Курс на прорыв

— Не-ет, — лейтенант даже обиделся, — скучно было и в сон клонило. Вот и схомячил банку.

— В сон, — передразнил майор. — Запомни, сынок! После еды в сон клонит ещё больше — желудок отбирает кровь у мозга!

Экипаж был закреплён за конкретным вертолётом, или вертолёт за экипажем, но у них в заначке всегда что-то было из бытового — у Харебова вплоть до мыльных принадлежностей. Поэтому, приказав штурману послушать радио, сам успел даже побриться.

— Что в эфире?

— Непонятно. Что делать-то будем? Приказывай, командир.

— Ладно, — посуровел лицом майор, — значит, так. Сейчас всё, что у нас с российской символикой, удаляем. Типа мы совершенно краснофлотские и к «Петру» никакого отношения. У нас краски никакой нет? Надо вот этот Андреевский закрасить.

— Может, поскоблить чем, а потом керосинчиком?..

— Вот и попробуй. А я кабине пошустрю.

Пока раскачались, уже начало светать и весьма темпераментно — блымс и солнце выпрыгнуло из-за горизонтного марева.

Харебов только примеривался, с чего начать, как услышал зазывное лейтенантское:

— Плывёт, плывёт!

— Ну, что там кроме дерьма может плыть? — Хотя снисходительно у майора не получилось, потому что из вертолёта всё же вылетел пулей. Отобрал бинокль, стал рядом.

— Где?

— Левее.

— Ага. А посудина-то не военная.

— Я её узнал. Яхта под амерским флагом. Частник, — пояснил штурман, — когда мы проходили западнее архипелага Бисмарка, её обогнали на левом траверсе.

— На палубе пусто вроде, но оно и понятно, с утра-то, — пока вяло констатировал майор, — площадочка там вертолётная на корме…

В головах и в воздухе завитал, напрашиваясь, нетривиальный ход. Летёха тот еще живчик, даже стал нетерпеливо переминаться, как при сдерживаемой малой нужде, и, не дождавшись, когда, наконец, командир разродится мыслью, предложил:

— Командир, надо решаться сейчас…

— Что? — Пока ещё не выпускал наружу явное Харебов. — Что ты имеешь в виду?

— То же, что и ты, — с плотоядным азартом улыбнулся штурман, — оседлаем эту «гражданочку» и на ней практически до самой Камрани, а?

— Подумать и продумать надо. Диапазон прослушать — вдруг вояки амерские поблизости. Далеко она не уйдёт — на «вертушке» мы её в два счёта нагоним.

— Они пока сонные. На мостике наверняка вперёд по курсу только пялятся. А мы со стороны кормы, неожиданно — раз! И уже на четыре точки! Только решать надо быстрее! На таких яхтах имеют место быть бля… э-э-э… ляди… э-э-э… леди, короче. Пока они спят, но солнышко припечет, и выползут на палубу в купальниках. Тогда неожиданно на голову не свалимся. Вдруг успеют «sоs» кинуть или ещё чего!

— А с чего ты про баб взял?

— Я с сигнальщиками разговаривал. Он и говорил, что блондиночку на баке тогда на этой яхте рассмотрели.

— Не заливают? Пацаны молодые, им русалки сисястые и в дельфинах мерещиться будут… Хотя какого… — неожиданно быстро перешёл Харебов. — Мне нравится эта авантюра!

Быстро скинули маскировку. Запустили движки, прогревали. Штурман возился с приёмником. Лопасти медленно поползли по кругу, набирая взмахи.

— Как будем?.. Импровизация? — не терпелось лейтенанту.

— Эфир⁉

— Вроде тишина. Относительная. Близких передатчиков не поймал. Так как?

Харебов бегал глазами по полусфере показаний приборов, заученно щёлкал тумблерами:

— А ты как планировал?

— Заходим с кормы, быстро садимся. Я выскакиваю и из РПГ по антеннам…

— Да ты варвар! — Вытаращился майор. — На хрен — твой РПГ. Садимся, хватаешь «укорот» и бегом на мостик… Штиль — «камов» не соскользнёт. Поэтому я следом за тобой. Точнее, радиорубку искать.

— Да какая там радиорубка, — скептически отреагировал лейтенант, — там, скорей всего, всё централизованно и примыкает к мостику.

— Сколько на такой яхте может быть экипажа?

— Из экипажа — пара человек за глаза. Она же практически вся автоматизирована. Тем более моторная. — Увидев сомнение в глазах командира, лейтенант быстро оправдался: — Я увлекался этой бедой. Знаю. Хоть это корытце и прошлый век, но богатенькая с виду…

— Ну, что? Становимся на шаткую тропу пиратства? — риторически вымолвил Харебов, выбирая ручки на взлёт.

Машина затряслась в предподъёмном режиме. Поднялась песочная пыль, закручивая вихри.

Майор запоздало подумал, что теперь машину, возможно, и не придётся бросать. И рачительно посетовал, что не оказалось времени полить водичкой взлётную площадку, и острый коралловый пескоструй сечёт лопатки компрессора.

Оторвались, скакнув метров на пять, и снова скользнули к воде.

Заходили с бреющего, сделав крюк, чтобы исключить любую возможность кого-то там, на мостике «гражданки», увидеть боковым зрением незваных гостей. Хотя возможно, все эти ухищрения были и напрасны. Но эфир молчал на международных, аварийных и прочих частотах.

Харебов уверенно вёл машину, наставляя лейтенанта совершенно спокойным голосом, словно каждый день захватывал яхты:

— Смотри! Крыльев с мостика вроде нет. Удачка! Как думаешь, видеокамеры у него на корме есть? Думаю, вряд ли — это ж прошлый век. Значит, услышав вертолет, быстро не отреагирует. А услышит он нас обязательно! Ты готов? Автомат держи на предохранителе, а то сдуру завалишь кого-нибудь…

— Так это ж американцы! — возмутился лейтенант. — У них дробовики и всяких пистолей-пакостей навалом.

— Тогда на «одиночный» поставь, — уступил командир, — и аккуратней там. Всё! Приготовься! Садиться буду быстро, возможно слегка жестковато. Оружие не оброни.

Догнать посудину, естественно, оказалось проще простого. Шли исключительно над самой водой, почти оседлав кильватерную полосу — финишную прямую.

Походило на прыжок с неба на палубу — быстро, почти не зависая над площадкой… касание — лей выскакивает!

Зажигание на «стоп»… «калаш» в лапу… не десантник, но покидал машину сотни раз. Короче, процедура привычна и экономна в движениях! Невольно на инстинкте пригибаясь под ротирующими лопастями…

Впереди — приоткрытая дверь в торце полубака… трапик — наверх… коридор — метры прямо… налево — дверь… ага — мостик со всеми штурвально-компасными атрибутами… и — картина «приплыли»: летёха с «калашом», застывший мужик в белом капитанском, с побелевшим лицом, такой — в возрасте. Аж неудобно стало за свой «гоп-стоп».