Головолом

На пути предусмотрены технические остановки, а также участки, где связанный с чипом радиоконнектор будет связываться с лабораторией. Этот узкий и тщательно зашифрованный канал инициируется только Морганом, чья задача принять пакеты и добежать до следующего участка, на котором тот же коннектор получит кодовый сигнал, по которому передаст их дальше.

Разумеется, со временем Корпол пригонит толпы специалистов, доставит из города тонны аппаратуры, с помощью которой восстановит последовательность прохождения сигнала. Но к тому моменту полученные в ходе допроса данные уйдут заинтересованным лицам, а те исполнители, которых не отвезут в морг на просвечивание мозга, благополучно сменят личность и переберутся куда-нибудь в Марокко.

На случай, если руководство решит оставить его на расправу корпоративной полиции Хьюберт подстраховался, оставил несколько файлов с компроматом в нейтральных дата-центрах. Менеджер знал, что о руководство в курсе такой подстраховки, а потому не слишком сильно беспокоился за свое будущее.

Согласно информации бота, он являлся наиболее информированным лицом на базе. Головолому, как стороннему лицу, выбранному по рекомендации антарктического суперкомпьютера и подлежащему тотальной перепрошивке по завершении взлома, сказали, что достаточно простого обнуления. Даже если Корпол получит запись с его чипа и мозгов, это не испортит операцию.

Чуть сложнее со Свеном. Он высококлассный чип-ридер и его будут потрошить с особым старанием. Однако, роль Свена полностью предсказуема. Даже сейчас в Корполе знают, что кто-то мониторит параметры ломаемого чипа, не давая возможности девушке уйти в кому. С большой вероятностью тот же человек, по завершению взлома, будет задавать вопросы и получать правильные ответы.

Однако, дерево прячут в лесу, а ключевой вопрос, ради которого затеяна операция, надежно укрыт множеством других вопросов. Тот же бот, который загружен в чип Свена, по завершению допроса перезапишет историю, добавив к настоящим вопросам с ответами еще несколько сотен фальшивых. Информационная бомба взорвется раньше, чем получится отделить зерна от плевел.

И наконец Бобби. Ироничный и скучающий Бобби, который уходит в запой каждый раз, когда проходит месяц без какого-нибудь убийства. Он в красном списке Корпола и приложит все силы для того, чтобы не попасть в их руки. Его задача проста, но скрыта от остальных участников. Флора Найтингейл не выйдет живой из лаборатории.

Бобби проинформирован, что пакет с данными о пути безопасной эвакуации будет передан на его чип только после того, как следящая аппаратура зафиксирует смерть девушки.

Других способов выбраться из лаборатории для боевика и двух его сообщников нет. Сама лаборатория будет выжжена дотла автоматикой, стоит Корполу приблизиться к ней на условное расстояние.

И вся эта тщательно продуманная система завязана на нем, Хьюберте Моргане. На человеке, который будет собирать данные из гигантского “черного ящика” и отправлять их по неизвестным адресам. На том, который будет делать это до тех пор, пока рядом с ним, в зоне приема радиомодема фиксируется сигнатура хотя бы одного из ассистентов. Умрут они — развалится то нагромождение переменных и ретрансляторов, оставляя полицейским бессмысленный клубок кабелей и приемо-передающих устройств.

Единственное, о чем помимо безукоризненного выполнения инструкций следовало беспокоиться менеджеру, так это о том, чтобы тот ассистент, который отправится с ним в забег по подземельям не свернул себе шею где-нибудь в технических тоннелях. Точнее, чтобы он не сделал такой непозволительной ошибки до того, как завершится допрос полицейской.

14

Работа головоломом подразумевала определенную профессиональную деформацию. Никто не отрицал неизбежность когнитивных искажений и расстройств самоидентификации у ломщиков чипов, но подавляющее большинство тех, с кем работал Карлсон, хронически не разбиралось в данном вопросе.

