Страница 7 из 14
— Думаю, они увидели что-то, что убедило их продолжать воздавать почести именно ему, а не истинным богам, — сообщил Рентан.
Прогулка продолжилась, но молча. Священник размышлял о сказанном ему. Задумчиво потерев руки и в очередной раз оправив рясу, он кивнул и нарушил тишину:
— Да. Я согласен. Люди порой трактуют незначительные события как сигнал к действию. В час нужды это особенно обостряется. А нуждаемся мы часто. Мда, — Цимон раздосадованно пошевелил губами. — И всё же такой итог печален. Жаль. — Вдруг он усмехнулся и с едва заметной иронией спросил: — К слову, Рентан, а может, вы сегодня расскажете, откуда столько знаете про богов, или ваш ответ не изменился?
— Он не может измениться, ваше святейшество, потому что это чистая правда, — делая вид, что оскорблён этим любопытством, ответил лекарь. — Кристальная, как та роса, что я застал в начале этого разговора на листьях травы в этом замечательном саду.
— По ночам уже холодает, — улыбнувшись такому ответу, сказал священник. — Вы знаете такую поговорку, здесь мне её слышать не приходилось, но там, откуда я родом, это что-то вроде присказки: скелеты в шкафу не умеют врать.
— Нет, не слышал, — покачал головой Рентан и, подумав, добавил: — мне она кажется претенциозной и глупой. Как скелет соврёт? Он и говорить не может…
— Если смотреть на мир так — безусловно. А что касается вашего ответа… Ну что ж, я подожду.
— Подождёте?
— Однажды вы, мой друг, исповедуетесь мне и в этом, — уверенно сообщил Цимон. — Однако вы, как лекарь, должны знать, что любая болезнь хорошо поддается лечению именно вначале и что тянуть с вмешательством не стоит. Но если пациент против, то надо отступить, так?
— Не совсем верно, ваше святейшество, — не согласился Рентан. — Надо навязчиво предлагать лечение до тех пор, пока пациент не отступит в своей глупости. Но я вижу, что вы поняли и этот принцип.
— Иногда не хватает времени на подобное и приходится действовать инвазивно, — заметил Цимон с намёком.
— Уж не пытками ли вы мне угрожаете, ваше святейшество?
— Ни в коем разе. Я человек терпеливый, и времени у меня достаточно. — Священник покачал головой. — А вот Охотники, эх — другое дело. Рентан, заклинаю вас всеми богами: если будете им врать, то придумайте что-то получше, чем то, что вы придумали для меня.
— Я буду говорить им чистую правду, как говорю её вам.
— “Что есть правда, как не полная убеждённость в своей правоте?” — процитировал Цимон многозначительно.
— Третье послание Макмина, часть седьмая, — без запинки назвал источник цитаты лекарь.
— Верно, — кивнул священнослужитель с удовлетворением. — Ваша начитанность, Рентан, не перестаёт меня удивлять. Думаю, в этом храме, — он указал на строение, виднеющееся сквозь листья деревьев, — не найдётся и трёх человек, которые смогут так же уверенно и быстро ответить. — Цимон улыбнулся. — Наверное, поэтому мы с вами столько и общаемся.
— Только поэтому, ваше святейшество? — с иронией уточнил лекарь.
— Ну явно не из-за твоего умения врать, знаешь ли! — криво усмехнулся священнослужитель. — Кхм, к слову, чем вы планируете заняться в ближайшие дни?
— Вас что-то беспокоит, ваше святейшество? — не понял причины такого интереса Рентан. — Вы хотите моей консультации?
— Нет, спасибо, на здоровье не жалуюсь, — отказался священник. — Надо понимать, боги меня берегут. — Подумав немного, он признался: — Я опасаюсь, Рентан.
— Чего же? — удивился лекарь.
Ответ последовал не сразу, но был честным, прямолинейным и очень личным. Будучи произнесенным тихо, но требовательно и с предупреждением, он создавал ощущение практически отцовской заботы.
— Что ты можешь по глупости попытаться вернуться туда, в Вороново, — сказал Цимон, внимательно наблюдая проницательными глазами за реакцией собеседника.
— Честно скажу: даже не думал. А стоит? — немного растерянно поинтересовался Рентан.
