Страница 66 из 80
Две советские атомные подводные лодки проекта 670 «Скат» (кодовые названия К-212 и К-235) несли в себе всего по восемь противокорабельных ракет «Аметист».
Негусто против целой АУГ.
При планировании предлагалось увеличить число ПЛ в атаке… но с этим увеличивалась вероятность их обнаружения. Что, несомненно, привело бы к преждевременному объявлению по авианосной группе противолодочной тревоги и, скорей всего, к провалу всей миссии.
Поэтому даже менее шумным «семгам» (подводным лодкам проекта 671РТ) вменялось в задачу нести отвлекающую функцию, тем более что основное целевое предназначение этих АПЛ — борьба с субмаринами противника. Вариант выхода в торпедную атаку по надводным целям даже не рассматривался… как нереализуемый. Хотя чисто теоретически учитывался.
— В конце концов, — не очень довольным тоном вещал командир дивизии подплава, — наша задача показать кулаки… возможно разбить пару носов… хм, хотя бы один в оптимизме.
К-212 и К-235 ушли в море.
Через трое суток командиры вскрыли секретные пакеты.
На боевых постах связи ожидали новых вводных. Они пришли.
Подводная лодка серии 670 «Скат» заряжена восьмью ПКР «Аметист».
Технические ограничения проекта — единовременный отстрел только из четырех пусковых установок…
Далее следовала пауза с предстартовой процедурой в две-три минуты…
И уж затем новый залп.
Эта трехминутная заминка была одним из слабых звеньев операции подплава.
Высокое начальство, определяя приоритеты акции, дало разрешение: «в случае опасности обнаружения (считалось, что это произойдет вне всяких сомнений) отказаться от повторного залпирования и срочно покинуть позиционное место».
Командиры подлодок, сравнительно молодые кавторанги, лихие, задиристые, открывая секретные пакеты, получали задания на боевое применение оружия…
Интересно, о чем они думали?
Знали о локальности или якобы локальности конфликта? Догадывались?
Вполне и вероятно. Так как перед выходом на подлодках заменили типовой боекомплект, исключив ракеты с ядерной боевой частью (что как-то должно было мотивироваться руководством).
Они там, в боевых рубках АПЛ, выбрали выход на минимально возможную в тех условиях дистанцию…
И решили произвести все-таки полный отстрел боезапаса…
С последующим отходом в неочевидном направлении.
Осторожно крадясь, лодки практически нарушили границу территориальных вод Филиппин, сумев выйти на авианосную группу с неожиданного направления, да еще и подобравшись на дистанцию менее сорока километров [186].
В боевых рубках отсчитывали время до момента «Ч», до момента удара, взведя нервы на «товсь»!
Гидроакустические станции подлодок провели предварительное целеуказание непосредственно на шумы винтов американских кораблей [187]. Оно совпало с ранее полученным информационным пакетом на сверхнизкой частоте.
БИУС произвела расчет [188]. Полученные решения были «вбиты» в головки самонаведения.
На обоих «Скатах» команда на «пуск» прозвучала неожиданно тихо.
Ракеты тихо звучать не умели — ушли с шипением и ревом.
Система наведения «Аметиста» определялась по двум алгоритмам.
Один из них программировал бортовую ЭВМ ракеты на самый интенсивный отраженный сигнал, более того, анализируя в радиолокационной картинке ордера типовое геометрическое расположение целей, головка наведения выискивала приоритетный… сиречь — авианосец.
Второй алгоритм работал по упрощенной схеме: увидел первого попавшегося — вперед на поражение… и там как коммунистический бог на душу положит.
А поскольку подводники допускали в ордере американцев обманку — крупный транспорт, «все яйца не складывали в одну корзину», задав половине ракет эту самую простую альтернативу выбора.
Именно одна из таких и поразила злополучный эсминец дозора.
Один из вариантов экстренного отхода после ракетной атаки предполагал воспользоваться рыболовецкой флотилией как прикрытием.
При этом был риск угодить винтами в сети и тралы.
Поднявшаяся наверху шумиха оказалась только на руку — хорошо прослушиваемые акустической станцией сейнеры, траулеры, малые промысловые посудины ломанулись от неожиданной войны, точно стадо.
Можно было попробовать выскочить на их «плечах».
Командир К-212 выбрал именно этот путь.
Лодка после отстрела успела развернуться, погрузиться на сто метров — скорость восемь узлов, курс 270.
Шансы были.
Стандарт моряка-подводника в отношении к рискам самоочевидно отличается от военно-служивых любых других родов войск.
Залезая в здоровенную стальную бочку, закрывая крышку люка (чуть не сказал «гроба»), уходя на глубину, когда корпус поскрипывает под внешним давлением, ты добровольно отрезаешь себя от окружающего мира, оказываясь в замкнутом ограниченном механическом пространстве… где вся надежда на эти самые механизмы.
И для новобранца только вера, что «так и должно быть, и ничего в этом такого нет, подлодки тысячи раз уходили под воду и возвращались еще с примитивных времен русско-японской войны», придает уверенности «с нами ничего не случится».
В бою же… тут уже мыслишь от других критериев: «мы скрытный боевой инструмент, в этом наша сила, нас не видят, нас не слышат».
Только вот хренушки.
Теперь, после окончательно демаскирующего повторного залпа, отход с позиций казался не просто еще одним слабым звеном — все могло закончиться прямо тут… на месте… окончательно и бесповоротно.
Высказанное одним из командиров «мне здесь на позиции виднее, чем там за штабным столом за тысячи миль», повернулось иной неприглядной стороной.
Вообще реальность из-под воды воспринимается более чем по-другому.
Особенно когда сверху в тебя начинают бросать нечто смертоносное самонаводящееся.
Когда водные толщи и стальной корпус подлодки пронизывают скребущие по позвоночнику импульсы поисковых сонаров.
И докатываются отзвуки и встряска гидроударов глубинных бомб.
Гибель корабля, гибель со всем экипажем кажется более чем вероятной.
Американцы отреагировали быстро. Почему бы и нет.
Первыми в районе недавнего пуска ракет упали сброшенные на парашютах буи.
Прилипала-«Викинг» кружил почти на скорости сваливания, настраиваясь на прием данных.