Максимум, на что хватало этих недотеп, почитать составленную нейронными алгоритмами сводную записку по немногочисленным исследовательским материалам на данную тему, а затем регулярно сверяться с ней, чтобы хотя бы пытаться говорить с головоломом на одном языке.

Однако, подавляющее большинство материалов касалось легальных головоломов, причем работающих с мужскими чипами. Периодически в ломщики уходили квалифицированные чип-ридеры, однако их техники, как правило, базировались на уязвимостях в аппаратной части.

Те специалисты, которые могли хотя бы читать женщин, то ли не попадались исследователям, то ли материалы о них кто-то старательно изымал даже из платного доступа.

Нелегальному головолому в Массалии мало обладать навыками взлома чипов, что мужских, что женских.

Если изучил от корки до корки открытые и приватные спецификации по всем современным линейкам, разбираешься в кастомизированных прошивках и даже имеешь опыт взаимодействия с клиническими случаями, когда чип превращает носителя в психопата — ты еще не головолом. Так, полагал Карл, делавший акцент на другие стороны своей работы.

Он считал, что в первую очередь головолому необходим навык выкручиваться из хитрых, глубоких извилистых жоп, в которые то и дело направляют его заказчики.

Какой прок от твоих навыков, если после удачного взлома тебя наглухо перепрошьют или разберут на донорские органы?

Вот почему, спускаясь в роскошном лифте на один из подземных этажей Карл всерьез задумался: суждено ли ему когда-либо вновь оказаться на поверхности? Не распухла ли его профессиональная репутация настолько, что вот-вот задавит, ненадолго опередив могильную плиту?

Ему не нравилось происходящее. С самого начала, со звонка Диал-Апа в жизни пошла полная хрень по всем направлениям. Казалось, Карлсона преднамеренно выбивали из привычных жизненных ритмов и поведенческих моделей, незаметно влияя на психику, замедляя все реакции.

Сначала путешествие до Подмостков: не повседневное, велорикшей по поверхности, даже не понтовая, стоящая кучи денег поездка в беспилотном такси, а пешедральство — во время комендантского часа, по криминальным катакомбам.

Затем минимум времени на размышления, дезориентация в пространстве, психологическое давление Бобби, который явно имеет серьезные проблемы внутри своей черепушки.

Карл старался не глядеть в его сторону — гарантий, что пушка со снотворным предназначена лишь для взламываемой женщины не было никаких.

Третий в команде взлома, обеспечивающий аппаратную и медицинскую поддержку, являлся и вовсе “темной лошадкой”.

Головолом ни на секунду не забывал о том, что пульт, за которым работал Свен, может обеспечивать более широкий контроль — не только за состоянием Флоры, но и за какими-либо скрытыми функциями лабораторных механизмов. Да и сама Флора тоже являлась проблемой, которую вряд ли можно было бы поставить на последнее место по важности.

Карлсон пытался вспомнить, откуда ему известна эта девушка, но в памяти зияли характерные провалы от аппаратных подчисток или блокировок.

Внутренние ощущения, делающие каждый взлом неповторимым, пребывали в недоумении. Вроде бы ему уже приходилось взламывать Флору — то и дело информационные пакеты порождали нездоровое чувство deja vu. Но были ли это совпадения, вызванные какими-то программно-аппаратными стандартами или же за ними крылось что-то еще?

В жизни Карла было очень много женщин. Они приходили, уходили, пытались его соблазнять и соблазняли. Кого-то он взломал и отпустил в свободное плавание, кто-то пытался задержаться в его жизни надолго.

Склонность женщин менять свой имидж и внешность приводила к тому, что за пределами внутреннего каталога и системы распознавания лиц все клиентки Карлсона сливались в некую единую мета-женщину, раз за разом умоляющую взломать персональный чип.

Отношения с этой мета-женщиной у Карлсона худо-бедно складывались: проблемы возникали только с ее частными случаями, подобиями аватар многоликого женского божества, которые распознавались каким-то иррациональным чувством.