Страница 71 из 99
Водитель, увидев идущего куда-то бойца из охраны, кричит ему:
— Эй, земляк! Где мне вашего Стирлеца найти?
Тот оглянулся, пожал плечами и ответил:
— А чего её искать? Она в машине у тебя сидит. Ослеп что-ли совсем?
И дальше пошёл.
Финальная сцена из «Ревизора» в исполнении водителя… Хохот девчонок…
Вот так и появился у меня персональный автомобиль.
Ну что тут можно сказать? Неплохая такая машинка. Сами колёса бы только пошире ему, да и колею тоже бы не мешало немного шире сделать, чтоб он поустойчивее был… А если ещё и нормальные кресла ему поставить, то вполне себе нормальный такой джип. Почти Вранглер…
Одно плохо, поезженный он сильно. Старый уже автомобиль мне достался.
Я уговорила Петровича помочь мне с ремонтом и с улучшением комфортабельности машины. Ну как я её сама понимаю.
Петрович, конечно, немного поругался, но все-же пообещал мне помочь… А водителя я потом назад отправила. Чему тот был только рад… Ну не нравилась ему баба в командирах. То одно от него требует, то другое…
Весна постепенно вступала в свои права. Снег почти весь уже сошёл. Стала появляться первая травка.
После небольшого перерыва Красная армия опять двинулась в наступление. Оставляя за спиной очаги сопротивления, танковые армии рвались вперёд. Окружили Берлин и пошли дальше на запад. Оставляя получившиеся котлы на попечение остальным советским войскам.
И мы тоже перебрались западнее.
В отличие от прошлых раз, сейчас мы стояли на настоящем, нормальном аэродроме. На нём же базировался и истребительный полк седьмых лавочкиных.
Очень красивые и мощные машины…
А рядом с нами стояли сломаные и даже полностью исправные самолёты с крестами. При нашем наступлении всё это было просто брошено немцами. Топлива не было для них.
В середине апреля нашими войсками был взят штурмом Кенигсберг. Бои шли уже и на окраинах Берлина.
А вот встречи на Эльбе не произошло… Наши войска сходу захватили мосты через неё и продолжили дальнейшее наступление.
И первые контакты с союзниками состоялись лишь на Рейне. Всё мосты через который фрицы успели взорвать. Интересно, как же теперь разделят Германию? Мы ж её почти всю захватили…
Германские части бросали своё тяжёлое вооружение и уже налегке отступали на запад. В плен к союзникам. Боялись ответить за всё то, что они у нас натворили. Но вот только они постоянно натыкались на уже прорвавшиеся вперёд советские войска.
Фронт посыпался. Организованное сопротивление прекратилось…
Какие-то германские части всё ещё сопротивлялись, какие-то разбегались, а кое-кто и организованно сдавался в плен.
На одну и таких частей нарвалась и я. Мы тогда с Анечкой вдвоем катались по окрестностям города на своём джипе. Собирали первые весенние цветочки, плели венки из них.
И вот, когда мы сидели с ней возле ручейка и перекусывали взятыми с собой бутербродами и пекли на костре картошку, всё и произошло.
— Маша, Маша… — затеребила меня Аня.
Но я уже и сама заметила немецких солдат. Рывком выдернув Анечку из машины, укрылась с ней за её кузовом. С одной стороны у нас ручей, а с другой — фрицы… Хреново-то как… Была б я сейчас одна, можно было бы прорваться. Но Аня… Куда я её дену?
— Анечка, солнышко моё, ты посиди тут тихонечко, а твоя Маша повоюет немножко… Хорошо, солнышко? Ну всё, прячься, маленькая… Маша тебя очень любит…
Ну вот что за блядство такое?.. Ведь в самые последние дни войны я нарвалась… И с одним пистолетом только…
Ну что, Маша?.. Пи…дец, похоже, нам с тобою пришёл… Ну ничего, лишь бы Аню они потом не тронули… Никто ж не говорил, что жить мы с тобой будем вечно… Мы и так с тобой почти четыре года лишних прожили… И хоть немножко, но помогли нашим. Всё ж не зря жизнь свою прожили…
А немцы тем временем подбирались к нам всё ближе. Метров пятьдесят всего осталось.
Глубоко вздохнув, я дотянулась до лежащей на сиденье джипа фуражки и поднялась на ноги. Надев фуражку и подняв правую руку, я крикнула:
— Хальт!
С-сука, страшно-то как, до усёру прямо, но я всё равно стою… Немцы тоже остановились. Направили на меня своё оружие и стоят.
— Есть, кто говорит по-русски? Вер шпрейфхт русиш…
Щас они ка-ак дадут по мне из всех своих стволов… Но пока не стреляют…
— Я старший лейтенант Стирлец. Я предлагаю вам сдаться.
Мы с тобой вообще охренели, Маша… Их же там человек сто, не меньше…
— Майн намэ обер- лёйтнант Стирлец!..
Пока не стреляют… И стоят… А нет… Кто-то идёт сюда… Двое… Ого, у одного из них даже майорские погоны. Витые все такие…
Я снимаю с себя куртку и кидаю её на машину. Поправила гимнастерку с фуражкой. Всё. Я готова… Ко всему готова…
Подходят. Майор Вернер фон какой-то. Не разобрала я толком из-за нервов. А показывать мне страха нельзя перед ними…
Майор тяжело так опирается на палку. Видать ранен. А второй, это переводчик… Представляюсь в ответ сама:
— Старший лейтенант Мария Стирлец.
Майор с интересом меня разглядывает. Внимательно осмотрел награды. Бровь удивлённо поднялась… Чего это он?
— Простите за нескромный вопрос, фрау обер-лейтенант…
— Я фройляйн, — перебиваю его.
— Прошу прощения, фройляйн обер-лейтенант. У вас на груди медаль «За отвагу». Вы можете сказать, как Вы её получили? Это ведь солдатская медаль…
— Я и была тогда солдатом. Это летом сорок первого года…
Вот же чёрт любопытный…
— Вы воюете с начала войны⁈
Чего это он так удивился-то?
— Да, с первого месяца.
— Вы храбрый человек, фройляйн обер-лейтенант…
Немецкие солдаты тоже прислушиваются к нашему разговору. Вытягивают шеи… А у нас в костре начинает подгорать картошка. Запах сильный уже пошёл…
— Маша… — и Аня обнимает меня за ногу… И ещё что-то по-немецки добавила…
У меня упало сердце… Анечка, ну что ж ты наделала?.. Ведь обеих теперь нас убьют… Зачем же ты вылезла-то…
Я прижимаю к себе Аню и мгновенно охрипшим голосом говорю:
— Господин майор! Я предлагаю вам сдаться… Вам и Вашим солдатам… Войне конец. Ваш Гитлер застрелился. Над Рейхстагом уже наш флаг… Германия проиграла… Зачем же лить лишнюю кровь?..
— Фройляйн обер-лейтенант! Это же немецкая девочка?
— Это моя сестра!
— Вы немка???
— Я русская немка!
… Повезло нам тогда с Аней. Очень повезло… Майор этот и сам уже не хотел воевать. И его солдаты тоже…