Война

Было неестественно тихо. Ни криков животных, ни звона цикад, ни оглушительного кваканья жаб. Ни голосов и мыслей воинов. Лишь слышались звуки шагов по влажной, покрытой хлюпающей травой земле, и тяжелое дыхание перепуганных лошадей.

Спустя примерно час с небольшим в свете двух лун перед нами открылся свободный от деревьев, почти голый пригорок — широкий и пологий, как оплывший от времени и непогоды старинный курган. На его вершине возвышался огромный дольмен — размером с двухэтажное здание. Титанические камни, поставленные буквой “П”, больше статуй острова Пасхи и камней Стоунхенджа. Никакой ученый, отстаивающий гипотезу происхождения мегалитических сооружений усилиями обычных людей, не объяснил бы, как такое построить без мощных кранов и прочей техники. Или без магии.

Белые камни Ведьминого круга протянулись очень широко, вдоль подножия холма.

Погани здесь не наблюдалось — она вся отступила в лес и больше не тревожила нас атаками. Пока не тревожила. То ли уступила нам путь, то ли сообразила, что нас не победить лихими наскоками.

И то, и другое предположения представлялись сомнительными, учитывая безмозглость низших Ипостасей. Нет у них смекалки для таких глубоких умозаключений.

Я изо всех сил сканил местность в поисках Единого. При этом не представлял, как он должен выглядеть. В воздухе скопилась слишком высокая концентрация волшбы, он был буквально заряжен ею, как электрическом во время грозы. Это сбивало мои сенсоры.

Авангард растянувшегося войска остановился у подножья холма с Оком Ведьмы, остальные потихоньку подтягивались сзади и молча смотрели на циклопический дольмен на вершине.

Я абсолютно не представлял, что делать дальше. Просто сидел на коне и озирался в физическом и магическом планах. Никто не разговаривал и не задавал вопросов. Все были в подобии молчаливого экстаза.

Мне не пришлось долго собираться с мыслями и решать, как поступить дальше. Ложная луна вдруг погасла — или сбавила силу свечения едва ли не до нуля. И я увидел почти чистое звездное небо над собой. Кое-где его застилали черные тучи. Темнота длилось не дольше одного удара сердца, затем свет вспыхнул опять. Но не от Ложной луны — он исходил сразу отовсюду.

Я все так же восседал на коне, но конь застыл, как скульптура, и не излучал энергии живого организма. Словно превратился в твердое чучело из дерева, обтянутое шкурой. И находились мы с неживым, окаменевшим конем не у подножья холма с дольменом, а в пустом светлом пространстве. А прямо передо мной стояла Первая.

Прекрасная, чужая, роковая женщина. Точнее, не женщина и вообще не человек. Все же выглядела она потрясающе — как всегда. Черные волосы собраны в высокую прическу, длинное и пышное черное платье в пол, плечи обнажены. На тонкой длинной шее — бриллиантовое колье, такие же браслетики на изящных руках.

Я быстро пришел в себя. Итак, я в голограмме, сгенерированной Ивой-1 с орбиты сразу, как только небо прояснилось. До этого она нас не наблюдала.

— Ну надо же! — проговорил я с расстановкой. — Глядите, кто к нам пожаловал! Пришла помочь или пудрить мне мозги своей шизой?

Церемониться с ней не было ни малейшего желания. Я осознал, что ощущение эгрегора пропало начисто. Первая заблокировала, не иначе. Я тут один, если не считать одеревеневшего коня.

Первая спокойно сказала:

— Некому глядеть, Олесь. Только ты видишь меня. Я подключилась через твой нейроимплант и немного ускорила твое субъективное время. Наш разговор не отнимет и пары секунд реального времени. Не выключай допарт, прошу.

Я с запозданием спохватился — и впрямь: допарт Умбота ярко светился на моем внутреннем интерфейсе. Наверное, я случайно врубил его в пылу схватки. Без него Первая не подключилась бы напрямую. Мда, промашка с моей стороны…

— Сейчас каждая секунда на счету, — пробурчал я недовольно. — Чего тебе надо, Первая? Явилась защищать своих детишек? Россов-байкеров?

От моего внимания не могло укрыться то необычное обстоятельство, что Первая ведет себя совсем не как в прошлый раз, сразу после взрыва Великой Стены. Не экзальтированно. Похоже, ее пофиксили.

