Страница 39 из 99
Глава 13
Фронты на всём их протяжении сейчас замерли. Фашисты зарылись в землю, упёрлись, а у наших войск сил не хватает их оборону прорвать… Весна, распутица… Все, и наши тоже, закопались глубоко в землю… Идут лишь бои местного значения…
Наш полк перевооружили на седьмые Яки.
Очень много сейчас молодежи среди пилотов… Это они то что-ли, молодежь??? Самым молодым из них по девятнадцать лет! А я тогда кто? Вообще ребёнок? Мне-то ведь всего шестнадцать!..
Но только вот у меня на петлицах сейчас по три треугольника. И на груди целых две медали и орден. А по нынешним временам, это ого-го как! Очень круто!
Хотя, если честно, ну не заработала я эти награды. Попала в струю просто…
Вот первую медаль я как получила?.. Июнь, наши войска отступают по всем фронтам. И тут какая-то девчонка угоняет у фрицев самолёт, застрелив при этом обоих пилотов! И плевать, что самолетик этот маленький, связной, аналог нашего У-2. Важен ведь сам факт! Вот и наградили меня…
А вторая медаль… Ну летала я просто. Другие-то сидели на земле, не могли летать из-за непогоды. А вот я летала… Ну так ведь на моём самолёте можно хоть когда летать! Вот я и летала…
А орден мой?.. Тут вообще непонятно за что… Я ведь тогда просто пыталась спастись. Вот и крутилась. Выжила ведь просто чудом я тогда…
Но выжила всё-таки. Ну и комиссар, что был тогда со мной, тоже выжил. А вот он потом и расписал всё это дело. Ну и как результат — мне орден…
Да и звание очередное я получила тоже прицепом к ордену… Авансом, можно сказать…
… Дядя Ваня теперь у нас уже подполковник. А Лёха Завьялов — комэск. Ну, то есть, командир эскадрильи. Растёт. Тоже Звёздочкой его наградили. Пять фрицев он завалил…
А вот особиста нашего, Петрова, от нас перевели. На повышение пошёл товарищ. А вместо него прислали нового, с тремя кубарями в петлицах. А вот с ним у нас случилась взаимная неприязнь с первого же дня. Ну вот не нравился он мне и всё!
Весь такой прилизанный, лощёный… Нос свой везде суёт…
Сижу я на лавочке возле своего шторьха, Петрович лавочку эту поставил, на весеннем солнышке греюсь…
Подходит этот тип, военной наружности. Останавливается напротив…
— Сержант, почему не приветствуете старшего по званию?
— Прошу прощения товарищ МЛАДШИЙ лейтенант госбезопасности, не заметила! Задумалась!
Того аж перекосило всего!
— Фамилия⁈
— СТАРШИЙ сержант Стирлец!
— Почему бездельничаете, старший сержант?
— Я не бездельничаю, товарищ младший лейтенант госбезопасности! Прорабатываю в памяти маршрут предстоящего полёта!
Ну вот чего, спрашивается, он до меня прикопался? Просто сидела ведь, никого не трогала… Примуса, правда, не чинила. Не было у меня примуса…
Свалил наконец-то! Ну вот чего он тут ищет? Шпионов что-ли? Тогда он просто дурак…
И в дивизии тоже много перестановок за время моего лечения произошло. Считай, половина лиц незнакомых.
Аэродром у нас на возвышенности находится, подсох быстро. Парни мне сделали качели возле землянки, на которых я люблю просто сидеть или же качаться. Сразу же песня в голову лезет. Ну да, апрель же…
"В юном месяце апреле
В старом парке тает снег.
И весёлые качели
Начинают свой разбег…"
Песня вроде как бы детская, но мне нравится…
Боёв нет почти. И молодёжь у нас учится летать. Даже успели один из Яков немного покалечить. Механики, правда, пообещали быстро его отремонтировать.
Особист носом землю рыл, но злого умысла так и не смог найти.
Все заняты. Все при деле…
А потом меня арестовали…
Прилетела я в дивизию, как всегда, сдала всё. Сижу, жду, что мне назад приготовят.
Подходят трое. Какой-то капитан и два бойца с винтовками.
— Старший сержант Стирлец?— спрашивает меня капитан.
Поднимаюсь.
— Да, — отвечаю ему.
— Вы арестованы! Сдать оружие!
Я от неожиданности даже оторопела. Меня арестовывают? За что??? Стою растерянно…
У меня выдирают из кобуры пистолет и толкают в спину. Иди, мол. Иду…
В голове одни обрывки мыслей. За что??? Я ж не враг!!! Я же наша! Русская! Советская!
Приводят. Запихивают в какое-то узкое помещение. Маленькое окошко с решёткой под самым потолком. Нары у стены… Камера…
С меня сдёргивают ремень, вытаскивают всё из карманов. Забирают часы, награды. Бабушкин медальон тоже забрали. Обхлопали всю… Особенно жопу и сиськи… Даже сапоги с портянками с меня содрали. Хорошо, что хоть не забрали их, здесь же бросили.
Гремит, закрываясь, дверь. И я остаюсь одна в камере… Сажусь на нары… Подбираю свои сапоги и обуваюсь… Сижу, жду чего-то…
За что⁈ Я же не враг! Я же своя!!!
Осматриваюсь вокруг. В камере, кроме намертво закреплённых нар, есть только старое ведро в углу. Подошла, глянула. Воняет хлоркой из него. Параша, наверное…
Часа через два приходят и меня ведут куда-то. Кабинет. За большим столом сидит тот самый капитан. Меня усаживают на табурет перед столом. За спиной встаёт мордоворот.
«Прям как в фильмах…»— мелькает мысль.
Капитан берёт ручку и готовится записывать.
— Фамилия. Имя. Отчество.
Именно так, по раздельности, без интонаций.
— Стирлец Мария Иосифовна.
— Возраст.
— Шестнадцать…
— Национальность.
— Немка… Советская.
— Это мы ещё разберемся, какая ты советская…— первая реакция на мои слова. А то прям, как робот он…
— Образование.
— Девять классов.
— Место проживания до войны.
— Саратов.
— Чем занималась возле границы.
Чем, чем… Картошку, блин, я там копала!..
— К отцу приехала… На летние каникулы.
— Где и кем была завербована.
Чего-о??? Он меня обвиняет в шпионаже, что-ли?
— Повторяю вопрос. Где. И кем. Была завербована.
Слегка повысил он голос.
— Советской властью, в день своего рождения…
БАЦ!!!
Я от удара улетаю к стене. Табурет падает. Это мордоворот, что за спиной стоял, меня так приложил. Ну да… Я то легче его в два раза…
Правда и удара как такового почти не было. Что-то типа толчка-оплеухи по плечу. Вроде как напоминание, чтоб не дерзила.
Меня поднимают и снова усаживают.
— Шуточки, значит, шутим?— аж шипит капитан.— Ничего! Ты у нас во всём признаешься! И как завербовали тебя признаешься, и как вредила Красной Армии!
Он выскакивает из-за стола и, нависая надо мной и брызгая слюнями, орёт мне прямо в лицо:
— Думаешь, если ты сержантские петлицы нацепила, то всё? Спряталась? От нас никто не спрячется!