Головолом

— Мы не профессионалы, — верно угадав направление мыслей временного напарника пояснил Магний. — Когда придет время, мы точно так же все забудем и продолжим жить обычной жизнью. Но когда потребуется, нас призовут снова. И мы придем опять.

— Звучит напыщенно и романтично, — покачал головой Диал-Ап. — Но ничего не говорит о причинах, которые побуждают бросить повседневную жизнь и пуститься в авантюры с риском для жизни.

— Ключевое слово прозвучало, — пожал плечами Магний, закуривая свою вонючку. В этот раз синтетический запах ощутил и сам Диал-Ап.

— Повседневность?

— И тотальная безнадега, — подтвердил человек Сильвера. — Корпоративная конкуренция безжалостна к обычным людям. Ниш для развития нет, все поделено и продается корпоратами. Продавай свою свободу одной из корпораций или выбирай андеграунд, из которого тебя могут в любой момент отправить на прополку картофеля.

Правила спускаются сверху, зависимые от решений совета директоров и показателей доходности за период. Рано или поздно тебе хочется послать все к чертям. Ищешь лазейку в этой мышеловке… а затем приходит сигнал и вдруг вспоминаешь о том, что ты не отчаявшийся винтик системы. Ты нечто большее, рыцарь плаща и кинжала — пусть и малая, но альтернатива жесткому бесчеловечному механизму,

— А Сильвер?

Монолог Магния не стал для Диал-Апа неожиданностью. Похожие слухи доходили до него множеством окольных путей, только проверить их было невозможно. Люди Сильвера, даже если ходили где-то неподалеку, никак себя не выдавали.

— Никогда его не видел, — коротко хохотнул Магний. — Только в сгенерированном облике по сети. Он не признается, но явно один из наших. Одно время мне было интересно угадывать, кто это мог бы быть. Но он идеолог, методолог, стратег. Не тот, кто ходит в подобные акции. Ему сейчас, должно быть за пятьдесят…

Диал-Ап поежился, ощутив порыв ветра. Под утро температура падала даже на широте Массалии, климатический оптимум не спасал — вместе с ним задиралась и привычная температурная норма.

— И… похоже, у нас небольшие проблемы, — констатировал Магний, первым заметив скопление техники и дронов прикрытия на трассе в сторону порта. — Это силы “Карфаген Индастрис”. Полная обойма!

— Не слишком ли рано для тревоги? Они просто двигаются в сторону…

Не успел Диал-Ап договорить как бронетехника корпорации начала тормозить. Тройка дронов тут же набрала высоту и направилась в сторону недавно захваченного автобуса.

— Против обоймы мы простоим секунд десять, — удрученно заметил Магний. — И это лишь в том случае, если они решат брать кого-то в плен. Придется отступать.

Диал-Ап посмотрел на дорогу через расширенную реальность. Засеянные по обочинам датчики гасли по мере того, как охранники “Карфаген Индастрис” подавляли любую радиоэлектронную активность в зоне высадки.

— Километр и сто три метра, приближается…

Магний сверился с картой и обнаружил набор сигнатур с кодами Логистического Союза.

— Если обстреляешь караван, сможем уйти?

Диал-Апу пришлось повторить вопрос, прежде чем строгий голос Урана запустил обратный отсчет и отрядил трех стрелков из команды.

Угол обстрела для Магния был неудачный, потому его оставили в резерве — сбивать дроны, если что-то пойдет не так.

— Кажется, парни, вам немного не хватает изворотливого криминального мышления, — пробормотал себе под нос напарник Карлсона, остро жалея, что не успел стрельнуть еще одну вонючку.

58

Флора чувствовала себя принцессой, которую спасает от злобного чудовище доблестный рыцарь.

Так не бывает, говорил ей здравый смысл. Это чудо, которое вряд ли может иметь рациональное объяснение. Славка был мертв, причем уже давно.

Она помнила, как держала на руках его мертвое тело. Как рыдала в подушку, после того как убедилась в том, что известный ей способ распределения памяти существует только для женщин и не пригоден для кого-то еще. Как окрутила милого, но не слишком приспособленного к жизни Карла Карлсона — только потому, что тот был чертовски похож на Славку своими манерами и даже немного внешне.

