Страница 34 из 39
Достопримечательности здешней природы были сосредоточены главным образом в части каньона, лежащей между селениями Эдарене и Эджеф. Из водоплавающих птиц, летающих над гельтами, нам удалось поймать африканского лапчатонога (Podica senegalensis), которого по снимку определил доктор Доброрука.
В одной из боковых щелей каньона бегали «акауки». Но что означает это туарегское «акаука»? Это что-то пугливое, размером больше гунди (Ctenodactylus), издали напоминает сурка. В наши ящички-ловушки «это» ни разу не попалось. Единственная надежда была на длинный телеобъектив — и только после возвращения мы определили по фотографиям, что акауки — это даманы Procavia ruficeps.
Даманы лишь на первый взгляд кажутся «обыкновенными» животными. В действительности, хоть в это и трудно поверить, эти самые маленькие копытные дальние родственники слонов.
Однако некоторые загадки здешней фауны так и остались нерешенными. Две из них касались животного мира узкой гельты — три метра шириной и километр длиной — в мини-каньончике с отвесными, в основном неприступными стенами, где в пяти метрах от края каньона была вода. Первая загадка явилась мне издали на один миг — по воде проплыло что-то напоминающее одновременно ондатру и выдру, потом погрузилось в воду. Все дальнейшие поиски и выслеживание из засады ни к чему не привели.
Другой фантом был хоть и невидимым, но зато отлично слышимым. Он получил временное, рабочее название «верещалка тростниковая». Звуки шли нерегулярно, но почти непрерывно из островка густого тростника на дне небольшого каньона длиной около двадцати метров, разрезавшего водную поверхность гельты на две части. «Верещалка» была где-то совсем рядом с нами, но густые высокие заросли скрывали ее. А вдруг это верещит еще один забытый «последний» сахарский крокодил? Мы залегли на краю откоса и полчаса не отрыва, ли взгляда от этих джунглей. Звуки были все те же и шли из одного и того же места. Наконец я высмотрел в скальной стене выступы и упоры, по которым можно спуститься на самое дно; как раз только в этом месте у края оно было сухим. «Верещалка» находилась едва ли в полутора метрах от меня и продолжала весело верещать, но, как только я попробовал раздвинуть тростник, стрекот прекратился и я ничего не увидел. Пробраться сквозь эти болотные заросли без мачете оказалось невозможным. Я застыл на месте, и через минуту стрекот возобновился. Я шевельнулся — стрекот умолк. И так снова и снова, до отвращения. Из-за недостатка времени пришлось отложить разрешение загадки «верещалки тростниковой» до следующих экспедиций.
Когда мы отсняли самые необходимые, базовые, дающие общее представление кинокадры и документальные кадры, я «взял отгул», чтобы наконец удовлетворить свое непреодолимое желание отправиться вниз по каньону, туда, где в двадцати километрах сходятся каньоны Игерир, Тассет и Массине и дают начало Имигроу. В последнюю минуту ко мне решила присоединиться Ярмила.
Дорога шла от базы Эджеф вдоль предполагаемой «гельты последнего крокодила». Это была средних размеров заводь, глубиной четыре метра, тянущаяся широким тростниковым болотом и зарослями тамариска до следующего оазиса, вернее, до небольшой группы строений, называемой Агреме. Справа стекала со склона железистая минеральная вода. Здесь каньон резко менял направление с северо-восточного на западное, а затем на северное. На повороте стояли странные развалины — остатки крепости еще со времен турецкого нашествия на Северную Африку.
Дальше каньон вел к последнему оазису — Теламил с великолепным источником ржаво-рыжей минеральной воды. Как раз в это время местные жители занимались своим излюбленным и абсолютно бесполезным и губительным для этих мест развлечением — выжиганием. Они не только избавлялись таким образом от сухой травы и засохших кустов, но и губили огнем старые пальмы. Мы удалились уже на два километра от оазиса, когда огонь разгорелся так, что каньон заполнился густым дымом и до нас долетел приносимый слабым ветром пепел с сажей. А в оазисе могучие языки пламени вздымались высоко над кронами пальм.
