Головолом

Подглядывать за прогрессом в лаборатории было некогда. Морган удалялся по одному из эвакуационных маршрутов и только необходимость беречь дыхание удерживала его от ругани в адрес суперкомпьютера, проигравшего в интеллектуальной дуэли полицейскому кластеру.

Большая часть армейских комплексов, на активности которых строился план обороны, оказалась выведена из строя, даже не вступив в огненный контакт. Вместо расчистки мусорных гор полицейская техника опрыскала их быстротвердеющим металлопластиковым аэрозолем, заглушающим внешние сигналы. Моргану удалось активировать только пару автономных боевых комплексов и это стало одной из причин поспешной эвакуации. Еще два комплекса затаились по углам свалки, но штильмейстеры Корпола заблокировали каналы передачи команды.

Активация прошла по только для тех машин, которые соединялись с управляющим центром по кабелю, который тут же отследили операторы атакующей стороны. Феноменально глупая ошибка: подрядчики решили сэкономить и воспользовались проводом без повышенной экранизации. Возможно, при этом кто-то получил на лапу, поставив под угрозу всю “Паталу” вместе с оставшимся здесь немногочисленным персоналом.

Пускай на нейтрализацию армейской техники полиция отрядила больше половины подъехавших на свалку дистантов, никто не помешал копам заинтересоваться вторым концом засветившегося на сканерах кабеля.

Оставив одного из смертников координировать деятельность защитных систем, с наказом эвакуироваться по ложному маршруту, Хьюберт прихватил с собой второго ассистента, собиравшего остатки пыли позади менеджера.

Лаборатория располагалась заметно ниже, но автономности, которая позволила бы спрятаться от полицейских сканеров, ей тоже не хватало. Когда копы подавят сопротивление автоматики, им хватит трех минут чтобы расставить высокоточные сканеры и определить цель для следующего захвата.

План глубоко и резко ушел в область повышенных рисков. Только настойчивость корпоративных скриптов в чипе менеджера мешала тому покончить с вторым смертником и попробовать сбежать без результатов взлома.

Скрипты щекотали мозг Хьюберта, отзывались повышенным церебральным давлением, грозила перейти в гипертензивный криз, если ответственный за операцию сотрудник корпорации не выполнит порученную руководством задачу.

Из-за затаившихся на чипе программ пришлось покинуть бронекапсулу, к которой стекались оперативные данные от внешних систем и рисковать своей жизнью, пробираясь к аварийной лестнице на нижние этажи.

Воспользоваться лифтом Морган не мог, это моментально рассекретило бы не только лабораторию, но и солидный кусок конфигурации энергоснабжения комплекса. Кроме того, существовал риск застрять между этажами и гарантированно провалить поручение.

Срыв тщательно просчитанного плана породил в сознании Хьюберга противоречивые чувства. То, что, лежа на удобной кушетке психотерапевта, можно было бы назвать чувством долга, явно усиливалось прошивкой, а также страхом неминуемых последствий.

Прогневать корпорацию и остаться при этом в живых было нетривиальной задачей. Морган сомневался в том, что сумел бы успешно перебежать под крыло конкурентов. Мало того, что этого не допустили бы внутренние скрипты, но и сама конкурирующая корпорация вряд ли захотела бы обострять конфликт из-за менеджера, который не обладал доступом к ценным коммерческим тайнам или качественному компромату.

В противовес чувству долга Хьюберта переполняла досада.

Циничность корпоративной прошивки заставляла его рисковать собственной жизнью. Какой-то дурацкий дамп памяти, который Свен снимет с полицейской после того, как головолом завершит свою работу, был для корпорации дороже жизни верного сотрудника!

К этой несомненной для Моргана ценности следовало прибавить стоимость подпольной лаборатории, найма специалистов, оплаты многочисленных штрафов — потому как полицейские совсем без тормозов и спустя какое-то время гарантированно определят, кто оплатил, а значит и устроил битву на свалке.

