Конец изоляции

– Спас мне жизнь?! – взорвалась Надя, не выпуская однако из вида пистолет в руках барина. – Твои отморозки и стали причиной нападения фуражира!

Хозяин пожал плечами и сказал:

– Даже если так, они заплатили за это жизнью. Всех их, кроме Славы, разрубил в мелкую капусту киборг-убийца, – Петров горько усмехнулся. – Наверное, не этого ты ждала, когда рискнула воспользоваться окном иммиграции? Я и сам потерял дочь несколько месяцев назад. Пропала без вести… Уже и не надеюсь… А ну-ка, сядь! Хорошо. Не будем усложнять и без того сложную ситуацию. Как я, например, объясню семьям моих бойцов, что они погибли, спасая тебя из лап пóстов? Тебе придётся отработать наше вложение и доказать людям, что ты особенная.

– Ни хрена я не буду для вас делать! – отрезала Надя.

Барин пожал плечами и сказал:

– И почему сразу такое отрицание своей общественной функции? Я же не прошу тебя вкалывать на полях – для этого существуют крестьяне. Мне нужно…

– Я знаю, что тебе нужно!

– Да?! – вскинув брови, спросил Петров. – Расскажи, не держи в себе.

Надя кивнула на пистолет.

– Тебе нужно, чтобы я сделала для тебя оружие.

Казалось, барин был разочарован ответом.

– Зачем? – спросил он. – У меня есть оружие. Целый армейский склад. Вполне достаточное количество, чтобы не иметь естественных врагов, как считаешь?

– Кроме пóстов, – сказала Надя.

– А они мне не враги, – сказал Петров. – Они – обстоятельство, с которым нам, нормальным людям, приходится иметь дело. Когда мой отец заключал с ними договор, он не шёл против совести. Их невозможно победить. Только идеалисты-дети думают, что могут что-то противопоставить Москве. Я не из их числа. Я прекрасно понимал, что делает мой отец и почему. Эти существа уже не люди. У них свой путь. А у нас иной путь.

– Как удобно устроился! Одной рукой кляузничаешь на постов, а другой – кормишься с их подачек!

Петров и бровью не повёл в ответ на эту провокацию.

– Мы должны адаптироваться и выжимать из земли, что у нас под ногами, максимум пользы, только чтобы выжить. И потом, подачки, как ты их назвала, то есть продукты первой необходимости, которые мы получаем в день грузов, расхолаживают народ. В результате ремёсла не развиваются, урожаи плохие, а количество людей, покидающих свои фермы растёт. Чаще всего они становятся бандитами, если не примыкают к нам.

– А вы, типа, не бандиты?

– Мы – официальная власть, – сказал барин, и Надя заметила, что для него очень важно, чтобы эти слова были правдой. – Власть имеет монополию на насилие. Любой, кто прибегает к насилию, не являясь при этом представителем власти – бандит.

– И что же, значит любое насилие со стороны власти законно?

– А ты быстро схватываешь! – широко улыбнувшись, ответствовал Петров. – Но не будем больше о насилии. С этим у нас и так полный порядок. Нам нужна помощь иного рода.

Надя промолчала, и Петров счёл это предложением продолжить.

– Я же говорю. Техника ломается. Поля стоят не вспаханные, оборудование на свечной фабрике выходит из строя, мы разучились делать хорошие вещи…, – Петров резко выдохнул воздух носом. – Нужно плести сети, делать удобрения, чинить старые машины и производственные линии, столько всего, что и не перечислить.

Называя проблемы, барин размахивал пистолетом, используя дуло, как указатель для воображаемых целей. Надя слушала его и с опаской косилась на ствол. Петров продолжал объяснять:

– Да, мы не можем позволить себе возродить старый мир, но мы можем уничтожать неугодных по праву силы и повышать свою производительность. Это нам Москва запретить не может. Мы должны поднять качество жизни в отдельно взятой Борисовке до такого уровня, чтобы люди перестали раз в несколько лет пытаться сбежать в этот сатанинский Улей. Зачем быть постчеловеком, когда быть человеком хорошо? Так?

