Воробей

— Что, черт возьми, с тобой случилось? — я осушил стакан одним глотком и указал на него пальцем. Его глаза метнулись прямо к моей жене, как будто ответ зависел от нее. Мое внимание переключилось на Спэроу.

Она выглядела растерянной и разъяренной, торопясь в угол гостиной. Она снова покраснела и даже не сделала мне замечания, как обычно, что я пью посреди дня. Что-то произошло между этими двумя, и неприятное чувство поселилось в моем животе.

— Ничего, — сдавленным голосом ответил Коннор.

Она направила свой сотовый в его сторону.

— Я швырнула ему в лицо телефон, — объявила она без намека на извинение.

Я расправил плечи и сунул напряженную руку в карман, зная, что мне придется держать ее там, если я не хочу добавить больше крови к уже покрытому синяками лицу Коннора.

— Не хочешь уточнить?

В этот момент Мария вернулась в гостиную, выглядя очень заинтересованной новой драмой.

— Он схватил меня за локоть на глазах у моих друзей, и теперь у меня синяк, — Спэроу вытянула руку, демонстрируя пурпурно-зеленое кольцо вокруг своей белоснежной кожи.

Мои челюсти сжались.

Она отдернула руку и прищурилась, глядя на меня.

— Я знаю, ты думаешь, что управляешь мной, владеешь мной, что можешь уничтожить меня. Но я не боюсь. Я не позволю, чтобы мной помыкал ты или твои сотрудники. И я не позволю никому прикасаться ко мне без моего разрешения, — она выплюнула свои слова, как раскаленную лаву. Ее глаза, пылающие яростью, обжигали мою кожу.

Я сделал один неторопливый шаг в ее направлении, каждый дюйм моего тела зудел от желания броситься на Коннора и разбить его череп о гранитную плитку. Я провел костяшками пальцев по ее покрытой синяками коже. Она отпрянула и зашипела, как змея.

— Не трогай меня.

Да, она скакала на моем лице, как наездница, но все еще не позволяла мне прикоснуться к ней перед Коннором и Марией. Я начинал видеть в ней частичку самого себя.

— Иди наверх и собери сумку, — приказал я, делая вид, что меня не задело, когда она отвергла меня.

Мария ухмыльнулась, повернулась на каблуках, возвращаясь к кухонной раковине.

— Я никуда не поеду. Не раньше, чем ты скажешь мне, почему, когда, куда и как, — потребовала Спэроу. — О, и к твоему сведению, у меня даже нет твоего номера телефона. Водительских прав тоже нет, так что удачи. Наверное, это не так просто, как ты думаешь, командовать мной. Тебе следовало подумать об этом раньше…

Она что-то бормотала, и мне захотелось прижать указательный палец к ее губам и заткнуть ей рот. Но я знал, что лучше не пытаться снова прикоснуться к ней. Вместо этого я поднял руку, чтобы прервать поток ее болтовни.

— Это последний раз, когда я прошу по-хорошему. Иди наверх и собирай свое барахло, поняла?

Она замолчала, возмущенно вскинув брови, щелкнула мне пальцем, развернулась и поднялась наверх. Только когда я услышал, как она хлопает ящиками в спальне, без сомнения, чтобы подчеркнуть свою точку зрения, я понял, что сильно беспокоился, что она не сделает, как я сказал. В ней была борьба. Она была из тех женщин, которые могут возглавить революцию, а не сидеть в роскошном пентхаусе с изменяющим мужем.

Прищурившись на Коннора и чувствуя знакомое подергивание глаз, я повернулся к нему всем телом. До Спэроу он был просто подрабатывающим мускулистым парнем, когда мне это требовалось. Он получал четкие инструкции, и ему платили за то, чтобы он действовал, а не думал.

Незадолго до свадьбы я нанял его на полный рабочий день присматривать за моей новой женой. Я держал Коннора у нее на хвосте, потому что не хотел, чтобы она сбежала и испортила все, чего я так старательно добивался. Чтобы я всегда знал, где она находится.

