Неспящая красавица

Закончив изящный крючок на руне смерти, Андрей застыл. Рисунок отчего-то оказался ему до ужаса знакомым. Конечно, он видел его тысячи раз и в то же время что-то на грани сознания не давало покоя. Он видел этот знак совсем недавно. Где-то… на чем-то очень важном.

Мысли роились в голове хаотическим потоком, маг прикрыл глаза, стараясь ухватить нужную за хвост, словно вымершую давным-давно жар-птицу. Смерть, сложный образ в голове, средневековые труда по алхимии, полные метафорических образов…

Камин! Портал камина на кухне. Там где по черному с прожилками камню разыгрывалась сценка знаменитой Пляски Смерти. Рядом с танцующей смертью был алхимический знак смерти, увядания.

Хаос мысли принял четкое направление, будто кто-то повернул все шестеренки в нужную сторону, и понеслись с ужасающей скоростью.

В кабинете Адлерберга, там где на камне была вырезана любовная сцена… Андрей поначалу принял ее за легкомысленный сюжетец, который больше бы подходил спальне. Взгляд его метнулся к начертанному кровью знаку жизни. Был! Он был на портале.

Андрей схватился за голову, чувствуя как по спине его бежит холодный пот.

Великое делание – процесс сотворения философского камня, magnum opus, химера, за которой гонялись маги едва ли не с сотворение времен, состоял из трех этапов: нагридео – разложение; альбедо – возрождение; и окончательное совершенство – рубедо. Нигредо – пляска смерти, альбедо – смешение ингредиентов, процесс который часто художники изображали как любовное томление, соединение мужского и женского, результатом которого является плод любви. Всё это было у него прямо перед глазами!

– Господи, какой я идиот! – Андрей вскочил, поспешно выбежав из библиотеки и едва не сбив с ног полицейскую.

Глава 14

Ещё утром до обеда Надя перетащила вещи из библиотеки в одну из гостиных, решив никого не стеснять своим присутствием. Несмотря на то, что все они здесь оказались в одной лодке, обитатели дома относились к полицейской как к чужой и как к хозяйке. И если в общении с Понамарёвой это не так чувствовалось, то между ней и слугами, несмотря на всю симпатию, была огромная пропасть. При её появлении в комнате моментально затихали разговоры, на Надю смотрели, ожидая от неё… чего? Решения, приказов, новостей? Одним словом, чтобы перестать стеснять и себя, и остальных, полицейская нашла свой укромный уголок. Благо дом был огромным, и это не было проблемой.

И вот теперь, обливаясь горячими слезами, Надя яростно запихивала в свой саквояж вещи, которые временно разместились на стуле с изящной спинкой.

Ну как она могла быть такой дурой? С самого начала было ясно, что за человек Голицын – ни чести, ни совести. Обаял своим вежливым обхождением, да мнимым благородством. Все они из магического кадетства такие, только и умеют, что пыль в глаза пускать. А на деле – выскомоерные, чванливые, не имеющие и капли понимания о том, как живется таким простым полицейским, как она. Думал, что очаровательная улыбка, вовремя поданная рука и слезливая история про сестру – это всё что нужно, чтобы вскружить голову девушке. Нет уж, господа, Надя Огонь-Догоновская на такое не купится!

Девушка с силой дернула застежку саквояжа, пытаясь застегнуть. Из-за поспешной небрежности вещи были запиханы кое-как, от чего привыкший к деликатному обращению саквояж скрипел и страдал. Надя дернула застежку ещё и ещё. Застежка с тонким писком лопнула и отлетела. Надя с досадой вскрикнула и откинула дурацкий саквояж в сторону. Слёзы потекли по щекам пуще прежнего.

Какие бы аргументы не приводила полицейская против мага, а глупое сердце все равно ныло и бунтовало. Ему хотелось верить и в благородство, и в честь. И в любовь. Что все слова Андрея за эти два дня были правдой, что взгляд его не врал.

Но реальность была жестока.

– А Груня была бы чудесным дополнением к тихой семейной жизни.

Надя тряхнула головой, прибольно закусила губу. Никому она не позволит больше собой пользоваться. Да, она чуть не попалась в сети мужского очарования, но больше никогда. Как только доберется до места, немедленно напишет рапорт о том, что произошло. А лучше – сразу в столицу, к матери. Да, так даже будет лучше. Бумажки будут долго идти по инстанциям, если вовсе не затеряются. А это, как-никак, дело не только по магическому профилю, но и семейное.