Тогда казалось, что они больше никогда не встретятся по эту сторону жизни. Флора утешалась мыслями о том, что многие из ее тел и, быть может душ — вместе с тем, кого она любила.

В воскрешение мертвых и переселение душ Флоре иногда верилось, а иногда — нет.

Как дело обстояло с ее собственной душой или душами, Найтингейл не знала.

Память памятью, но как быть с тем глубинным внутренним узнаванием, которое, как выяснилось, все это время только ждало встречи?

Славка же, несомненно, Славка, кто же еще? А значит, есть, была, будет душа или души, не сводится технология к голой трансляции файлов и синхронизации воспоминаний.

Найтингейл вспомнила русский язык, который учила в двух жизнях. Богатый на словарный запас, со сложной грамматикой. Вряд ли чип, в условиях офлайна, мог скачать и незаметно для владельца перенести в органическую память целый язык?

При мыслях о таких вещах Флора робела и вспоминала о вере в потустороннее.

Было в Славке что-то медиумическое, шаманское.

Возможно, Флоре это лишь мнилось, но было что-то в его взгляде, манере передвигаться. Наверное, в те моменты, когда у Найтингейл просыпалась множественная память, у нее тоже проступала некая глубина.

— Славка, как ты меня отыскал?

Передоз чудес это непросто, резервы нервной системы не безграничны. Хотелось расплакаться, поскольку внутреннее напряжение, с которым Флора успела сродниться, куда-то пропало.

Если бы сейчас высшие силы отобрали у нее распределенную память, Найтингейл не сокрушалась бы о потере.

— Нашел общий язык с файловой системой местного дата-центра. Отсюда и из лаборатории шел самый активный поток данных.

Флора вспомнила лабораторию. Там до сих пор лежало одно из ее тел. Мертвое. Переставшее быть настоящим.

Желание смотреть на организм, из которого когда-то смотрела на мир, пропало у Флоры после первого такого опыта. Хватило одного взгляда, чтобы ощутить пустоту там, где когда-то обитал дух.

Славка подошел к ней. От него пахло горелой электроникой, непривычно пахло. Этот запах Найтингейл никогда не связывала со своим любимым. Сандал и лаванда, вот те ароматы, которые сопровождали Соловьева. Русские так и не оставили архаичную привычку пользоваться парфюмом для выражения своей индивидуальности. Средиземноморское население предпочитало персональные дезодоранты или вовсе игнорировало проблему с запахом.

Значит, решила Флора, он маскировался. Валерия, должно быть, тоже помнила привычки Вячеслава Соловьева. Но почему встречи пришлось ждать три с лишним года? Или… это по какой-то причине было необходимо?

Славка осторожно дотронулся до аналитического костюма, наткнулся на его аппаратное сопротивление, нахмурился.

— Она что-то сделала со мною, — поспешила предупредить его Флора. — Пробуждение памяти нетипично быстрое. Меньше часа назад я была полицейской в лаборатории, где меня прогнали через форсированный допрос с применением медикаментов.

— Я догадался, — кивнул Славка, ласково прикасаясь свободной от оружия рукой к ее лицу. — Попробуй ассимилироваться с родной памятью своего нынешнего тела. Сейчас это будет полезнее всего.

Флора послушно закрыла глаза, постаравшись сосредоточиться на внутренних ощущениях. Настройки чипа слабо отличались от тех, к которым она привыкла: перед внутренним взором довольно быстро проявился интерфейс.

Чип оказался не полицейским, но на типовой гражданский тоже не походил. Пришлось заглянуть в системные характеристики чтобы узнать марку, производителя и специфическую корпоративную прошивку.

Аналитик службы безопасности “Карфаген Индастрис”. Вера Колева, рабочий псевдоним Хаухет.

Органическая память отзывалась неохотно, но зато аппаратная часть была упорядочена так, что Флора определила Веру как редкую аккуратистку, на грани клинических отклонений. Возможно, именно потому им было так сложно найти согласие.