— Не только, — так же спокойно проговорила умбот. — Я защищаю всех граждан Республики Росс. В том числе Киру Огнепоклонницу.

Показалось, что я ослышался.

— Киру Огне… Защищаешь? Ты?

Совсем рехнулась старая, мелькнуло в голове. Ни фига ее не пофиксили. Но Первая пояснила:

— Кира получила статус Солаги, как и обещала Габриэлла, когда еще была Габриэлем. Следовательно, Кира — гражданка Росс и находится под моей опекой.

На автомате я обернулся туда, где должна быть Кира, но там лишь белела пустота. Конь все так же не подавал признаков жизни, даже глаза остекленели. Возможно, все это иллюзия, и нет ни коня, ни меня, ни пустого пространства. Есть мгновенный информационный вброс в мой мозг через имплант, который я сейчас воспринимаю, как неторопливый разговор. На самом же деле я нахожусь у Ока Ведьмы, слегка подвисший.

Заметил ли это эгрегор? Вероятно, что нет.

Образ Первой исчез, затем снова появился, но выглядел не так отчетливо, как прежде.

— Связь из-за волшбы плохая, — пояснила она невозмутимо. — Буду говорить кратко. Я пришла помочь победить Единого. Росские исследователи давно знают о Повелителе Поганого поля. Великая Стена построена для защиты от него — она способна выдержать нашествие всей Погани с практически любыми магическими способностями.

Я не удержался от шпильки:

— Но не способна выдержать взрыв вакуумной бомбы?

— Со стороны Росс — да. С внешней ее не разрушили бы даже сотни вакуумных бомб. Мы знали также, что рано или поздно Единый придет в наш мир целиком, и тогда возникнет большая опасность для устоявшегося равновесия.

— И в чем это равновесие? В том, что одни люди выживают в Вечной Сиберии, а другие жируют в Республике Росс? А третьи молятся луне и поездам?

— В том, что все эти социальные структуры разобщены. Будущее неизвестно никому, но наша цель — цель всего человечества — выжить. С самого рождения биологической жизни на планете эта цель не изменилась. Она ведет вас, людей, сквозь тьму времен — в отличие от нас, умботов, для которых нет другой цели, кроме как служить вам. Чтобы выжить, мы должны предложить неведомому будущему как можно больше вариантов человеческих обществ и их возможностей. Кто-нибудь да выживет. Погибнут россы — выживут сиберийцы; погибнут сиберицы, останутся на коне Отщепенцы. Есть еще многочисленные дикие народы, есть нуары в подземельях Князьграда, есть еще те, о которых ты даже не слышал… Все мы разные, и в этом сила нынешнего человечества. Нам нельзя объединяться, потому что тогда наши слабости станут общими слабостями.

Она опустила голову на секунду, и ее черные волосы закрыли бледное лицо. Подняв голову, она продолжила:

— Единый открывает порталы между мирами, и к нам хлынут не только Погань, но и многие другие сущности. Единый много лет пытается это совершить, но терпит фиаско из-за того, что нет Единой Ипостаси. Без нее он несовершенен. Он ищет Единую Ипостась в других мирах — тех самых, откуда берутся Знаки, разные артефакты и скелеты. А когда найдет, начнется межпространственная глобализация, и мы все станем одинаковыми — Уродами.

— В смысле — Уродами? — не понял я.

— Уроды — это бывшие люди, превращенные в нежить заразой Единого.

— А Лего и Големы тогда кто такие?

Первая пожала плечами.

— Возможно, они — пародия на другие разумные расы большой вселенной. Из тех миров, где побывал Единый.

Я попытался представить другие разумные расы, похожие на металлических Лего и каменных Големов, и потряс головой. Лучше такое не представлять.

Сплошной белый фон вокруг внезапно исчез, и я на неподвижном чучелоподобном коне и невозмутимая Первая оказались на зеленой лужайке среди бела дня на окраине футуристического города с многочисленными высотными зданиями самой разной архитектуры. Он чем-то напоминал Князьград-1. И во многом был лучше — в первую очередь тем, что в нем кипела жизнь. Над зданиями носились точки летающих машин, вроде росских такси, по улицам и ажурным мостам, соединяющим высотки, сновали многочисленные жители.