Дикий папочка

— Какого хрена ты здесь делаешь? — интересуюсь без «здрасте».

— Гуляю, — девчонка с улыбкой пожимает плечиком. — Нельзя?

— Одежда твоя где?

— Ян, с каких пор ты стал стеснительным? — хихикает.

— Пошла оделась и вернулась сюда. Быстро! — рычу.

Веселиться Поля передумывает. Обиженно хмурится, а потом исчезает в кустах.

Что это Полина бродит в окрестностях, у меня даже сомнений не было. Только разговаривать желания нет. Мне этой кошки в стае хватает по самое горло. Но придётся.

Поля возвращается в лёгком платье в пол. О, нарядилась-то! Обычно Полину, кроме как в старых джинсах и растянутой майке, ни в чем не увидеть, а тут расфуфырилась. Для кого, интересно, старалась?

— Ты теперь накажешь меня? — смотрит на траву, шерудит носком балетки желтее сосновые иголки.

— А есть за что наказать?

Я хочу, чтобы она сама призналась, что делает в этих краях.

Девчонка вздыхает глубоко и тяжело, но молчит. Знает, что я недоволен её присутствием в окрестностях Любушек и не спешит рассказывать, что уже и в деревне побывать успела.

— Ты с людьми теперь больше времени проводишь, чем с нами, — упрекает меня рысь.

— Не тебе судить, — обрезаю ей путь к недозволенному. — Я вожак и я решаю где, с кем и сколько времени проведу.

— Ян, я скучаю по тебе… И все в стае тоже.

— Поэтому ты выбрала дурака из деревни и показала ему, как костры жечь? Внимание моё к себе привлекаешь?

— Ой, ладно, — обиженно бурчит Поля, — Вася сам отлично знает, как огонь развести. Он голодный был, а я ему зайца поймала. Не будет же человек сырое мясо есть.

Полина хочет, чтобы я поверил в кристальность её намерений. Она девчонка не злая и может посочувствовать голодному — не спорю. Но сейчас мотивы у Поли совсем другие.

— Если мне ещё раз скажут, что видели тебя поблизости, ты из стаи вон пойдёшь, — я принимаю единственное правильное решение — жёсткий запрет. — Поняла меня?

— Вот как? — пушистые ресницы вспархивают, как птички, и рысь смотрит на меня полными обиды глазами. — Значит, человечка тебе дороже меня?!

— Хватит ломать трагедию, — меня едва не подкидывает от Полиного надрыва в голосе. — Я в этой деревне дочерью занимаюсь.

— И её новой матерью, — театральность рысь прикручивает. — Катя тебя обманула, заставила страдать, но она хотя бы волчицей была. А тут… человечка.

— Не припомню, чтобы ты недолюбливала людей.

— Ты просто плохо меня знаешь. И не хочешь узнать, — опускает голову.

Как мне надоели бесконечные пляски вокруг этой темы! Чего только Полина не придумывала. И парой моей хотела быть, и соглашалась стать второй женой, когда в стае Катька появилась. Самое смешное, что я на эту кошку никогда как на женщину не смотрел. Поле двадцать один, но умишком и поведением она как подросток. На пару, жену и в принципе спутницу жизни вожака не тянет. Я бы её удочерил — это максимум.

— Мы с тобой тысячу раз обсуждали, Полин… — дую щёки. — Не может между нами ничего быть. Понимаешь?

— Нет, — мотает рыжей гривой. — Почему?

— Потому что! — я едва не срываюсь. — Не лежит у меня к тебе душа, — выдыхаю.

— К Кате у тебя тоже сначала душа не лежала, — справедливо замечает кошка, — и ничего… Потом в любви ей клялся, — замолкает.

Катюху в нашу стаю с севера привезли. Мой отец договорился с ледяными волками — жену мне нашёл. Ни меня, ни её никто не спрашивал — сыграли свадьбу и всё. Такое в волчьих стаях не редкость — закон разрешает.

Конечно, Катюхе вдали от родных мест рядом с нелюбимым зверем было хреново, но она быстро нашла утешение. Стая наша в те времена жила сыто, территории огромные — это не то что во льдах тюленью гость глодать. Катя быстро поняла, что любовь — не главное в жизни, и страдать перестала. А я привык к ней, прикипел. Волчатами обзавестись с Катей захотелось.

А потом вскрылись хреновые факты, связанные с моим отцом и благополучием стаи. Мы потеряли почти всё из-за сумасшествия бывшего вожака. Я встал у руля после его смерти, но рулить оказалось почти нечем. Многие тогда ушли из стаи или погибли в схватках с чужаками, пытаясь отбить территории, которые мой отец продал за «бусы». Рядом со мной остались только самые верные волки, но Катя в их число не вошла и сбежала беременная.

