Ветер сулит бурю

Что касается топлива для костра, то вклад Питера и Томми оказался до крайности ничтожным.

– Такая темень стоит, – сказал беспечно Питер, – надо иметь глаза, как у мухи, чтобы что-нибудь разглядеть при таком освещении.

– Слава Богу, ты, кажется, не очень надрывался и не портил себе зрение, – сказал Мико, – а то страшно подумать, что бы стало с миром, если б он лишился твоих глаз? С тем, что у нас есть, мы и десяти минут не протянем.

– Друг мой, – сказал Питер, вытаскивая из кармана отцовский рыболовный нож (это был всем ножам нож. Он мог выпотрошить любую рыбу и отрубить ей голову, в случае крайней необходимости мог выполнять роль остроги, а также открыть лимонад или, что еще существеннее, вытащить пробку из бутылки с пивом – необходимой принадлежности каждой рыбалки), – вот тебе дерево и вот тебе нож. – И он дотянулся до ветки и повис на ней.

– Нет, нет! – закричала девочка, вскакивая на ноги и протягивая к нему руки. – Не делай этого. Ты сам не знаешь, что может случиться.

– Да чего ты? – спросил Питер, и тут ветка обломилась с каким-то рыдающим звуком.

– Ну вот, добился! – воскликнула девочка.

– Чего? – поинтересовался Питер.

– Ужасного, – сказала девочка, – себя ты погубил, вот что!

– Послушайте, – обратился Питер к остальным. – Она что, не в себе?

– Вот увидишь, – сказала девочка.

При свете костра глаза ее казались огромными. Она все смотрела на него, как будто ждала, что его тут же поразит громом небесным (или адским – по усмотрению волшебниц).

– А, вот в чем дело! – сказал Питер, наступая на ветку. – Опять нечистая сила.

– Черт возьми, – испуганно проговорил Туаки, – может, не надо было тебе этого делать.

– Чепуха! – сказал Питер и с победоносным видом разломал ветку. – Нам нужен костер. Вот дерево, а ведьм святой Патрик изгнал из Ирландии вместе со змеями.

Он швырнул ветку в костер, и оказалось, что она великолепно горит. Время от времени она вспыхивала, и пламя жадно лизало тоненькие веточки, и шипы, и начинавшие уже краснеть ягоды.

– Вот видишь, – сказал ласково Мико девочке, – ничего и не случилось.

– Я знаю, что с ней такое, – сказал Питер, садясь на камень, – нездоровое увлечение «Кельтскими сумерками»[15]. Если она и дальше будет так витать в облаках, то погибнет, не дожив до семнадцати лет. Сколько тебе сейчас? – неожиданно спросил он.

– Не твое дело, – ответила она.

– Что бы нам пока придумать? – сказал Томми. – Про привидений, что ли, будем рассказывать?

– Ой, нет, не надо, – взмолился Туаки, пододвигаясь поближе к Мико, – я про них уже довольно от бабки наслушался.

– А почему бы тебе не почитать нам немного? – сказал Томми. – И время пройдет скорее, и мы отвлечемся от мыслей о том, что нас ждет дома.

– Что ж, я, пожалуй, почитаю, если только он будет молчать, – сказала она.

– Это я беру на себя, – проговорил Мико, подняв большущий кулак так, что на него упал свет от костра. – Вот я его чем успокою, если он только попробует разинуть пасть.

Питер рассмеялся:

– Ладно, я буду молчать. Ей-ей, буду.

Книга называлась «В стране юности». Она открыла ее и начала читать, и вскоре слушатели совсем притихли, а еще немного погодя девочка и сама начала запинаться и в конце концов тоже умолкла. И тогда вокруг них воцарилась тишина, нарушаемая только порывами ветра, от которого уже начал тяжело вздыхать океан, да ударами волн о скалы, раздававшимися все чаще, становившимися все громче. В ушах у них продолжали звучать ее слова о человеке, покачивающемся на виселице на вершине горы, и о том, как был найден ход в подземелье, и о юноше, ушедшем в страну неведомых людей, которые появлялись молчаливыми тенями из своего призрачного царства, погребенного в недрах земли, появлялись затем, чтобы разграбить мир. Все были подавлены. При создавшихся обстоятельствах трудно было выбрать более неудачный сюжет. Хладнокровный Мико и тот приуныл. По наивности он принял все за чистую монету. Здесь, в мерцающем свете костра, когда кругом плясали колеблющиеся тени, казалось, что все это проходит прямо у тебя на глазах. Нарушил молчание Томми.

– Лично я, – сказал он, – не люблю всех этих воспевателей эпохи заката кельтской культуры. Знаете, в чем тут было дело? По-моему, все эти господа, Йейтс и остальные, писавшие о духах и чародеях, Фионе Мак Кумэйле, Оссиане и фэнианах, о Дармэйде и Грэйни, о Дейрдре и Дерборгиль[16] и прочих, – знаете, что это было такое?