Эту страсть выжигания мы всеми силами стараемся искоренить и у нас, хотя последствия ее для нашей природы не столь губительны, как для Сахары. Здесь это просто самое радикальное средство создания и расширения пустыни в оставшихся островках зелени и жизни. Я уже перестал удивляться тому, что все меньше остается в Имигроу населения из-за потери плодородности возделываемых и используемых земель. Если ведение местного хозяйства находится в зависимости от таких губительных привычек, результат не может быть другим, несмотря на то что здесь по сахарским условиям на редкость много источников воды. Ограничение выжигания — бесспорно первоочередное условие охраны здешней природы.
За оазисом Теламил плоское дно каньона на протяжении нескольких километров представляло собой голые скалы. И здесь, как между Эдарене и Эджефом, вода текла по довольно маленькому каньону, местами настолько узкому, что можно было его перепрыгнуть. Но впереди вырисовывалась новая зона буйной растительности; на краю ее стояло жилище единственного здешнего обитателя. Место это называлось Азариф.
Постепенно мы проникали в великолепный дикий край. Ветвящийся водный поток и разнообразие растительности создали необыкновенные по своей прелести уголки с небольшими, невероятно чистыми хрустальными озерцами и мелкими водопадиками; камни в воде украшали филигранные волнистые сталагмиты. Каскады озер и образующие их плотины поросли сочной зеленью, в которой преобладали мхи. В душу мою закралось «страшное подозрение» — не нашли ли мы Плитвичские озера[5] в Сахаре? Действительно, плотины были из травертина[6], и все здешнее водное великолепие появилось в наше время тем же способом, как и знаменитый каскад природных плотин в югославском Национальном парке — Плитвичские озера. Это замечательное явление природы, поскольку подобные геологические явления созданы биохимическим процессом.
Появление травертина — достаточный довод для принятия охранных мер и в богатых водой областях; а в таких исключительно засушливых местах, как Центральная Сахара, где каждый источник воды является редкостью, заслуживающей охраны, тем более должен быть окружен вниманием и заботой каждый уголок с «живым» травертином.
Пока я восторгался травертиновыми экспонатами, Ярмила приходила в восхищение от рыбок в заводях. Кроме усачей Barbus, которыми изобилуют все гельты, здесь были и представители семейства цихловых — даже два или три вида. Поймать удалось только тилапии вида Tilapia nilotica и Tilapia zilli, известные уже по Имигроу как самая большая ихтиологическая редкость, — местами их тут оказалось великое множество. Третий вид я смог лишь запечатлеть на фотографиях, к сожалению, по ним удалось только установить, что это какой-то совсем новый вид, который мы не встречали даже в предыдущей экспедиции в Имигроу.
Азарифский участок каньона Игерир, право же, не напоминал нам ничем, что мы в центре Сахары. Тут даже росли грибы! Я вспомнил оператора нашего фильма: сколько он истратил пленки на кадры, почти ничего не стоящие по сравнению с тем, что можно было снять здесь! Что-то надо предпринять — сегодня дальше не пойдем, быстрым шагом мы еще сегодня должны успеть вернуться на базу, хотя дойдем в темноте; но в каньоне не заблудишься. Завтра найдем пару осликов, погрузим камеру, пленку, запасы… только бы не приехала раньше времени спасательная экспедиция, которая должна отремонтировать машину и «высвободить» нас отсюда.
Мы успели «тютелька в тютельку». Она приехала к нам через несколько часов после того, как мы ушли из Эджефа, где, как они думали, мы с нетерпением их ожидали. Найти нас было невозможно, но предполагалось, что не позднее вечера мы вернемся. Они нашли нас только на третий вечер, но даже их недовольные лица не могли омрачить нашей радости от того, что мы успели за это время сделать. Если что и заслуживает в Тассили охраны, так это область Азариф в каньоне Игерир, и снятый нами кинодокумент может значительно этому помочь.
5
Плитвичские озера (Plitviěka jezera) — каскад из 16 карстовых озер и 140 водопадов на р. Корана в Югославии (Хорватия). Национальный парк. — Примеч. пер.
6
Травертин (известковый туф) — легкая пористая горная порода, натечные скопления кальцита (СаСОз), отлагаемые углекислыми источниками. — Примеч. пер.