Страница 56 из 58
Хармон Паула представил себе Низу, заботящуюся о новорожденном теленке. Довольно приятная вышла картина, особенно если теленка заменить на младенца. Но тут другая мысль озадачила Хармона:
— А ведь ты не случайно рассказала это сейчас. Мы сидели, спокойно себе говорили о жизни, о планах, как вдруг ты раз — и выложила. На что намекала, а?
Низа потупилась и промолчала. Хармон скривился:
— Хочешь сказать, я — тоже Гетт? Полно, я не настолько плох! Я украл только одну вещицу, хотя и дорогую.
— Нет, ты не Гетт.
— А кто — Ханош? Я похож на твоего отца? Тогда бы не молчала, а сказала прямо. Но ты мнешься так, словно боишься обидеть. Давай же, выкладывай!
Низа отвела взгляд.
— Ты не Гетт и не Ханош, славный. По-моему, ты — Оллай.
Хармон поперхнулся вином.
— Я — теленок⁈ Ну, спасибо, удружила!
— Не простой теленок, а чудесный. В тебе всякие диковинки скрыты. И небесный корабль, и денег много, и доброе сердце — это редкость для торговца. Но всем этим ты не умеешь распорядиться, точно так же Оллай не мог сам применить свою магию. Тебе, как и ему, нужна забота. Без нее ты беспомощен.
Когда слова Низы достигли хармонова сознания, он разозлился. Добрый и беспомощный! Тьма сожри! Я тебя от смерти спас — а ты: беспомощный! Нашла теленка!
Не думая о том, что делает, Хармон схватился на ноги:
— А ну идем!
— Куда, славный?
— Идем, говорю!
Он потащил ее за руку в гулкие недра поместья. Коридор, лестница, холл, другая лестница, подвал.
— Прости меня, славный. Я не хотела оскорбить, я лишь сказала…
Он не слушал. Отпер дубовую дверь, зажег лампу. Повел Низу вглубь погреба между рядов бочек, нашел ту самую, помеченную едва видной зарубкой. Откатил, нащупал шаткий камень в стене, выдернул. Пошарив в черной нише, достал сверток.
Камзол Молчаливого Джека был свернут так, что герб с нетопырем оказался сверху. Заметив его, Низа вздрогнула.
— Человек Ориджинов?
— Да, — бросил Хармон.
— Теперь он мертв?
— Да.
— Ты убил его?
— Нет.
— Откуда взял?
— Я сидел в темнице, а он лежал рядом.
— Ты видел, как он умер?
— Да какого черта⁈ Это просто тряпка, я не ее хотел показать.
Хармон развернул и отбросил камзол, и сунул Низе Светлую Сферу.
— Вот настоящее чудо!
Очень долго она молча глядела и хмурилась от напряжения. Так ребенок силится понять незнакомые взрослые слова.
— Предмет?.. — еле слышно шепнула Низа.
— Священный Предмет, зовется Светлой Сферой. Вот его свойство.
Торговец щелкнул внутреннее кольцо, и оно расплылось в призрачный шар. Низа уставилась, не дыша. Сердце Хармона жарко забилось, кровь прилила к лицу. Шедевр, созданный богами. Мой. Мой собственный!
Голос Хармона упал до вкрадчивого шепота:
— Один великий лорд продал Светлую Сферу, чтобы оплатить выкуп за невесту. Другой великий лорд примчался из столицы купить его. Монахи Максимиановой обители пошли на грабеж и обман, чтобы завладеть Предметом. Неведомые злодеи сожгли всю обитель в попытке перехватить его. А Предмет в итоге забрал я. Вот на что способен твой теленок!
Свет лампы отражался в Сфере, мерцание Сферы — в зрачках Низы. Девушка смотрела, не мигая, и с каждой минутой ее тревога была все заметней.
— Ты ждешь, когда она замедлится? Этого не будет. Сфера не знает трения. Может крутиться вечно, пока не остановишь рукой.
Тень не ушла с девичьего лица. Хармон сказал то, что могло порадовать Низу:
— До тебя я никому ее не показывал. На всем Юге ты одна знаешь, что Сфера у меня.
Низа спросила:
— Скольких ты убил ради нее?
Хармон свел брови. Задумался, сказать ли правду, солгать ли. Но врать возле Священного Предмета не хотелось, а промедление с ответом все равно уже выдало истину.
— Двоих.
Хармон вспомнил Доксета и Вихря, решил не лукавить:
— Четверых.
Вспомнил Джоакина и добавил:
— Возможно, пятерых.
— И что Сфера дала тебе?
Очень странный вопрос. Хармон удивился.
— Как — что? Это же чудо, творение богов!
— И сколько добра ты сделал с ее помощью? Накормил голодного? Исцелил хворого? Выкупил невольника?
Выкупил тебя, — хотел сказать Хармон, но Сфера-то здесь не при чем.
— Как я мог что-то сделать, если держал ее в тайне? Сама подумай!
— Значит, ты положил в пыль пять человек ради бесполезной вещи.
— Но это же Священный Предмет!
— Ты никому не принес ни капли добра. Этот Предмет — только пища для твоей гордыни.
Низа сунула ладонь в мерцающую сферу, и кольцо остановилось, ударившись о девичьи пальцы.
— Я ошиблась: ты больше Гетт, чем Оллай.
И Низа ушла. Хармон спохватился, крикнул вслед:
— Я не хотел никого убивать! Это вышло случайно!
Слова не остановили ее, а Хармон не нашел смелости догнать и задержать. Час спустя Низы не было в поместье.
Хармон спал очень плохо и потому услышал карету.
Не было Рико, Гортензия, слуг — никого. Особенно остро — не было Низы. Пустота большого здания давила и пугала, Хармон вертелся в постели, покрывался холодным потом, дрожал, мерз. Думал: зря я показал Сферу Низе. Все ведь хорошо было. Сказала: беспомощный, но зато сказала: добрый. Может, она любит таких. У нее на Западе все сильные и злые. А я показал Сферу, еще и сказал про убийства — конечно, стал хуже Гетта из той сказки. Дурачина. И слуг отпустил зря — одному страшно. Из них, конечно, слабая защита, это не Джоакин Ив Ханна. А все ж не один, какая-то опора. Завтра пойду в гостиницу или в гости к бургомистру. Надоело бояться, тьма сожри. Как бы научиться так жить, чтобы не бояться? Может, надо много пить? Или быть молодым-дурным, как Джоакин? Или нанять хорошую охрану? Второе не получится, третье пробовал — добра не вышло. А первое можно, завтра и начну. Прямо у бургомистра или в гостинице. Потом, когда договорюсь со Вторым из Пяти, точно заведу винный погреб. Буду пить каждый день. Нет, не каждый, я ж не Доксет. Буду всякий раз, когда страшно. Едва чуть тревожно стало — сразу хлоп винца. Ни один страх ко мне не подкрадется! Завтра точно пойду в гостиницу. Или к бургомистру…
Перед рассветом он все-таки задремал, а потом сквозь тонкую пелену тревожного сна услышал карету. Протер глаза, встал, отдернул шторы. Удивился тому, что светлее не стало. Хлопнул себя по лбу: ставни! Открыл их и тогда увидел экипаж. Взмыленные лошади, белая карета, двое возниц на козлах, а из кабины как раз выходит Онорико-Мейсор, архитектор счастья.