Воробей

Мы закончили.

Я не мог дождаться следующей главы.

========== Eighteen ==========

Трой

Флинн умер.

Он все еще был среди живых, когда я оставил его в хижине с Броком в субботу. Детоксикация после Майами не помогла. Не так уж и удивительно.

Мне позвонил Джордж Ван Хорн и пожаловался, что у его сына случился серьезный рецидив. Я снова затащил Флинна в хижину и назначил Брока главным на выходные. Как и было запланировано, в понедельник утром я первым делом заехал проверить, как они там.

Теперь Флинн точно мертв.

Чувство вины разъедало мои внутренности. Не то чтобы меня особенно беспокоила смерть. Я даже убил двоих человек, не моргнув глазом. Но Флинн был невинным, и он умер, потому что его отец слишком горд, чтобы искать профессиональную помощь для своего сына в больнице.

Он умер, потому что я больше заботился о зарплате.

Флинн был как Спэроу. Все его подвели. Родители. Семья. Друзья. Единственная разница была в том, что теперь Спэроу со мной, и я никому не позволю причинить вред моей маленькой птичке. Если она и погибнет, то только из-за меня.

Я перекатил его с живота на спину, положил два пальца на шею и проверил пульс.

Ничего.

Оглядев дом, я вздохнул и провел рукой по волосам. Брок должен был спасти его. Может, он и был говнюком, но когда дело доходило до детоксикации, он становился еще и задирой. Почему, черт возьми, он покинул хижину, не сказав мне, и как, черт возьми, я буду объяснять это Джорджу?

Я провел большим пальцем по векам Флинна, закрывая их. Его потерянные щенячьи глаза смотрели на меня.

Я позвонил Джорджу Ван Хорну, сообщив ему эту новость шифром. Посылка потерялась на почте. Не подлежит восстановлению. Что делать дальше? Я надеялся, что не услышу его ответа.

— Почта ненадежна. Просто проследи, чтобы никто другой не нашел посылку, — затем он повесил трубку.

Ван Хорн хотел, чтобы я незаметно избавился от тела Флинна. У него даже не хватило духу инсценировать случайную передозировку и устроить сыну настоящие похороны.

Да даже я не чувствовал себя чудовищем. Я искренне верил, что люди, убившие моего отца, заслуживают смерти. Я был жесток, но справедлив. Я бы не стал убивать кого-то из своей семьи или отказывать им в достойных похоронах, просто чтобы продвинуться в политике.

Кроме мамы Спэроу, напомнил я себе. Она все еще была на моей совести, и я знал, что Спэроу никогда не простит мне, если узнает.

Я вытащил тело Флинна наружу и углубился в лес. Достаточно далеко от хижины, чтобы в том маловероятном случае, если его найдут, никто не смог бы установить связь, но не слишком далеко, потому что тащить тело было чертовски тяжело, даже если он был тощим маленьким наркоманом.

Везти его в другое место было бессмысленно. Я не мог посадить его в Мазерати и никогда не смог бы избавиться от всех улик, если бы сделал это.

После того, как я положил его возле ствола дерева, я вернулся в хижину за лопатой, затем вернулся в лес и вырыл могилу. Я сбросил тело в яму и закопал, зная, что лучше бы сжечь тело, но почему-то не мог заставить себя сделать это. Это было глупо. Он уже мертв.

Я похоронил его рядом с ней, чтобы помнить, где он находится, на случай, если мне когда-нибудь понадобится его выкопать. Все было рассчитано, как обычно, но это уже не казалось правильным.

Особенно тот факт, что она была там, похороненная всего в нескольких футах от него. Ее дочь должна была знать.

Вернувшись в хижину, я принял душ и бросил одежду в небольшую яму в задней части дома. Посмотрев вниз, я щелкнул зажженной спичкой между пальцами и бросил в яму, наблюдая, как огонь бежит к ткани, пламя лизало край ямы, поглощая свидетельство моего греха.