— Ни в коем разе! — Отрицательно махнул головой Цимон и рассказал, что собирался делать: — Не тревожьте этим свою голову. Я распоряжусь — городские маги отправят Охотникам сообщение сегодня же. Путь у них, если я правильно понимаю, откуда они выдвинутся к нам, займёт, самое большее, три дня. Они не любят медлить. Жаль. До тех пор наша задача бездействовать. И точно не лезть со своими частными расследованиями. Вы поняли меня, Рентан?
Спросив это, священник выразительно посмотрел на своего друга и спутника, требуя ответа. Рентан не стал ни врать, ни уклоняться:
— Безусловно. И могу вас крепко заверить, ваше святейшество, что не собираюсь туда возвращаться или проводить какие-то изыскания. Я видел достаточно. И дел у меня достаточно. В пределах городской черты.
— А вот сейчас вы не врёте, — улыбнулся Цимон, жестом приглашая продолжить прогулку. — И от того моё сердце наполняется радостью…
— Осмелюсь спросить ещё кое-что, ваше святейшество. Позволите?
— Спрашивайте, — одобрительно кивнул священник.
— Наш господин, барон Кобыслав — его вы собираетесь ставить в известность, ваше святейшество?
— Хм. — Цимон призадумался, почесал подбородок, поправил рясу и лишь затем нехотя ответил: — Надо бы. Да очень не хочется. Господина не выбирают, но Власве с этим особенно не повезло. Жаль.
— Думается мне, что будет лучше, если наш господин узнает о случившемся от Охотников, — полушёпотом поделился соображениями Рентан, из-за чего и поднял эту тему в принципе. — Это сильно помешает ему попытаться сделать какую-нибудь глупость.
— Вы, мой друг, недооцениваете нашего правителя, — осклабившись, заметил священник. — Совершать глупости Охотники Кобыславу не помешают. Только усугубят их. Отец его, мудрый Ярек, тот мог бы помешать или даже упредить… Жаль. Как он, кстати, давно видели его?
— С полгода не был у них в замке. Вот жду «вызова» со дня на день, — признался, не скрывая беспокойства, Рентан. — Созвездие Макмина как раз в зените. Сами знаете, что это значит для душевнобольных.
Цимон мгновенно понял, к чему он клонит, и скривился.
— Знаю. Мда. Совпало так совпало. Нехорошо…. нехорошо. Жаль.
Они прошлись ещё немного. К этому моменту уже немолодой священник подустал ходить, но и садиться на расставленные повсюду скамейки не стал. Вместо этого заинтересовался кустом жасмина. Рентан терпеливо стоял рядом, наслаждаясь ароматами цветущего растения.
— Вот как мы сделаем, — поглаживая листья, заговорил Цимон. — Коль вы, мой друг, поедете к молодому барону, не тревожьте его ум своими историями. Ни к чему это. Спросит чего насчёт Вороново, скажите, что не были там ещё в этом году.
— А если он будет знать, что был?
— Если бы да кабы у него были бы мозги, — раздраженно выдал присказку священник. — Не переоценивайте нашего господина. Это чревато разочарованием.
— По вашему тону, ваше святейшество, я понимаю, что с господином бароном вы по этому замечательному саду не гуляете, — с нескрываемой иронией заметил Рентан.
— И не собираюсь! — скривился от одной мысли об этом Цимон. — Я сюда за покоем прихожу. Тишину слушаю! В остальное время мне хватает молодых послушников, которых приходится гонять метлой от девок. Да самих девок, что по весне розовощёкими табунами приходят исповедоваться в изменах и неразделённой любви.
— Неразделённая любовь теперь требует исповеди? — удивился лекарь. — О времена!
— Глупость всегда требует исповеди! — нравоучительно ответил священник. — Уж вы-то, Рентан, должны это знать.
— Простите за мою назойливость, но вы, ваше святейшество, так и не сказали, что собираетесь делать с бароном, — вернулся к прежней теме Рентан, чем вызвал у собеседника раздражение.
Пострадал жасмин. Несколько веток с наибольшим количеством цветков были решительно отломаны.
— Двенадцать простят. А я запомню. Не вашего это ума дело, мой друг. Скажу так: барон Кобыслав волноваться насчёт Вороново до приезда Охотников не будет. А после… — священник тяжело вздохнул. — Что ж, да помогут карающему клинку Двенадцати наши общие покровители.