Кунсткамера

Два события, отделенные друг от друга меньше чем десятилетием, нанесли серьезный ущерб Кунсткамере, особенно ее этнографическим коллекциям, но уже к концу 70-х годов XVIII века она возродилась вновь и заняла приличествующее ей место первого академиче-скоро и просветительного учреждения России, в стенах которого были представлены физика и минералогия, анатомия и этнография, зоология и ботаника, механика и химия, астрономия и геология.

Сегодня, когда поворачивается огромный шар Тирю-тина, сидящие внутри видят движение небесной сферы, перед стоящими снаружи вращается Земля с почти забытыми старинными названиями и белыми пятнами не известных создателям глобуса материков и стран, рек и озер. Более двухсот лет назад люди многого не зналн о своей планете. И, может быть, всматриваясь в очертания материков на глобусе, исследователи обретали решимость к поискам новых стран, познанию иных племен и народов.

ВЫШЕДШИЕ ИЗ КОЛЫБЕЛИ

Не только обилие предметов культуры и быта различных народов, геологических и минералогических образцов, ботанических и анатомических экспонатов отличали петербургскую Кунсткамеру от других подобных ей музеев мира. Довольно быстрое превращение ее из собрания личных царских коллекций в академический музей, имеющий целью способствовать развитию науки и просвещения России, привело к более или менее планомерному пополнению фондов. Перед академическими экспедициями ставились конкретные задачи по сбору материалов для Кунсткамеры, что давало возможность целесообразно подбирать коллекции. Но, будучи первым научным учреждением России, Кунсткамера отражала уровень пауки того времени, характеризующийся для этнографии еще эмбриональным состоянием, когда накапливались факты, но обобщений не было. Россия, утверждая себя как мировая держава, жадно тянулась к знаниям, открывая для себя весь многообразный мир.

Пожар нанес ущерб коллекциям, но они были довольно быстро восполнены. Когда в 1766 году музейные коллекции и библиотеки были возвращены из дома Де-мидовых в отстроенное здание Кунсткамеры и были рас пакованы первые посылки с этнографическими собра ниями из сибирских и восточных стран, преемник Шумахера на всех академических постах И. Тауберт не удосужился восстановить прежний порядок в экспозициях. В музее невозможно было знакомиться с коллекциями, работать с ними. Жалобы поступали на Таубер та довольно часто, но все оставалось по-прежнему.

Известный ботаник профессор С. Г. Гмелин писал в 1767 году в рапорте на имя президента Академии «Весьма сожалею, что такой кабинет, который может быть больше значить, чем все знатные вещи на свете поныне от неразумного смотрения в такое худое состояние пришел, что едва оный исправить возможно будет»

Рапорт сделал свое дело. Канцелярия Академии в решении от 9 августа 1767 года записала: «Из кунсткамерских вещей все, что до животного царства принадлежит, включая анатомические, препоручить г-ну профессору Палласу, так чтобы расположение оных каким образом в лучший порядок привесть и сохранить прямо и единственно от него зависело; те же люди, которые при тех вещах находятся, должны непосредственно от него зависеть, поелику принадлежат к тому делу, притом должен он принять вещи по каталогу, находящемуся в библиотеке, слича оный с тем, который у себя будет хранить, и другой, который ему пришлется из комиссии… на том же основании анатомические вещи пре поручить г-ну Вольфу, а травы г-ну Гмелину… порядочное содержание разного звания моделей, математических и прочих инструментов, китайского, камчадальского и прочих разных народов платья и других достопамятных и курьезных вещей… подбиблиотекарю Осипу Петрову».

Образцы резьбы по дереву народности маори (Новая Зеландия). Из коллекций Кунсткамеры. XVIII в.

Мордовская рубашка. Из коллекций Кунсткамеры XVIII в.

За исключением Осипа Петрова, проработавшего немного, каждый из вновь назначенных хранителей коллекций оказался крупнейшим специалистом в своей области. Все трое стали действительными членами Академии наук. Большая экспедиционная деятельность П. С. Палласа и С. Г. Гмелина широко известна; их труды по изучению природы и культуры России вошли в золотой фонд русской науки. О замечательных работах К. Ф. Вольфа по механизму наследственности и постоянству видов Фридрих Энгельс сказал, что они гениально предвосхитили на целый век теорию Дарвина.

Такой редкий подбор ученых-хранителей академического музея отражал качественный скачок в истории Петербургской Академии, в недрах которой вслед за гигантом науки М. В. Ломоносовым выросла плеяда отечественных исследователей. Обширные просторы России требовали тщательного изучения ее физической географии, ее народов. С 1768 года Академия отправляет экс педиции для сбора материалов по составлению физико-топографического описания России. Каждый из ученых-хранителей Кунсткамеры не преминул включить в программу работ этих экспедиций сбор нового коллекционного материала. В своих устремлениях и Паллас, и Вольф, и Гмелин нашли полную поддержку у С. К. Котельникова, ставшего в 1771 году «надсмотрителем» Кунсткамеры вместо И. Тауберта. Ученый, воспитанный Ломоносовым, страстный математик и популяризатор научных знаний, академик Семей Кириллович Котельников возглавлял Кунсткамеру с 1771 по 1797 год.

Котельников оказался именно тем человеком, который мог направить работу Кунсткамеры как на сбор и хранение, так и на популяризацию коллекций, которые прибывали от физико-топографических экспедиций вплоть до 1774 года. В здании была произведена перепланировка, освобожден зал для показа новых поступлений. У правительства были добыты дополнительные средства. Приближался конец XVIII века, и стараниями Котельникова и ученых — хранителей отделов Кунсткамера становится крупнейшим научным центром в мире. По распоряжению Котельникова для «великолепия Кунсткамеры» срочно были изготовлены в начале 1780 года «для разного куриозного платья азиатского несколько манекенов с натуральными к тому платью лицами и прочим прибором». Тринадцать манекенов, изображавших представителей разных пародов, восхищали зрителей, которых год от года становилось все больше и больше.

С. К. Котельников.

Посещение Кунсткамеры всегда было бесплатным, а когда-то Петр I даже считал нужным для привлечения посетителей устраивать угощение. В последней четверти XVIII века и без угощений в музее было много любознательных. Теперь академическое начальство подумывало об ограничении их. В богатой фактическим материалом книге историографа Кунсткамеры советского этнографа Татьяны Владимировны Станюкович рассказано о таком событии, описание которого сохранилось в архиве Академии наук. «2 июля 1775 года, — сообщает нам рапорт экзекутора Академии наук Герасимова, — в Кунсткамере, открытой в этот день для обозрения, по обыкновению находились „знатные особы“ и „множество… разного звания народу“. „Для избежания тесноты впуск в музей осуществлялся через библиотечное крыльцо, а выход — через кунсткамерское. На крыльце Кунсткамеры, на часах, был поставлен солдат Семен Корабельщиков со строгим наказом: ни в коем случае „не пускать никого в помянутую Кунсткамеру“. Вопреки данному приказу, Корабельщиков начал пропускать „всякого звания людей, собирал с них деньги… по грошу, по копейке и по деньге“ и, несмотря на неоднократные замечания со стороны экзекутора, „продолжал свое лакомство“. Когда, после снятия с поста, Корабельщиков был обыскан, то в его карманах было обнаружено „тех собранных денег… один рубль 90 копеек“. За нарушение приказа и за то, что своим „бесчестным поведением нанес Академии нарекание“, Корабельщиков был отдан под суд, а „чтобы впредь такое безобразие не повторялось“, Академия запросила „капрала доброго поведения“ Авдея Клюкина, который и занялся „воспитанием сторожей“.