Страница 14 из 15
Он вылетел из кабинета буквально на крыльях и промчался по коридору как сокол, отпущенный из клетки. Боги, каким же был дураком, что не ценил! И Адриан, и Телуриан слыли тонкими знатоками вин, их вкус еще с юности был совершенен, отец Вигама служил их чашником — но не наставником! Рональду выпал исключительный шанс: обучить владычицу-невежду, взрастить из нее истинно великую царицу! Какой еще чашник за все века Династии мог похвастать такою миссией?
Ослепнув от радости, Вигам чуть не налетел на встречных — точно как в день ссоры фрейлины с Минервой. Только теперь на пути попалась не леди Тальмир, а гвардейский капитан, ведущий девушку. Вигаму было не до них, он думал о своем, потому несколько секунд тупо пялился на девицу, почти ее не видя. Потом сообразил: она носит плод, месяц этак третий. Еще почти не видно, но у Вигама с тремя-то детишками глаз наметан.
— Простите, сударыня, не хотел вас напугать.
— Смотри, куда прешь!
Тут он заметил еще одно: одежда на девушке — простая, мещанская. Чашник возмутился: по какому праву мужичка ему хамит? Он обратился к гвардейцу:
— Капитан, что делает простолюдинка в императорских покоях? Я не хочу проявить бестактность, но если владычица увидит, кого вы привели, а тем более услышит ее речь…
— Это не простолюдинка, а личная гостья леди Тальмир. Позвольте пройти.
Они двинулись своим путем. Вигам задумался.
Он был честным парнем и знал свое место. Тот разговор фрейлины с Минервой подслушал из чистого любопытства и никому не посмел его пересказать. Однако теперь знание налагало обязательства. Он слышал, как императрица заподозрила фрейлину в измене. А нынче эта самая фрейлина зовет во дворец невесть кого, еще и задействует капитана гвардии. Если происки Лейлы Тальмир получили развитие, Вигам должен об этом узнать и защитить владычицу. Или не должен? Или все-таки?..
Он рассудил мудро: подумать можно и потом, а вот послушать потом нельзя — шанс уйдет. Спустя минуту он стоял в черном коридоре, предназначенном для горничных и лакеев. Коридор для слуг огибал спальню леди Тальмир, и кто-то говорил Вигаму, что где-то там имеется щель между камней. Оставив поднос, он стал оглаживать драпировку чуткими пальцами, пока не нащупал прогиб — ткань есть, а камня под ней нету. Вигам припал ухом к отдушине.
—…как же ты добра, что пригласила меня во дворец! Я вне себя от счастья!
Голос не принадлежал фрейлине, значит, говорила мужичка. Вигам протер уши: она зовет леди Тальмир, вторую женщину двора, — на «ты»⁈
— Вот только я ничего не рассмотрела из-за темноты. Днем у тебя не нашлось времени? Или так боишься, что кто-нибудь увидит твою дочь?
Нет, слух точно подводит Вигама: эта простолюдинка говорит «ты» второй женщине двора, и к тому же собственной матери!
— Молчи и слушай, — прервала ее леди Тальмир.
— Ха-ха! Я всю жизнь только это и делаю: молчу и слушаю тебя! А ты меня слушала когда-нибудь? Или все заглушает голос твоей жалости к себе⁈
— Я услышала тебя две недели назад, когда ты сообщила новость. Я потратила это время, чтобы исправить твою ошибку.
— Бедная мамочка, как же тебе не повезло со мной! Только сбылась твоя мечта: тебя вернули ко двору, приманили, приласкали, как собачку, — жить бы да радоваться! Но на зло есть я со своими…
Раздался сухой хлесткий звук — видимо, пощечина. Вигам не был уверен: ему не случалось давать оплеухи жене или дочкам — никто не доводил его до такого.
— Ай! — вскрикнула мужичка и умолкла.
— Слушай и смотри, — отчеканила леди Тальмир. Раздался шорох бумаг. — Вот адрес одной дамы, которая улаживает вопросы, подобные твоему. Она знает твое положение и найдет для тебя подходящую партию — мужчину из хорошей семьи, который закроет глаза на оное положение.
Вигам присвистнул: вот, значит, как! Дочь фрейлины носит в животе бастарда! Не диво, что леди Лейла держит это в тайне.
— Дама ждет оплаты за услуги; жених захочет вознаграждения за свою снисходительность. Здесь пять тысяч эфесов в векселях и ассигнациях, этого будет достаточно.
Снова шорох бумаг.
— И последнее. Нельзя ждать, что твой жених окажется первенцем лорда — такого чуда не сотворит ни одна сводница. Но я хочу, чтобы не дочь, так внучка моя стала дворянкой. Вот грамота за подписью владычицы о пожаловании мне ленного владения: две деревни и восемьсот акров земли на берегу Ханая. А вот дарственная на твое имя.
Судя по шороху, мужичка взяла бумаги. Леди Тальмир сказала:
— Ты должна знать. Чтобы получить это так быстро, я совершила один очень мерзкий поступок и пошла на ссору с ее величеством. Я рискнула и честью, и положением; лишь по милосердию владычицы ты держишь в руках эти бумаги.
— Зачем ты это говоришь? Я теперь должна сгореть от стыда? Ползать на коленях и молить о прощении? Ты тоже поступила, как я! Меня б на свете не было, будь ты такой уж святошей!
— Я не имею намерения прощать, потому в просьбе нет смысла. Надеюсь в следующий раз увидеть тебя через пять лет, когда придет время отдать внучку в пансион. Не думай, что я позволю тебе испортить дитя. А теперь — ступай.
Она дважды хлопнула в ладоши. Скрипнула дверь, раздались тяжелые мужские шаги.
— Будьте добры, капитан, проводите сударыню.
Мужичка сказала что-то напоследок, но Вигам не расслышал: он был слишком потрясен.
Дочь леди Тальмир опозорила себя и ее, втоптала в грязь имя рода — и все равно получила жениха, деньги, имение, титул. Единственною карой стало всего лишь отсутствие прощения! Рональд Вигам не мог вообразить, чтобы он сам или его отец, или мать, или хоть кто-нибудь на свете так великодушно обошелся со своим ребенком.