Союзником досады выступало накатывающее волнами ощущение безнадежности, чувство фатума, слегка разбавленного страхом возмездия на свои небезупречные действия.

Вишенкой на этом торте выступала крайне психопатическая радость, порожденная внезапным осознанием возможной, но не состоявшейся альтернативы. Прошивка с той же легкостью могла захватить его сознание целиком, превратив в послушного и лишенного всяческих сомнений исполнителя, подобного тому, который следовал за Морганом вместо того, чтобы убежать куда подальше.

Удивительно, но этой радости хватало Хьюберту для того, чтобы парадоксальным образом сочетать в своей психике доминирование фатума с надеждой на лучшее. Есть план Би, плавно перетекающий в Си. На случай дополнительных неприятностей антарктический суперкомпьютер предусмотрел еще три слоя подстраховки. А чем выше риск при успешном выполнении корпоративного поручения, тем ощутимее премия от совета директоров.

Чертова лестница, оказалась вентиляционным коробом, по одной из стенок которого были закреплены металлические скобы. На миг Морган ощутил себя одним из персонажей детских игрушек. Те тоже спускались в темные глубины во имя каких-то придуманных обдолбанными сценаристами целей.

Бросив оценивающий взгляд вниз Хьюберт на секунду остановился. Адреалиновые очки детально прорисовывали спуск со второго подземного этажа на третий, схематично изображали небольшой фрагмент спуска на четвертый подземный этаж, но еще глубже была лишь темнота — не только реальная, но и информационная.

Выскочившая панель уведомления заставила Моргана вздрогнуть. Было это простым совпадением или же неблагоприятным знамением, но именно в этот момент он узнал о гибели первого смертника. Бездна подмигнула ему — и пригласила к себе.

21

Ранее Карлу не приходилось ломать такие чипы. Или он всего лишь не помнил процесса взлома, поскольку в ответ ломали уже его, раз за разом обнуляя полезный опыт.

В этот раз обратной связи было много. Слишком много на его голову, совсем еще не успевшую восстановиться от самоотождествления с пэкмэном.

В те редкие секунды, когда мороки и вспышки не обязательно своей памяти становились не столь яркими, он обнаруживал себя зажатым в угол. Одна рука на клавиатуре ноута, зафиксированного у запястья хакерской приблудой, название которой благополучно вылетело из памяти. Другая рука на затылке Фионы, кончики пальцев у разъема. Полицейская упиралась лбом в лоб, тяжело дышала, цеплялась руками за его плечи.

А еще она сидела у него на коленях и это было бы на редкость сексуально, подбери судьба иные декорации.

Интимность головоломства оставляла обычную сексуальность далеко позади. Те же женские особенности, которые делали прошивку особо устойчивой, работали в обе стороны.

Поиск точки опоры приводит к тому, что человек ищет другого человека. Ребенок стремится к родителям, всякий психически нормальный взрослый, за исключением социальных мутантов времен Великой Депопуляции или в край киборгизированных сектантов — к другому взрослому, противоположного пола.

Ограничения, которые накладывает на женщину беременность и период вскармливания, привязывают ее как к своему дитя, так и к защитнику, отцу ребенка.

Разработчики женской прошивки предусмотрели подобную связь. В более естественных условиях чип побеждал любую стороннюю привязку — но не тогда, когда его вынуждали сражаться с самим собой, а большую часть ассоциативных привязок захватил противник.

Нет, это не было настоящей любовью. То, что делал Карлсон, было взломом системы, нелегальным использованием ресурсов и методов, на которых разворачивалась чувственность и привязанность к партнеру.

Увы, даже синтетический заменитель, формально идентичный натуральному, невозможен без взаимности. Карл устал раз за разом влюбляться в малознакомых или вовсе незнакомых женщин, в глазах которых головолом видел, как сгорают в психике поддерживаемые чипом блокирующие прошивки.