Чего я не учел, так это того, что, как и у большинства мускулистых парней, у Коннора было очень мало мозгов. И вот, пытаясь защитить наш фиктивный брак, я поставил ее в пару с идиотом, который причинил ей боль.

— Босс… — Коннор поднял потную дрожащую ладонь. Его лицо напоминало ком смятой бумаги, а блестящие глаза молили о прощении.

Теперь Коннор поднял обе руки вверх в знак капитуляции, отступая назад, а я шагал к нему, пока его спина не уперлась в стену. Его голова с глухим стуком ударилась о полированный бетон. Он был слишком напуган.

— Ты хотел, чтобы она приехала сюда как можно скорее, а она специально тянула время. Потом она попыталась убежать. У меня не было другого выбора.

— Когда ты тыкаешь медведя, Коннор… — мой голос был низким и угрожающим. — Приготовься к тому, что тебя укусят.

Шагнув, я обвил пальцами его шею и прижал голову к стене. Я сжал его горло, наблюдая, как его глаза выпучиваются. Я хотел оставить на нем отметину, как он оставил свои грязные пальцы на руке Спэроу.

— Еще раз подойди к моей жене, — сказал я. — И я покажу всему миру, какой я злой ублюдок, когда кто-то прикасается к тому, что принадлежит мне.

— Босс, — прохрипел он, кровь залила его лицо, пот выступил у него на лбу. — Пожалуйста, я никогда больше не прикоснусь к ней, несмотря ни на что. Я не думал об этом-

— Согласен, — я сжал сильнее, не ослабляя нажима, пока его щеки не удвоились в размерах и не стали синими. Я позволил ему упасть на пол.

Он приземлился с грохотом рухнув. Его руки прикрывали голову и тело, думал, что я ударю. Я с отвращением посмотрел на него — червяк, которого так и подмывало раздавить.

Он пополз через комнату, боясь поднять на меня глаза.

— Прости, — прошептал он себе в грудь, продолжая ползти в противоположном направлении.

— Не надо, — выплюнул я. — Никогда больше не приближайся к ней, мать твою.

Я оставил его собирать с пола остатки самоуважения и поднялся наверх, где обнаружил Спэроу, сидящую на краю кровати и смотрящую в огромное окно. Она не подняла глаз, когда я вошел, просто продолжала изучать что-то за окном.

Ее лицо было сосредоточенно сморщено, и мысль о том, что Каталина была права насчет нее, сильно ударила меня. Она была гребаным ребенком. Она была ребенком, и я лизал ее киску, даже не моргнув глазом. Более того, я на удивление наслаждался ее гладким маленьким телом, и я знал, что сделаю это снова в следующий раз, когда у меня будет такая возможность.

Она была ребенком, но я все еще хотел делать с ней очень взрослые вещи.

— Это самое странное лето в моей жизни, — размышляла она вслух. — Солнце — это ложь. Солнце уже вышло, но все еще холодно, — повторила она.

— Ложь — это то, что поддерживает жизнь в этом мире, малышка, — я сделал шаг вперед. Она была такой милой. И чертовски странной.

— Почему здесь так странно пахнет? — тупо спросила она, наморщив лоб.

Конечно, в комнате пахло сексом, но она не могла понять, чем именно. Хорошо, что я все спланировал заранее и держал ее в безопасности от других мужчин.

— Он никогда больше не прикоснется к тебе, — я уклонился от ответа и сел на кровать рядом с ней. Так много людей прикасались к Спрэроу без ее разрешения. Коннор. Пэдди.

Даже я трогал ее в ночь нашей свадьбы. Конечно, она хотела этого, но я дал ей ненужный толчок, потому что она не была готова ко мне, поэтому она попыталась лгать мне, что у нее были месячные.

Матрас просел под моим весом, и я заметил, что моя жена была такой маленькой, что ее ноги свисали с кровати. Она держала руки зажатыми между бедер и не смотрела на меня, все еще глядя вперед.