Надя была обескуражена. То, что люди говорили о Петрове и то, что она сейчас видела, сильно разнилось. Казалось, что у него есть какое-то магическое преимущество перед другими людьми.

– И этот без сомнения гуманистический план требует от тебя править здесь огнём и мечом? – спросила она.

– А чем мне ещё править? – спросил Петров. – Ты видела, с кем мне приходится иметь дело? Многие даже читать не умеют! Если позволить этим людям делать всё, что им вздумается, кто может гарантировать, что мы друг друга не истребим, или что не поднимется очередное безумное восстание против пóстов, которое закончится тем, что нас всех вырежут под корень? Ты хоть понимаешь, что мы не нужны им? Они берут у нас новую кровь время от времени, чтобы не заплесневеть в своём вонючем Термитнике, но пóсты вполне способны протянуть и без нас. А можем ли мы без них? На данный момент ответ один – нет! Не будь этого города рядом, у нас не было бы ни хрена – ни батарей, ни электричества, ни крепких материалов, ни фабрикаторов, будь они прокляты, ни-че-го.

– И что, ты ожидаешь, что я в одиночку построю тебе заводы и города? – спросила Надя. К её собственному неудобству, этот разговор её увлёк. – Это всё какой-то пиздец, если честно…

Петров поморщился и сказал:

– Перестань ругаться, тебе это не к лицу. Оставь это мужланам, вроде Славы. Или меня, – он фирменно улыбнулся. – Ты инженер. Сегодня это самая редкая и нужная профессия после врача. Мне нужно, чтобы ты передавала свои знания людям и объясняла им, как решать инженерные проблемы. Время от времени ты можешь и сама что-то чинить, давать советы по технической части. Если для этого можно как-то применить технологии пóстов – отлично. Нашим людям это действительно нужно.

– Почему я? Кто тебе нашептал?

– Мне рассказали, что ты собрала летательный аппарат на основе техники постов. И ещё кое-что о том, кто ты и откуда. Я сразу же объявил вас в розыск, но вы на удивление умело скрывались. Близилось окно иммиграции, и я понял, что ты непременно уйдёшь в полис. Я это почувствовал, дал твои приметы своим людям, а заодно приказал БЧП активнее шерстить буферный лес в твоих поисках, – Петров демонстративно убрал пистолет в кобуру на поясе. – По-моему, ты не понимаешь, что хотела сбежать в место, где твоим навыкам грош цена. Ты стала бы там одной из двух миллионов безликих нéлюдей. А здесь ты такая одна. Буквально. Люди будут тебе благодарны. Подумай об этом.

Он сказал это и, не дожидаясь ответа, вышел, оставив её переваривать услышанное.

Щёлкнул замок на двери. Она всё ещё пленница.

Глава 2

«Оптимизируй – управляй!»

(девиз Центра Адаптации)

###

– Ну, что, салага, готов показать класс? – скалясь, вопрошал Гуань Юй.

Марк знал, что учитель нарочно провоцирует, но всё равно поддался:

– Я не виноват в том, что случилось в прошлый раз!

Юй фыркнул и сказал, отмахиваясь:

– Иди уже…

– Я делаю свою работу с душой! – сказал Марк, смотря на ментора исподлобья. – Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Разве не так вы сами учили?

Никто не знал, сколько Гуань Юю лет – его досье было засекречено задолго до рождения Марка, но юноша полагал, что старику никак не менее двухсот; чего по его внешности конечно никак не скажешь.

От скуки учитель иногда позволял подопечным дерзить себе, но бывал суров с теми, кто пересекал незримую черту.

– Сочувствие может дорого стоить, – сказал Юй. – Могло сложиться иначе.

– Но не сложилось…

– Прекрати это немедленно! – отрезал учитель. – Ты должен быть бесстрастен, забыл? Вероятность была, потому что была возможность. Тот факт, что она не была реализована, не означает, что это произошло исключительно благодаря твоим действиям; как не говорит он и о том, что какие-то твои действия не могли косвенным образом привести к реализации негативного сценария. Понял, что это за ошибка?

– Да, – ответил Марк. – Ошибка выжившего.

– Вот именно. Иди. И не провоцируй их больше. Сейчас нам нужно, чтобы прошло как можно больше людей.