиковой стене, оставив глубокий след. Появившийся в проеме громила навел на нас какой-то жезл и нажал на большую красную кнопку. Вылетевшая из него миниатюрная молния пробежала по нашим переплетенным телам. Все мышцы свело болезненной судорогой, и я оказался парализован.

Перед глазами появилась строка загрузки, где значилось следующее:

Активирован боевой режим. Оценка ситуации: имитация паралича уместна для неожиданной атаки. Временная активация блокировки двигательных функций.

— Вставай, Лиля, мы пришли за долгом, — услышал я чей-то голос, который впрочем тут же оборвался. — Гусь, мы что, дверью ошиблись? Она ведь одна живет!

— Нет, все верно, — последовал ответ.

Кто-то хмыкнул.

— Ну привет, котятки. Раз уж мы заглянули на огонек, давайте проверимся. — В наше крохотное убежище вальяжно вошел какой-то панк. Видок у него был еще тот: кожаная безрукавка на голое татуированное тело, тоннели в ушах, высокий кислотно-фиолетовый ирокез и сползающие на задницу штаны, оттянутые массивным пистолетом. — Интере-е-есно! Гарик, я чую в воздухе запах просрочки! Просвети их!

Мужик довольно потер руки, а в комнату ввалился еще один, не менее мерзкий тип.

— Иди-ка сюда, куколка, — ухмыльнулся первый, скользнув сальным взглядом по груди Роуз.

Хреновая ситуация. Больше всего меня выбивало то, что я не могу пошевелиться, в то время как этот урод пялится на мою девушку…

Про нормальность вламывания в дом ублюдков со станерами я даже не задумывался. Веселый мне достался мир, ничего не скажешь. И ведь здесь, по словам Роуз, царит относительный порядок и законы работают!

Я вдруг с ужасом увидел, как мужик грубо схватил Роуз за плечо, стянул ее с меня. Голая девушка растянулась на полу. Видимо, она тоже не могла управлять своим телом.

Следом на пол бросили и меня. Это было до жути унизительно и обидно. Плюс ко всему мне теперь ничего не видно. Сведенные мышцы по-прежнему отказывались слушаться. Все это плохо, очень плохо.

— Смотри-ка, милашка, кажется, хочет нам что-то сказать, — глумился тем временем панк. — Давай-ка я освобожу твой ротик, послушаем, что ты мне расскажешь.