— Умеешь ты настроение поднять, — цежу сквозь зубы и сплёвываю на землю. — Домой иди. И чтобы я тебя рядом с деревней не видел, иначе обещание исполню.

Полина расправляет плечи и смотрит мне в глаза упрямо. Знает, кошка, что я скалюсь, но не кусаю. Пока не кусаю. Выгнать её из стаи я грозил тысячу раз, но так и не выгнал. Приросла она к волкам, а родни нет. Куда её?.. Чёрт…

— Знаешь, а я устала, — глаза рыси полны слёз. — Устала за тобой бегать, — голос дрожит. — Ты не видишь, что я ради тебя на всё готова… Была. А теперь нет.

Вот и хорошо. Я этого момента не первый год жду. Свершилось!

— Иди. Домой, — повторяю кошке в сотый раз.

Полина уходит по бурелому, а я остаюсь на поляне. Сажусь на поваленное дерево и поднимаю голову к небу. Звёзд там миллион, наверное. Такая красивая ночь и такое гадкое ощущение после встречи с рысью. Всё настроение в трубу.

Глава 15

Ветки цепляются за платье — рвут тонкую ткань, а я упрямо иду вперёд, растирая кулаком слёзы по щекам.

— Козёл! — вскрикиваю в сердцах и всхлипываю.

Почему Ян не понимает, что со мной может обрести настоящее счастье?! Дурак потому что. И козёл!

Когда я попала в волчью стаю, мне ещё не было восемнадцати, а Ян весь из себя взрослый, да ещё и сын вожака. Конечно, я влюбилась. В него вообще невозможно не влюбиться. Красивый, сильный, умный, опытный… А я для него девчонка мелкая.

Сказал «Подрасти тебе надо, Поля». Я подросла, а толку? Отец Яна ему невесту с севера выписал, к свадьбе готовились всей стаей. Как мне было больно на всё это смотреть, только луна знает! Но даже тогда я не теряла надежду понравиться Яну.

В день свадьбы пришла к нему и честно сказала, что могу стать ему второй женой. Волки иногда берут двух жён — ничего такого. Только Ян улыбнулся, потрепал меня по голове как ребёнка и сказал, мол, найдёшь ещё своё счастье. Типа он — не моя судьба.

Угу… Он в Катьку влюбился. Не сразу, но чувства у Яна к северной волчице появились, а она его предала — сбежала пузатая с колдуном. Но даже это не открыло Яну глаза — он так и не увидел во мне женщину. А я ведь всё время рядом с ним была. И ни разу не дала ему повода усомниться в моей верности.

А теперь человечка у Яна появилась. Мамаша, блин. Я бы в сто раз лучшей матерью для его дочери стала. Я детей люблю.

— Иди домой, — остановившись, передразниваю вожака. — Щаз!

Кулаки сами собой сжимаются, и такой злостью меня кроет, что в ушах стоит писк.

Ян снова грозился выгнать из стаи, а я снова молча слушала его угрозы. Ну, почти молча. Надо было высказать Яну всё. Получилось бы грубо, зато правда.

Человечка Яна кинет, как когда-то его кинула Катя. Я уверена. Только меня рядом с вожаком уже не будет. Хватит. И в деревню я ходить не перестану. Не из-за Яна, нет. У меня в Любушках появился друг. Ладно, пока ещё не друг, но хороший знакомый точно. Хоть у Васьки шариков в голове и не хватает, но он хороший парень. Честный, открытый и не козёл.

Вот прямо сейчас пойду к нему! Ночевать попрошусь. Высплюсь как следует, а утром отправлюсь искать новый дом. Мало, что ли, в лесу свободных территорий? Да их полно! Наверное…

Размышляя, дохожу до деревни, сворачиваю на улицу, где стоит Васин дом, и через минуту уже стучу в его дверь. Он совсем рядом с лесом живёт. Один.

— Вась, ты спишь?! — колочу носком балетки по двери.

— Поля? — мой сонный знакомый высовывается в окно. — Ты чего тут делаешь?

— К тебе пришла… переночевать. Пустишь?

— Пущу, — исчезает в комнате. — Заходи, — открывает дверь.

— Спасибо, — улыбаюсь слабо и шагаю через порог.

У Васьки дома бардак. Ну это как водится у каждого порядочного одинокого мужчины. Меня беспорядок не смущает. Я и прибраться помогу. Но утром.