– Нет, – ответил Питер, – поделись с нами своим просвещенным мнением.

– Они хотели уйти от действительности, – сказал Томми поучительно. – Ничего они для страны не делали, а были всего только кучкой паразитов, вообразивших себя гениями, потому что витали где-то в облаках. Потому-то им и хотелось уйти в прошлое. Но этого им было мало – они хотели увлечь за собой и других неудачников. У меня это еще не совсем разработано, – добавил он, склонив голову набок и покусывая травинку.

– Да, хороши были, нечего сказать! – вздохнул Питер.

Все снова замолчали. Но на этот раз молчание уже не было таким тягостным.

Пока не появились крысы.

Откуда они взялись и куда потом ушли, навсегда останется тайной. По-видимому, они уже некоторое время плыли к языку пламени, мерцавшему на островке в Атлантическом океане и освещавшему дерево на холме, так что издали оно было похоже на маяк. Как бы то ни было, они появились. Тысячи, десятки тысяч крыс, легионы крыс, больших темных крыс с мокрой, прилипшей к длинным юрким телам шерстью. Их полчища подтянулись к островку, а потом, бесшумно ступая скользящими лапками, они двинулись вверх по склону холма к свету.

Тучи крыс в воде! Даже при дневном свете это зрелище казалось бы жутким. Интересно, что думали рыбы, когда эта неведомая туча проходила над ними? А что думали тюлени? Врывались ли они в самую толщу их и косили направо и налево или, может, недоверчиво отнеслись к столь непривычной пище? Кто знает? Они приплыли к островку и окружили его со всех сторон, а потом начали подбираться к костру. Зачем они появились? По чьему зову? Появлялись ли они и раньше, только никто их не видел?

Первым заметил их Мико.

Увидев множество поблескивавших где-то внизу, почти у самой земли, алмазов, он решил, что ему мерещится. Он даже зажмурился и потом снова открыл глаза – алмазы не исчезали. Они мерцали, передвигаясь с места на место, загорались то тут, то там. А потом раздался слабый писк, в поле зрения промелькнула крыса и скрылась по другую сторону костра.

– Что это такое? – спросил Питер.

Мико поднялся на ноги.

– Просто не знаю, – сказал он тихо. – Может, мне только померещилось, или ты тоже что-нибудь видел?

Остальные, почуяв тревогу в его голосе, вскочили на ноги, не спуская с него глаз. Мико почувствовал, как на затылке у него зашевелились волосы. Теперь пламя отражалось не только в алмазах – оно поблескивало на мокрых шкурках крыс, подкравшихся к ним.

Он стремительно нагнулся и, вытащив из костра горящую головешку, швырнул ее в сторону кишащей массы. Крысы, запищав, прыснули в разные стороны.

– Вот же черт, Мико! – сказал Туаки, и голос его задрожал.

– Крысы! – сказал Мико. – Смотрите, ребята, их сотни, их прямо миллионы!

Он услышал за спиной шорох и обернулся. За деревом все пространство покрывала расплывчатая бурая пелена. Он снова нагнулся и подобрал еще одну головню, на этот раз поменьше. Головня жгла ему пальцы, и он чуть не закричал от боли. Он кинул ее в крыс, и опять они отступили.

– Полезай на дерево, Джозефин! – крикнул он. – Питер, подсади ее на дерево, ради Бога! Я не знаю, в чем дело, только этот остров полон крыс. Да оторвись ты от дерева, Томми! Пригни его! Подбрасывайте в костер! Туаки, ломай ветки!

Повинуясь его властному голосу, они вышли из оцепенения. Питер дотронулся до плеча девочки и почувствовал, что она дрожит.

15

«Кельтские сумерки» – сборник рассказов и эссе Уильяма Батлера Йейтса, основанных на фольклоре. В переносном смысле «кельтские сумерки» – время упадка национальной культуры Ирландии, поиски силы лишь в возрождении забытого наследия прошлого.

16

Уильям Батлер Йейтс (1865–1939) – один из величайших поэтов Ирландии, в равной степени принадлежащий ирландской и английской литературе, драматург, лауреат Нобелевской премии по литературе (1923).

Фион Мак Кумэйль (Финн Мак Кул) – легендарный герой Ирландии, глава рода фэнианов, жил в III в. Фион и его воины славились своей силой, отвагой и благородством.

Оссиан – легендарный герой кельтского народного эпоса, по имени которого был назван целый цикл поэтических произведений, так называемых поэм Оссиана.

Фэнианы – ратники древних королей Ирландии.

Дармэйд и Грэйни – легендарные герои ирландского эпоса. Похищению воином Дармэйдом прекрасной Грэйни посвящена одна из лучших саг цикла о Фионе Мак Кумэйле – «Преследование Дармэйда и Грэйни».

Дейрдре – легендарная героиня кельтского народного эпоса, красивейшая девушка в Ирландии.

Дерборгиль – героиня народного кельтского эпоса.