Принятое решение как будто принесло успокоение. Полицейская наткнулась взглядом на себя в зеркале. Снова в путь, а значит – стоило бы переодеться. Всё же рассекать в полицейской форме куда удобнее, чем в юбке.

В библиотеку Надя уже направлялась чеканя шаг сапогами, с накинутым на плечи пальто. С Андреем она решила больше не разговаривать. Все что надо было, маг ей уже сказал.

– Господи, какой я идиот! – Послышалось из-за двери, едва Надя подняла руку, чтобы коснуться ручки. Полицейская застыла в нерешительности, сердце заколотилось быстрее. Дверь распахнулась, и навстречу ей вылетел Андрей, едва не сбивая с ног. На руках кровь, волосы взъерошены, глаза лихорадочно блестят. Беспокойство червячком принялось точить холодную оборону полицейской. Что там произошло?

– Надежда Ивановна, – маг с видимым трудом сфокусировал взгляд на полицейской, нахмурился. Будто вспоминал, зачем она здесь.

– Что… – Но задать вопрос Надя не успела.

– Кажется, я знаю что произошло, – отчеканил Андрей. Надя задержала дыхание, крепче вцепившись в саквояж. – Ваш дядя добыл философский камень.

– Вы с ума сошли, – полицейская улыбнулась, но как-то неуверенно. – Это невозможно.

– Идёмте, – Андрей схватил её за локоть. – Да оставьте свою сумку!

Саквояж был безжалостно отброшен в сторону, Надю волоком потащили за собой. Полицейская, глядя на заострившиеся лицо напарника, внезапно подумала, что тот правда сошел с ума. Вон как глаза блестят, да и говорит он совершенно безумные вещи. Как теперь только освободится?

– Куда мы идем?

– К камину.

“Точно свихнулся”, – твердо решила полицейская.

– Что за странная теория? Что вы делали в библиотеке? – С робкой надеждой спросила барышня.

– Я готовил портал, но это теперь неважно. Послушайте, – они пересекали одну комнату за другой. – Цель Великого Делания – создание философского камня. Камня, как идеи воплощения самого ценного, что есть в этом мире. Что делает философский камень?

– Превращает любой металл в золото.

– Верно. Раньше считалось, что нет ничего ценнее золота. И если ты заполучишь нечто, способное всё превращать в драгоценный металл, то станешь властителем этого мира.

Они вернулись в гостиную. Там где, всё начиналось. Комната, которая стала практически родной за эти два дня. Огонь все еще горел в камин, пуская и слабо, будто нехотя. Андрей наконец выпустил Надю, провел ладонью по каменному порталу.

– Смотрите.

Синие магическое пламя выхватил из зимних сумерек резной портал камина. Здесь был изображен звериный орнамент. Мотив хорошо известный для любителей истории, а потому не удививший Андрея по первой. Однако, если всмотреться в центральную фигуру причудливого рисунка, все становилось на свои места.

– Единорог, – Надя провела пальцем по камню, ещё не до конца понимая о чем речь.

– Единорог, – подтвердил Андрей. – Символ финальной стадии Великого делания – рубедо, символ нахождения философского камня.

– Не понимаю. Вы хотите сказать, что дядя изобрел камень, который может все превращать в золото?

– Нет, Надежда Ивановна, – Андрей усмехнулся, выпрямляясь. – Это раньше мудрецы считали, что нет ничего ценнее желтого металла. Но мы-то с вами знаем, что – величайшая ценность человеческой жизни.

– Время, – тихо произнесла полицейская.

– Время, – кивнул Андрей. – Адлерберг нашел философский камень, и именно он позволил спрятать поместье в безвременье.

– Как это?

– Сам не знаю, – маг пожал плечами, переводя взгляд с Нади на камин. – Но теперь понимаю, почему за окном были разные времена года. Видите ли, мы стоим рядом с огнем, который запускает финальную стадию сотворения – Рубедо, окончательное совершенство. Оно ассоциируется с летом. Кухня, судя по рисунку на портале камина – Нигредо, разложение, смерть. И мы с вами видели в подвале зиму.