Потея от чувства вины, я вытащил диван во внутренний дворик, облил его бензином и тоже поджег. Зловонный огонь поднимался от старого дивана, длинное облако черного дыма поднималось к серому, затянутому облаками небу. Я начисто вымыл весь дом, всё, к чему прикасался Флинн, пока кожа не содралась, а костяшки пальцев не начали кровоточить. Это заняло у меня добрых несколько часов, но я не мог рисковать.

На обратном пути в Бостон я старался не думать о Ван Хорнах. Это была та часть работы, которая меня не интересовала. Я плохой парень, связывающийся с плохими парнями. Но время от времени на мой радар отключался. Флинн, невинный человек, который просто оказался не в том месте или родился не в той семье.

У меня была своя версия справедливости, и я применял ее всякий раз, когда считал нужным. Я пытался убедить себя, что это и есть жизнь. Что иногда ты Бэтмен… А иногда Джокер.

Флинн не заслуживал смерти, и я мог бы предотвратить это, но это стоило бы мне клиента и вызвало бы неприятности. Проще говоря, прикрыть задницу было важнее, чем жизнь Флинна.

Пытаясь отогнать эту мысль и надвигающуюся ссору с Броком, я набрал номер Спэроу. Я знал, что у нее смена, но непреодолимое желание услышать ее голос взяло верх. Она ответила после четвертого гудка.

— Почему ты отвечаешь на звонки? Тебе надо работать, — рявкнул я.

Она серьезно относилась к своей работе, и я знал, что она не была счастлива в Руж Бис. Спэроу рождена быть свободной. Она не была создана для того, чтобы жить в царстве таких, как Пьер. Или меня. Она не любила изысканную еду. Она была полной противоположностью Каталине. Она из тех девушек, которые любят блинчики.

— Если ты знаешь, что я работаю, зачем звонишь?

— Чтобы позлить тебя, конечно.

— Миссия выполнена, — я услышал насмешку в ее голосе, а затем вздох и звон кастрюль. — Пьер меня бесит.

— Мистер колбасные пальчики? — я покатал во рту свежую зубочистку. Я ненавидел то, что она дерьмово проводила время в моем ресторане, но мне нравилось, что она не сдавалась. — Ты хорошо работаешь.

— Я знаю, — спокойно ответила она. — Вот почему это меня бесит. Я обчищу твой бар, как только вернусь домой.

Домой. Она уже не в первый раз называла его так. Вначале это всегда было твоя квартира, твои простыни, твоя кухня. Мне нравилось, что он стал нашим, даже если у меня было чувство, что это временно.

— Подожди меня. Я бы выпил стаканчик или шесть.

— Еще один неудачный день на работе? — спросила она.

— Наихудший.

— Может, тебе стоит сменить профессию?

— Конечно, — фыркнул я. — На какую? Социальный работник? Может быть, специалист по охране окружающей среды?

— Идеально. Я думала о спасении белых медведей или диких птиц. Где-нибудь подальше от цивилизации тебе подойдет.

— Я уже спас одну дикую птицу, — напомнил я ей.

— Спас, да? — она рассмеялась, и это прозвучало как непреднамеренное обвинение. — Купи этой дикой птице какой-нибудь китайской еды на вынос, прежде чем вернешься домой. Я открою бутылку. Увидимся там.

Меня так и подмывало признаться ей во всем по телефону, ни с того ни с сего. К счастью, я быстро пришел в себя. Я знал, что это не принесет мне никакой пользы, что она никогда не простит меня.

Я включил радио на полную громкость. «В моей голове» от Queens Of The Stone Age гремело в динамиках. Я подкаблучник? Да. Буквально. Проводить время с женой стало моим любимым хобби. Я наконец-то нашел свою слабость — между ее ног. Там бы я хотел жить, и там бы я хотел умереть.

Но дело было не только в этом. Было какое-то волнение из-за того, что мы проведем с ней вместе вечер. Не счастлив, но странно взволнован. И я ненавидел это. В каком-то смысле это было все равно, что вручить ей ключи от моей души.